Край Земли (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

Разделившись на две группы, мы так же провели частичное картографирования побережья мыса Волкова, потратив на это ещё один день, ну а остальное время мы занимались приведением снаряжения в порядок, готовясь к выходу.

Первого марта 1892 года, ровно в четыре утра основная группа в составе семи человек, при четырех нартах, в которые были впряжены по шесть инуитских собак вышла в поход, оставив в стартовом лагере только Чарли Гросса и одного из инуитов. С собой мы везли минимум груза, рассчитанного только на питание людей и собак в пути до первого промежуточного склада. По мере продвижения к полюсу, мы будем пополнять припасы за счёт вспомогательных отрядов, которые так же будут нам оставлять и самых сильных собак из своих упряжек. К тому моменту, когда последняя вспомогательная группа отправится в обратный путь, наши нарты уже будут битком забиты необходимым грузом, а собак в упряжке прибавится.

Мой Маньяк тоже занял место в упряжке, его помощь в преодолении трещин ледника уже не требовалась, а собак, стараниями полярников Соверса, у нас было буквально впритык.

Идти проложенным авангардом маршрутом было легко и комфортно. Наезженная колея, которую ещё не занесло снегом и не повредило подвижными льдами, избавляла нас от необходимости прокладывать путь по снежной целине. Погода стояла почти безветренная, хотя показания термометра указывали на понижение температуры воздуха до минус тридцати пяти градусов. Мы уверенно продвигались вперед, не делая резких рывков и не ускоряясь. Мы берегли силы и свои и собак. Едва достигнув готового иглу, поставленного нашими предшественниками, даже если мы и могли идти дальше, мы останавливались на ночлег. Наступать на пятки вспомогательным отрядам было бы неправильно, с мужиками мы должны были встретится только тогда, когда встретим их возвращающимися назад.

Ежедневно, устроившись в лагере, поужинав и накормив собак, мы повторяли одну и ту же процедуру. Все участники команды кроме инуитов проводили обсервацию, определяя наше место положение. Но и это еще не всё, после замеров, сравнив результаты, я и Игорь Паншин, как главный навигатор экспедиции, проводили еще и не зависимо друг от друга расчеты координат по двум разным методам. Игорь, как более опытный, проводил расчеты аналитическим методом, а я, используя карту, курвиметр и опираясь на показания компаса и одометров, установленных на наших нартах, проводил расчет координат и пройденного расстояния картометрическим методом. Затем мы проверяли друг друга. Ежедневно результаты показания приборов фотографировались и заносились в путевой журнал.

Я заморачивался так не зря, это не было моей блажью. Зная историю покорения Северного полюса, я помнил, сколько критики было в адрес тех людей, которые заявили о его достижении. Мол не дошли, не правильно координаты определили, нет доказательств, таких как фотографии показаний приборов… Я сразу решил исключить возможность подобных выпадов в наш адрес, а учитывая то, что у нас есть конкурент, который тоже идёт к выбранной нами цели, обезопасить себя от критики мы были просто обязаны. Я помню, как мне приходилось доказывать всем, что я не верблюд, когда я заявил о покорении мыса Волкова…

Мы шли и шли, обходя полыньи и преодолевая торосы, в которых иногда были буквально вручную вырублены проходы. Впереди идущим полярникам приходилось нелегко, но они справлялись со своей задачей.

Через пятнадцать дней пути, мы встретили возвращающийся на базу отряд Сизова.

Старшего боцмана с авизо было попросту не узнать. За то время, что мы с ним не виделись, он осунулся и похудел, измотанными выглядели и прошедшие с ним маршрут инуиты, причем один из них занимал нарты, и был совсем плох. Кроме эскимоса, на их полупустых санях практически не было груза, они возвращались налегке, оставив по пути все припасы. При этом, из десяти собак, которые выходили с авангардом, сейчас в упряжках было только семь.

— Всё командир, мы сделали, что могли — Обнявшись со всеми, Сизов стоял передо мной и почти со слезами на глазах смотрел на лежащего в санях инуита — Трёх собак в полынье утопили, Ута ногу сломал и головой ударился. С тороса сорвался, когда обход искали. Не углядел я, командир, моя вина. Не знаю, довезем ли… Ты конечно сам решай Иссидор Константинович, но я всё же попрошу, не за себя, а за Уту. Собак прошу мне оставить хотя бы пятерых, хоть одни нарты с ним тянуть…

— Ты что Фадеич, с дуба рухнул? — Я стиснул от злости зубы — Ты до чего себя и команду довел⁈ Я ждал, что ты ещё пять дней назад повернешь, а ты⁈ Я же говорил тебе, не надо геройствовать! И вообще, ты за кого меня принимаешь⁈ Ты думаешь, что я дам этому инуиту умереть, забрав у тебя собак⁈ Я у тебя ни одной не возьму. Осмотрю сейчас его, если помощь нужна подлечу, и дальше потопаете, и чтобы нормально запасы со складов пополняли, а не как сейчас, на подкожном жире топали! Ты понял меня⁈

— Прости командир, подвел я тебя… — Сизов отвел взгляд — Я же как лучше хотел.

— А получилось как всегда… — Злость стремительно покидала меня. На кого я ору? Какое я право имею? Смогут ли они в таком состоянии вернутся хотя бы до стартового лагеря? Увижу ли я их ещё? Они и правда сделали что могли, и даже больше… — Ладно, извини меня Карп Фадеевич, это я от страха за вас так разнервничался. Как ты вообще планируешь в таком состоянии вернутся на основную базу? Вот что. Топайте до стартового лагеря, а там несколько дней передохните. Мяса там хватает, припасов достаточно, придёте в себя, и только тогда продолжите идти назад. Не раньше! Инуиты твои может за это время ещё смогут тюленей добыть. И пополняйте припасы на складах, не надо самопожертвованием заниматься! Пошли глянем твоего скалолаза…

Сотрясение и закрытый перелом — ничего смертельного. Укачало попросту Уту в нартах, вот он и выглядит хреново, а оно и понятно, в таком состоянии обычно постельный режим и покой прописывают. Проверив как наложили шину, и приказав Сизову давать пациенту мочегонное, для предотвращения отека головного мозга, я закончил осмотр. Немного разобравшись в ситуации, я слегка успокоился. Должны дойти до стартового лагеря, если новой напасти не случится!

Глава 21

Семнадцатого марта, через два дня после расставания с отрядом Сизова, полюсной отряд нагнал вспомогательные. Проход нового авангарда был остановлен открытыми разводьями, которые не позволяли идти вперёд.

— А если обтянуть нарты брезентом и попробовать вплавь? — Егор Корнеев метался на краю разлива как загнанный в ловушку зверь — У нас есть паруса для саней, можно попробовать.

— Не пори горячку, Егор — Я тоже был не в восторге от задержки — Какие из наших нарт лодки? Потопим весь груз, собак потеряем, да и сами накупаемся в ледяной воде вволю. Тогда точно можно будет поход прекращать, еще и неизвестно, выберемся ли мы потом обратно.

— И что ты предлагаешь Исидор? Просто ждать? — Корнеев в отчаянии запустил кусок спрессованного снега в океан.

— Да, просто ждать или искать обход. — Кивнул я головой — Другого выхода я не вижу. Рисковать людьми и всей экспедицией пытаясь переплыть эту лужу нельзя, я надеюсь, что вскоре её или сожмет течением, или она замерзнет. У нас есть небольшой запас времени, как раз на такой случай. Ждем!

В течении четырех дней мы стояли на месте лагерем, и ждали. В это время группы Корнеева и Куницина безрезультатно искали обходной маршрут, но так и не преуспели. Я уже было отчаялся, хотя и не подавал вида, припасы таяли на глазах, а мы не продвигались вперед ни на метр, когда в ночь на двадцать первое марта, ударили действительно сильные морозы. Ночью столбик термометра опустился до минус пятидесяти пяти градусов по Цельсию.

Даже в иглу было чертовски холодно, внутри температура держалась в районе минус двадцати пяти, и спать нам приходилось урывками, тесно прижавшись друг к другу. Использовать примусы для обогрева всю ночь мы не могли, топливо нужно было экономить на путь до полюса и обратно. Да и с розжигом отопителей были большие проблемы. От мороза керосин становился белым и вязким, и никак не хотел разжигаться, застревая густым желе в иглах примусов. Перед розжигом керосин приходилось греть на спиртовых горелках. Да чего там говорить, замерз даже самогон, которым мы планировали отметить покорения самой северной точки планеты! С этим поделать мы ничего не могли и приходилось просто терпеть.