Край Земли (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

Но особенно жалко мне было собак, которых было едва видно за паром от их дыхания. Свернувшись в калач и уткнув хвост в морду, они неподвижно лежали в своих снежных норах, сберегая силы и пытаясь согреться. А греться в таких условиях они могли только обильной пищей, которую мы не могли им выделить в достаточном количестве. И если гренландские собаки, которых мы купили у инуитов казалось довольно легко выдерживали эти экстремальные условия, то Маньяк, единственный пес не инуитской породы, сильно страдал. Его спасало только то, что по сложившейся уже традиции он спал отдельно, на моих нартах, охраняя лагерь, и в качестве исключения я устроил ему лежанку из запасной меховой одежды.

И всё же адская стужа сыграла на нашей стороне, в течении ночи и следующего дня полыньи затянуло льдом. Несмотря на мороз и опасность тонкого льда, объединившись в одну группу, двадцать третьего марта мы двинулись вперед.

Люди держались. Я не слышал ни от кого жалоб, они стойко терпели все невзгоды, которые обрушились на нас в эти дни. По моему приказу каждый час мы осматривали друг друга, ища признаки обморожения. Обморозив ногу или руку, любой из нас обрёк бы себя на неминуемую гибель. Надеяться тут стоило только на самих себя, помощи ждать неоткуда. В ту ночь нам впервые пришлось заночевать в платках, на тонком, только что схватившемся льду снега не было, а выпиливать лед для строительства иглу было и долго, и опасно.

Самая адская ночь в моей жизни. Я уже отвык от «прелестей» ночёвок в брезентовых палатках на сильном морозе. Конденсат, который образовался от работающего примуса, быстро пропитал влагой одежду и полотнища палатки, а потом он замерз. Никто не спал той ночью, мы лежали на шкуре овцебыка в своих схватившихся колом от мороза кухлянках, укрывшись оленей шкурой, выбивали зубами морзянку и ждали утра, когда можно будет продолжить путь. Будь моя воля, я бы приказал идти дальше и ночью, но если люди и могли бы выдержать вторые сутки пути без отдыха, то собакам требовалось как минимум несколько часов, чтобы прийти в себя.

На следующий день в полдень, едва переставляя ноги от усталости, мы наконец-то вышли на паковый лед. Казалось бы, что удача от нас отвернулась, но положение снова спас Тупун, обеспечивший нам возможность устроить дневку и отдохнуть, не тратя драгоценные ресурсы.

Инуит совершенно внезапно для всех бросился к нартам, схватил винтовку и несколько раз подряд выстрелил в сторону небольшого тороса, который возвышался на самой кромке пакового льда. Ледяная пустыня не была необитаемой, за торосом инуит увидел белого медведя, который пировал на туше убитого им моржа. В нескольких сотнях километрах от ближайшей земли! Я в который раз поразился охотничьему таланту и невероятному зрению этого эскимоса. Ведь даже его соплеменники не разглядели животных!

В медведя Тупун не попал, очень уж далеко был хищник, зато он смог отогнать его от моржа. Разбив лагерь прямо возле растерзанного и наполовину съеденного животного, не обращая внимания на залитый кровью снег, мы без зазрения совести воспользовались чужой добычей.

И снова в нашем рационе сырое мясо заменило пеммикан. Уже промороженную тушу пришлось рубить топорами и пилить пилой, однако не такие неудобства никто не жаловался. Выставив часовых, чтобы охраняли нас от хозяина этого куска мяса и жира весом в несколько центнеров, мы приступили к работе.

Утром следующего дня о том, что на льду когда-то лежал убитый морж, почти ничего не напоминало. Выпавший снег скрыл окровавленный лед, а мясо заняло полагающееся ему место в наших желудках и на санях. Только по настоянию инуитов, не желавшим дразнить духов и хозяина добычи, в качестве извинений медведю была оставлена моржовая шкура, потроха и несколько костей. Я не возражал. Съедобного для людей там почти ничего не осталось, а медведя надо было чем-то задержать на месте, чтобы он не пошел по нашим следам, и потроха с сырой шкурой были меньшей для этого платой из возможных.

С этого дня начались тяжёлые переходы. Лед был сильно изломан, и обойти его не было никакой возможности. Нарты постоянно требовали починки. И тем не менее мы справлялись и не сбавляли темп. Пока одни нарты пытались привести в порядок, другие пробивали дорогу, по которой поломанные их легко догоняли. И так раз за разом…

Двадцать седьмого марта мороз спал до приемлемых минус тридцати одного градуса, и нас покинул второй вспомогательный отряд. Группа Корнеева, забрав с собой самые поврежденные сани, сгрузив с них припасы и оставив часть собак, отравилась в обратный путь. Теперь нас оставалось одиннадцать человек. Мы медленно, но верно шли к своей цели.

Теперь Фрол Куницкий со своими инуитами неизменно шел впереди, пробивая путь. Они тропили дорогу, вручную срезали неровности, мешавшие перетаскивать нарты через торосы, и первыми взбирались на них, чтобы принять груз, нарты и собак, помогая их переправлять через эти ледяные горки. В эти дни все мы чувствовали себя нахлебниками, которые решили въехать в рай на чужих плечах. Даже на привалах и ночевках, Фрол и его группа брали на себя основную и самую тяжелую работу по обустройству лагеря.

Куницкий не жаловался, хотя наверняка ему было обидно, что я не взял его в полярную группу. В этом походе, так же, как и Корнеев с Сизовым, Фрол показал себя с самой лучшей стороны. И если Сизов и Корнеев были не так хорошо подготовлены, как полюсная группа, то артиллерист с авизо мог легко заменить любого из нас в этом последнем рывке к полюсу. Сейчас он выкладывался по полной, работал самоотверженно и не жалел сил. Честно говоря, я уже даже всерьез думал заменить его на Серегина или Скворцова, на столько мне понравился характер, сила воли и главное преданность делу этого человека.

— Молодец парень — Масло в огонь подливал ещё и Арсений, который почти на каждом привале нахваливал артиллериста — Жаль, что он с нами не идёт до конца.

— Чего ты мне нервы треплешь? — Не выдержал я в конце концов — Мне тоже жаль, но если идти ему, то кому-то из вас нужно будет вернутся вместо него! Паншин мне нужен, он дипломированный штурман и только ему я полностью доверяю в определении координат, остаетесь вы втроем. Причем вы все справляетесь не хуже Фрола, так кого мне из вас на него поменять? Есть добровольцы⁈

— А может пусть инуиты сами домой идут, а его восьмым с нами взять? Совсем же не далеко осталось, ты представляешь какого ему знать, что он пары сотен километров до полюса не дошел? — Арсений выжидательно уставился на меня, ожидая ответа.

— И кто их контролировать будет, инуитов этих?- Я тяжело вздохнул — Они конечно парни хорошие, но легко могут взять со складов больше провианта чем нужно, и тогда нам не хватит на обратный путь. Кроме того, случись чего с нами, они будут последние кто нас видел, и не смогут даже координат места где мы разошлись назвать. Да и не хватит припасов до полюса на восемь человек, мы на лишнего не рассчитывали. И таких причин я тебе ещё с десяток назвать могу, но и этих трех хватит. В общем, если есть добровольцы среди вас троих, кто с ним поменяться хочет, то я его возьму, а иначе ни как.

Добровольцев не нашлось…

Куницкий со своими инуитами ушел в стартовый лагерь шестого апреля. У нас осталось четверо нарт с тридцатью пятью лучшими собаками, которые выдержали полярную дистанцию. Провианта и топлива у нас оставалось на сорок дней. А ещё через два дня, случилось то, чего я опасался больше всего и даже видел в своих кошмарах весь предыдущий год.

Восьмого апреля 1892 года, тот же самый Тупун, увидел впереди брезентовую палатку и снежную пирамиду, над которой развивался звездно-полосатый флаг. Американцы опередили нас!

— Не может быть… — Я помню, что, когда я в бинокль разглядел пирамиду, мои ноги не произвольно подкосились. Всё зря! Столько усилий, столько жертв, и мы вторые…

К палатке мы шли молча и очень быстро. Еще оставался шанс, что американцы тут просто встали днёвкой, и их еще можно обогнать. Лагерь выглядел свежим, недавно поставленным, его ещё не занесло снегом, который шел тут два дня назад. Если это так, то, не задерживаясь и минуты, мы двинемся дальше, и будем идти даже ночью, благо они светлые, чтобы всё же опередить конкурентов. Такие мысли были у меня в голове, хотя я уверен, что о чем-то похожем думали и остальные.