Петров, к доске! Книга третья (СИ) - Ларин Павел

После «экспертного» заключения о возможной несерьезности поломки (дед ловко «нашел» и «подтянул» какую-то мифическую гайку, пока Андрей отходил покурить), машина «ожила».

— Андрей! Да ты просто золото! Спас ты меня! Вытащил! Ну как же тебя отблагодарить? Денег не возьмешь, вижу… — Дед хитро прищурился. — А не охотник, часом? Вид-то у тебя… спортивный. Рука твердая.

Про охоту я, естественно, узнал у Наташки еще на этапе нашего с ней обсуждения возможных действий. А дед, естественно, получил информацию от меня.

Дядя Андрей, смывая грязь с рук из дедовой канистры с водой, пожал плечами:

— Раньше увлекался. Сейчас редко. Время нет.

— То-то же! — воскликнул дед, хлопнув его по плечу. Андрей слегка напрягся от неожиданного фамильярного жеста, но не отстранился. — Вот что, Андрюша! Завтра на зорьке — я на уток собрался. Местечко знаю — рай! А ты — мой спаситель! Милости просим со мной! Компания будет — я, может, еще один приятель. Но не факт. Дюже у него супруга строгая. Отдохнешь, воздухом подышешь, а заодно и мне покажешь класс, как настоящий охотник! Честное слово, не пожалеешь! Ружье у тебя есть?

Предложение повисло в воздухе. Дядя Андрей колебался. Видно было, что охота его манила, но что-то сдерживало.

— Я… не уверен, — начал он. — Дела… Да и не готов как-то…

— Какие дела? — парировал дед с обезоруживающей простотой. — Жизнь одна! А утки ждать не будут! Ружье? Да я тебе свое дам, двустволка отличная! Патронов — завались! Ну что? Руку, что ли, дать? Договорились?

Энергия деда, его напор и искреннее восхищение «спасителем» сделали свое дело. Уголки губ дяди Андрея дрогнули в подобии улыбки. Он оглядел «починившийся» автомобиль, потом посмотрел куда-то вдаль.

— Ладно, — сдался он. — Почему бы и нет.

— Вот и хорошо! — заверил дед, сияя радостной улыбкой. — Я тебя утречком заберу. Скажи где.

— Да прямо здесь, — кивнул Андрей. — В пять.

Мы с Наташкой, затаив дыхание, сидели в кустах, пока ее дядька не скрылся из зоны видимости. Дед, не глядя в нашу сторону, сел в машину, завел мотор — на этот раз без подвываний и дыма — и медленно тронулся.

— Ну вот…Первый этап пройден. — Высказалась Деева напряженным голосом. — Завтра мы все узнаем. Завтра все встанет на свои места.

— Волнуешься? — Спросил я девчонку.

— Волнуюсь. — Ответила она без малейшей запинки. — С одной стороны хочу, чтоб все получилось, а с другой — боюсь. Верно Никита сказал, правда может оказаться очень болезненной.

— Ну… — Я замялся, а потом все же произнёс вслух то, о чем думал уже не в первый раз. — Наташ, он твой дядя, я все понимаю. Хочешь… Давай я сам. Без тебя.

Деева посмотрела на меня долгим, пристальным взглядом, а затем просто молча выбралась из кустов и пошла к подъезду.

— Вместе, так вместе… — Тихо буркнул я, последовав за Наташкой. — Чего психовать-то?

Глава 20

Лес встретил нас сырым утренним холодом. Воздух, густой и влажный, обволакивал лицо, пробирая до костей. Мы с Наташкой замерли в кустах на опушке, ожидая прибытия «объекта».

Чтоб все сделать как положено и вовремя, нам пришлось встать ни свет, ни заря. Из дома выбирались тихо, как воры, стараясь не разбудить Людмилу Владленовну и, не дай бог, Илюшу. Младший если упадёт на хвост, от него потом хрен избавишься.

Место проведения «операции» предложил дед Иван. Оказалось, он наши места знает достаточно неплохо.

— Поедем на Кожевенный кордон. — Решительно сообщил родственник, когда мы рано утром, зевая и хлопая сонными глазами, выехали за пределы города. — Там лес — сплошное загляденье. Тем более, охотиться никто не собирается на самом деле. Так хоть природой насладимся.

Дед привез нас к определенной точке, от которой мы еще очень долго топали пешком. Пока не вышли на лесную опушку. Конспирация, чтоб ее. Чтоб Наташкин дядька не увидел следов от машины.

— Ты потом сам-то не заблудись. — Сказал я ему, когда он уходил обратно к машине.

— Обижаешь, внучек. Дед твой почище всякого следопыта будет. Не заблужусь.

Ждать пришлось около полутора часов. Когда, наконец, вдали послышался подвывающий мотор «Запорожца», я даже обрадовался. Замучался сидеть в лесу, если честно. Тем более, несмотря на то, что октябрь выдался теплым, осень — ни хрена не лето. Радости тусоваться среди теряющих листву березок мало.

Дед Иван мастерски сыграл свою роль. Упомянутый вчера «друг» якобы не смог составить ему компанию, и теперь они типа вынуждены охотиться вдвоем с Андреем. Это еще Андрей не знает, что ружья тоже нет. Палатка есть, продукты, необходимые вещи тоже на месте. А ружье дед «забыл». Потому что у нас его отродясь не было.

Наташка сидела, прижав к груди громоздкую «Электронику», ее пальцы белели от напряжения. Я чувствовал, как она дрожит — то ли от холода, то ли от нервов.

— Спокойно, — прошептал я, прижимаясь плечом к ее плечу. — Все получится.

Она кивнула, не отрывая взгляда от поляны, на которую дед вырулил на «горбатом». Дверцы хлопнули. Раздались приглушенные голоса. Дед — шумный, энергичный, Андрей — сдержанный, чуть настороженный. Началось.

Наташкин дядька даже приблизительно не представлял, какое «веселье» его ждёт. Мы заранее договорились, что в течение дня дед Иван будет его форменным образом выводить из себя. Задача перед моим родственником стояла конкретная — вести себя так, чтоб через несколько часов Андрея телепало от нервного стресса и желания прибить кого-нибудь.

В течение половины дня спектакль под названием «Рукожопство» разворачивался по плану, с каким-то садистским совершенством. Дед Иван был гениален в своей неуклюжести.

— Андрюш, держи-ка вот этот колышек! — кричал дед, размахивая молотком, как первобытным топором. — Ты же мужчина, руки из нужного места растут!

Андрей терпеливо принимал от деда веревку, которой мой родственник тут же запутывался, или колышек, который дед «случайно» выбивал ударом молотка, едва Андрей его устанавливал. Палатка, вместо того чтобы гордо выситься над поляной, кособоко заваливалась то в одну, то в другую сторону, как алкаш, перебравший лишку.

— Ой, прости, браток! — вопил дед, когда палатка в очередной раз рухнула на Андрея, пытавшегося расправить полог. — Неловко вышло! Нога подвернулась! Давай по новой!

Андрей стискивал зубы, его движения становились резче, раздражение прорывалось в скупых фразах. Дед методично выматывал его, превращая потенциальный отдых в абсурдный кошмар. Даже костер, святое дело для любого мужика в лесу, стал полем битвы. Дед то «случайно» опрокидывал ведро с собранными Андреем сухими ветками в лужу, которую сам же создал с помощью «мытья» рук, то заливал искры будущего пламени водой из фляги, бормоча что-то про «пожарную безопасность».

— Да ты что, Андрей⁈ — возмущался он, когда Наташкин дядька, явно на пределе, резко отдернул руку от кострища, куда дед чуть не плеснул водой снова. — Опасно же! Искры летят! Лес запросто спалить можем! Ты же в армии служил, должен понимать!

Андрей не ответил. Он отвернулся, резко сгреб в охапку новые ветки. Его спина была напряжена до предела.

Потом был новый «сюрприз» от деда Ивана. Выяснилось, что он «забыл ружьё». В ответ на здравое предложение Наташкиного дядьки ехать обратно в город, последовали стенания моего родственника, как он истосковался по лесам и свежему воздуху, которого в городе днём с огнём не сыщешь.

Следующим этапом был «сломавшийся» Запорожец.

— Ах ты ж, сукин сын! — Возмущался дед, засунув нос в двигатель. — Ну видишь, Андрюха. Судьба такая. Сейчас, значится, за грибами пойдем. А завтра тогда, если мой резвый конь не одумается, отправимся искать железнодорожную станцию.

Наташкиного дядьку от такой перспективы буквально перекосило. Он не хотел уже ничего, ни костра, ни охоты, ни тем более грибов. Он хотел домой и желательно больше никогда не встречать Ивана Петровича.

Естественно, когда у деда обнаружился самогон, Андрей данному факту был рад. Мне кажется, он сам понимал, что ему срочно, просто жизненно необходимо выпить, пока не прибил никого. В частности — деда.