Меж двух огней (СИ) - Март Артём

«Когда они подойдут, — подумал я, — это и будет сигнал. Не подведите, братцы».

Духи, вопя что-то на дари, встали надо мной. Один уткнул ствол автомата мне в темечко.

А потом понеслось.

Они не могли услышать, как спрятавшийся у дороги Пчеловеев кидает под УАЗик головного дозора связку гранат Ф-1 и РГД. Не могли слышать, а тем более видеть, как ровно то же самое проделывает Матовой с замыкающей машиной.

Раздался хлопок. Резкий, быстрый, он прокатился по горам нарастающим гулом. Под УАЗиком блеснуло. Автомобиль сначала подпрыгнул, а потом немедленно просел.

Душманы тут же изумленно обернулись. Спустя секунду в хвосте колонны прозвучал второй взрыв.

Когда пришло время действовать, я вцепился в автомат ближайшего ко мне духа. Принялся выворачивать оружие у него из рук.

Дух очухался, уставился на меня. В его глазах загорелся страх. Еще до того мгновения, когда он должен был смениться гневом, а потом и пониманием, я вскочил на ноги, треснул его лбом в косматую рожу. Дух упал, схватившись за лицо.

Второй, здоровенный детина с округлыми плечами и толстыми, как пни, руками, не успел среагировать. Он был слишком медленным.

Автомат в моих руках заговорил быстрее, чем он вскинул свой.

А вслед за треском моего оружия раздался новый — рокот пулемета Бычки, и далекий стрекот автоматов Матового и Самсонова.

Глава 20

Автомат дёрнулся у меня в руках, когда я отправил в детину несколько пуль.

Душман собрался было вскинуть свой автомат, но не успел. Одежду на его груди рвануло в нескольких местах. Я успел заметить, как душман, не издав ни звука, зажмурил глаза, как показал в жутковатой предсмертной гримасе большие зубы.

Перед тем как упасть, он два или три раза конвульсивно нажал на спусковой крючок. Все пули ушли ему под сапоги. Здоровяк завалился вперёд, да так и затих на камнях.

Второй душман, крепкий, коренастый, уже пришёл в себя. Его лицо под носом превратилось в одно сплошное пятно крови. Видимо, я сломал духу переносицу.

Борясь с болью в отбитой о камни спине и пытаясь вернуть в лёгкие воздух, он, о чудо, умудрился одновременно бороться с собственным ножом, застрявшим за советским кожаным ремнём.

С ним у меня не было времени церемониться. Я просто выстрелил в него дважды. Первая пуля попала в грудь. Вторая — в лицо. Дух выгнулся дугой, задёргался. Однако, быстро обмякнув, он затих у меня под ногами.

Не прошло и двух секунд после того, как я расправился с духами, и мне пришлось залечь. Всё потому, что я заметил, как из ЗИЛа, что стоял за подорванным нами УАЗом, с водительской стороны выбрался душман.

Бычка же неуклонно продолжал шить из пулемёта. Я заставил его зарядить оружие рожком без трассирующих. Саня любил, когда в магазине последние один-два патрона — именно трассирующие. Так проще отслеживать боезапас. Но в условиях нашей обстановки такой его фортель мог стоить пулемётчику жизни.

Сейчас же невозможно было определить, откуда обстреливают машину головного дозора. Казалось, УАЗик просто разваливается на части, а стекло его окон лопается само собой.

Бытует распространённое мнение, почерпнутое обывателем преимущественно из кино, что в машине вполне возможно спастись от автоматной пули. На деле же даже малоимпульсный патрон калибра 5,45×39 мм шьёт обшивку любого небронированного авто от крыши до пола. А учитывая то обстоятельство, что Бычка разряжал магазин своего пулемёта с особым рвением, я был почти уверен — в машине головного дозора не осталось живых людей. Если их не убили гранат осколки, то точно добил Бычка.

Ровно то же самое происходило и с последней, замыкающей машиной. Там Матавой и Самсонов работали в два автомата, чтобы обеспечить плотность огня, сопоставимую и даже превышающую ту, что может показать РПК.

Бой завязывался стремительно.

Я сначала полез к УАЗу, затем поднялся и пошёл гуськом, держа в секторе обстрела и машину, и пространство по правую и по левую дверь.

Бычка уже не работал по автомобилю. Огонь его пулемёта несколько поутих. Теперь он отправлял одиночные и короткие очереди по какой-то невидимой мне цели.

Я быстро подобрался к машине головного дозора. Как и ожидалось, духи внутри были мертвы: водитель повис на руле, а второй дух, сидевший на переднем пассажирском, — откинулся на сидении, немного неестественно скрючив руки на груди.

Когда по мне открыли огонь, я упал под колесо. Заметил у ЗИЛа двух стрелков. Видимо, тоже выбрались из кабины.

Короткой прицельной очередью я скосил первого, того, что крался у крыла машины. Шедший за ним немедленно открыл огонь по мне с колена. Разразился длинной, несколько бестолковой очередью.

Пули защелкали по УАЗику. Я пригнул голову, вжался в землю. Почувствовал, как за шиворот сыпятся осколки стекла и краски.

Автомат духа замолчал так же внезапно, как и заговорил. Дух не рассчитал патроны, напрочь забыв о собственном магазине.

Когда я глянул на него второй раз, увидел, как душман возится с перезарядкой. Тогда я выстрелил. Отправил в него три одиночных. Заметил, как душман неестественно кивнул головой, запрокинул корпус назад, а потом плюхнулся на спину.

Я поднялся. Дал очередь по лобовому ЗИЛа, нарисовав на стекле многочисленные паутины трещин. Тогда душманский автомат предательски щёлкнул вхолостую у меня в руках.

Без всяких сомнений я отбросил его. Открыл дверь УАЗа, забрал другой АК из рук трупа. А потом пошёл вперёд, держа на мушке водительское место грузовика. Ведь погиб ли водитель, я точно не знал. Впрочем, эта правда открылась мне довольно быстро.

Не успел я подобраться к капоту ЗИЛа, как заметил справа и чуть за спиной движение. В следующее мгновение на меня бросился вооружённый ножом душман.

— Засада… Засада, это, — занервничал Гризли, а потом принялся кричать на водителя: — Чего сидишь? Заворачивай! Надо ехать отсюда!

Водитель, хоть и выглядел бывалым моджахедом, растерялся, отпустив руль и опуская голову каждый раз, когда за запотевшим окном раздавался треск очередной автоматной очереди.

— Некуда заворачивать, — проговорил Стоун холодным, расчётливым тоном. — Позади затор. Сквозь подбитую машину и узкую часть дороги нам не пробраться.

Моджахеды, как по команде, обернулись к нему.

— Чего сидите? — Стоун повёл по ним взглядом. — Нужно драться. Драться — единственный способ выжить. Сейчас о сохранности оружия речи не идет.

Моджахеддин молчали. Хмурились. Стоун заметил, как у Гризли под бородой играют желваки.

— Русских мало, — сказал Стоун, — максимум человек пять. Может, восемь. Наверняка у них уже есть убитые и раненые. Есть шанс прорваться к переднему грузовику и дать отсюда газу. Грузовик крепкий. Спихнём машину головного дозора с дороги. Тогда выберемся.

— Выберемся? — надул ноздри Гризли. — Как? Что нам делать?

— Идёте первыми, — чётко, уверенно и холодно говорил Стоун. Говорил он так, будто его план был свершившимся фактом, — Прячетесь за колонной. Пробирайтесь к машине. А я…

Он потянулся к АКС-74У, лежавшему за его кейсом. Взял автомат, разложил приклад и передёрнул затвор.

— А я прикрою вас отсюда. Вместе мы сможем выбраться.

Душманы переглянулись.

— Да поможет нам Аллах, — немного поколебавшись, пробормотал Гризли, а потом со скрипом открыл дверь автомашины.

Спустя мгновение, взяв свой автомат, то же самое сделал и водитель.

Моджахеды вышли из машины, оставив раскрытыми двери.

Стоун вздохнул. Вернул автомат Калашникова на место. Потом он педантично и неспешно проверил свой «Вальтер», осмотрел магазин и патрон в стволе. Наконец, Уильям Стоун взял свой алюминиевый кейс и покинул УАЗ.

— А… Зараза… — пробурчал Бычка, когда по нему открыли огонь из второго грузовика.

Бычка нырнул за камень, слушая, как вокруг хлопают и щёлкают пули. Ругаясь матом, принялся перезаряжать пулемёт.