Золотая лихорадка. Урал. 19 век. Книга 2 (СИ) - Тарасов Ник

Но Рябов рассчитывает по-другому. Он думает, что если уничтожит тебя через бюрократию, то захватит твои участки. Они богатые, намного богаче его старых приисков. Если он их получит — расплатится с долгами, выйдет в плюс и снова станет богачом.

Вот почему он так яростно борется. Это не просто месть или жадность. Это его последний шанс выжить финансово.

Ещё одна важная деталь: екатеринбургские кредиторы не в курсе, что Рябов воюет с тобой. Они думают, что он ведёт обычный бизнес, восстанавливает прииски. Если они узнают правду — могут потребовать немедленного возврата долга. А это — крах Рябова.

Предлагаю вариант: я могу ненавязчиво слить информацию кредиторам. Анонимно, через третьи руки. Намекнуть, что Рябов ввязался в рискованную авантюру, что его дела плохи, что он может не вернуть долг. Это заставит кредиторов нервничать и давить на Рябова. Ему придётся тратить время и силы на успокаивание кредиторов, вместо того чтобы воевать с тобой.

Что скажешь?

p.s. Новые копии документов прилагаю. Рябов пытается протолкнуть ещё одну жалобу, теперь в губернское правление. Аникеев обещал затянуть рассмотрение на месяц-полтора. Степан.'

Я дочитал письмо. В голове крутились мысли, складываясь в план.

Сорок рублей серебром — долги Аникеева. Это немного по сравнению с тем, что я уже потратил на дорогу и оборудование. Но выкупить эти долги — значит окончательно переманить Аникеева на свою сторону. Превратить его из шатающейся пешки в надёжного агента.

А Рябов… Рябов играл ва-банк. Он поставил на кон всё, что у него осталось, надеясь отыграться за мой счёт. Классическая ошибка азартного игрока — пытаться отбить проигрыш ещё большей ставкой.

Но у меня было преимущество. Я знал о его слабости. Знал о долгах перед екатеринбургскими купцами. Знал, что его время ограничено. До конца года — несколько месяцев. Если он не вернёт кредит, его раздавят.

А я мог ускорить этот процесс.

Я взял перо, начал писать ответ.

'Степан! Твой план с кредиторами одобряю. Действуй. Слей информацию анонимно, через надёжного человека. Пусть кредиторы занервничают и начнут давить на Рябова. Это его ослабит и отвлечёт.

Долги Аникеева выкупаю. Сорок рублей серебром — это приемлемая цена за надёжного чиновника в кармане. Организуй выкуп тихо, через третьих лиц, чтобы Рябов не понял сразу. Можешь использовать подставное лицо — скажем, купца из Перми, который якобы скупает долговые расписки. Потом передашь эти расписки Аникееву и скажешь, что «благодетель из Перми» простил ему долг по просьбе Андрея Петровича Воронова. Пусть Аникеев знает, кому обязан.

Когда выкупишь долги, встреться с Аникеевым лично. Скажи ему прямо: теперь он свободен от Рябова. Теперь его хозяин — я. Но хозяин справедливый. Пока он служит честно, передаёт информацию и саботирует усилия Рябова — я его кормлю и защищаю. Если предаст — уничтожу без жалости. Пусть выбирает.

Также передай ему следующее: я хочу, чтобы он подготовил несколько «запасных выходов» на случай, если Рябов всё-таки прорвётся с какой-то бумагой. Юридические лазейки, процедурные проволочки, что угодно. Аникеев — опытный чиновник, он знает, как затопить любое дело в бюрократической трясине. Пусть использует своё мастерство на полную катушку.

Уряднику Анисимову передай ещё два золотника. Скажи — это аванс за то, чтобы он продолжал «случайно терять» предписания и «забывать» о ревизиях. Но предупреди: если он решит взять деньги и с меня, и с Рябова одновременно — я узнаю. И тогда ему не поздоровится.

Следи за Рябовым. Мне нужно знать всё: с кем встречается, что планирует, как реагирует на давление кредиторов. Если почувствуешь, что он готовится к чему-то серьёзному — срочно сообщай. Андрей Петрович.

p.s. Прилагаю пять золотых червонцев. Это на выкуп долгов Аникеева и прочие расходы. Если не хватит — пиши, вышлю ещё.'

Я запечатал письмо, приложил мешочек с пятью червонцами — тяжёлыми, увесистыми монетами. Позвал Кремня.

— Опять в город, — сказал я, передавая ему письмо и деньги. — Степану. Лично в руки. И будь осторожен. Если люди Рябова заметят, что ты часто ездишь между мной и Степаном, могут заинтересоваться.

Кремень кивнул, пряча всё за пазуху.

— Понял, командир. Буду петлять, через другие деревни пойду. Не засекут.

Август выдался дождливым. Река поднялась, промывка замедлилась — вода шла мутная, с илом, золото вымывалось хуже. Но мы не останавливались, работали упорно, вымывая из каждой лопаты песка крупицу драгоценного металла.

Дорога была завершена полностью. Теперь по ней каждый день проезжали обозы — наши и чужие. Торговцы везли товары в город и обратно, крестьяне — зерно на ярмарку, старатели — оборудование на прииски. Жизнь забурлила вокруг «Вороновского тракта», как кровь в жилах.

А через неделю пришло новое письмо от Степана. На этот раз оно было коротким, но ёмким.

'Андрей Петрович! Дело сделано. Долги Аникеева выкуплены. Расписки у меня, завтра передам ему. Он в восторге, почти расплакался от облегчения. Обещал служить верой и правдой.

Информацию кредиторам слил через торговца Немирова. Тот передал екатеринбургским купцам «по секрету», что Рябов ввязался в опасную войну с конкурентом и может не вернуть долг. Кредиторы забеспокоились, уже прислали Рябову письмо с требованием объяснений и промежуточного отчёта о состоянии дел.

Рябов в ярости. Он понял, что кто-то сливает информацию, но не знает кто. Подозревает всех подряд — и Аникеева, и урядника, и своих собственных людей. Это его раздирает изнутри, он не доверяет никому.

Главное — он отвлёкся от тебя. Последние две недели он занят только тем, что успокаивает кредиторов и пытается найти «крысу» в своём окружении. Бумажная война против тебя застопорилась. Степан.'

Я усмехнулся, складывая письмо. План работал. Рябов увязал в собственных проблемах, как муха в паутине. Чем больше он дёргался, тем сильнее запутывался.

А я тем временем укреплял свои позиции. Артель росла, золото прибывало, дорога работала, чиновники были у меня в кармане.

Но я знал — расслабляться рано. Совет Викентия Павловича всё ещё звучал в ушах: «Рябов загнан в угол. У него остался только один путь. Кровь. Будьте готовы».

Вечером я собрал своих ближайших соратников — Игната, Елизара, Архипа. Мы сидели в конторе, на столе дымился самовар, пахло крепким чаем и табачным дымом.

— Рябов слабеет, — начал я, разливая чай по кружкам. — Степан его душит через кредиторов, Аникеев саботирует его бумаги, урядник тянет время. Но это ещё не конец. Раненый зверь опаснее здорового. Рябов может попытаться ударить в последний раз, отчаянно, без оглядки на последствия.

— Думаешь, нападёт? — спросил Игнат, прихлёбывая чай.

— Не знаю. Может нападёт, может попытается сжечь дорогу, может подкинет фальшивые документы властям. Он непредсказуем в своём отчаянии.

Елизар кивнул, поглаживая бороду.

— Отчаянный человек — что бешеный пёс. Может и себе горло перегрызть, только бы врага укусить.

— Поэтому нужно быть готовым ко всему, — продолжил я. — Игнат, усиль охрану. Не только лагеря, но и дороги. Пусть заставы будут начеку. Если Рябов попытается диверсию — мы должны среагировать мгновенно.

— Есть, командир.

— Архип, подготовь резервный запас оружия и пороха. На случай осады или нападения. Пусть всё будет в тайнике, на всякий пожарный.

— Сделаю.

Я повернулся к Елизару.

— Елизар Михайлович, твои люди — старообрядцы из окрестных скитов — знают тайгу лучше всех. Попроси их следить за перемещениями чужих людей в наших краях. Если заметят вооружённые группы, незнакомых всадников, что-то подозрительное — сразу сообщать.

Елизар молча кивнул.

— Мы не можем позволить Рябову застать нас врасплох, — закончил я, оглядывая всех троих. — Он умирает, но умирающая крыса может заразить чумой. Будьте начеку.