Бояре, продолжая переговариваться, вышли из зала, не заметив маленького наблюдателя под столом.
Пока официанты не вернулись, а гости ещё не в зале, Ломтик решил — пора. Это идеальный момент. Он тявкнул один раз — и из его тени, как из чернильного фонтана, вырвалась целая стая теневых гарпий. Как чума черная когтистая туча накинулась на столы и мебель. Шторы рвались, обивка кресел разлеталась в стороны, столы с треском гнулись и крошились под ударами, превращаясь в искорёженные останки пира. Гарпии вцеплялись в пекинскую утку, проглатывали целиком, не задерживаясь, тут же переключаясь на закуски, которые растаскивались в клочья и исчезали с подносов.
Ровно через пару минут Ломтик снова тявкнул. Гарпии послушно нырнули обратно в тень. Следом и сам он подпрыгнул смешно подпрыгнул и втянулся, как ртутный шарик.
Но, конечно же, он не удержался и высунул нос.
И как раз в этот момент в зал врываются гвардейцы. Следом — Семибоярщина.
Годунов, оглядывая разгром, взвывает:
— Что тут произошло⁈ Что за кошмар⁈ Где еда⁈
Трубецкой, хлопая глазами, едва не спотыкается о порванную скатерть:
— Почему даже шторы съели⁈ Кто ел шторы⁈ Это была ручная работа!
Хлестаков, бледнея, бормочет себе под нос:
— Всё… теперь нам точно не дадут кредит. Ни один банк не даст…
И тут, словно ножом по стеклу, раздаётся холодный, чёткий голос дворецкого:
— Ваше боярство… прибыли гости.
Годунов застывает на месте, глаза закатываются — и он падает в обморок, как подкошенный.
А тем временем, в глубине тени под столом, Ломтик довольно скалится и облизывается.
Стая сыта. Миссия — выполнена.
* * *
Ну вот этого я, признаться, как раз ожидал. Стою себе посреди Арктики, ветер в лицо, черные кожаные ботинки блестят на северном солнце. И тут из портала, с ревом, вылетает краснокрылый херувим — и сразу принимается махать кулаками.
Удар — как от локомотива. Я еле успеваю накрыться каменной плитой. Плита рассыпается в пыль, а меня отталкивает на метр назад. Хорошо, что не за кромку ледника. Не хотелось бы сейчас купаться. А так я даже на ногах устоял.
Херувим не останавливается. Взмах крыльев — и на меня обрушивается огненный вихрь, который падает на очередную граниту плиту. Воздух дрожит, гудит, пылает. Сквозь пламя — рёв, как у кабана на стероидах:
— Ты отдашь Колыбель моему роду! Понял, человек⁈…
Этот огненный придурок еще что-то собирался проорать да захлебнулся посередине: его настиг удар медных когтей. Змейка преобразилась в мегаГоргону и молниеносно ударил красноперого в печень.
— Фака за мазака!
А следом — хук в челюсть. Усиленная Горгона — моя гордость. Она даже Ледзора может сшибить с ног.
Неудивительно, что херувима отбросило вбок — он влетел прямо в сугроб, оставив после себя в воздухе шлейф дыма.
Я неторопливо отряхнул пепел с теневого доспеха и хмыкнул:
— Ну, значит, так, да?
Херувим даже не стал отвечать — не вставая, мощно взмахнул крыльями и взмыл в воздух. Сверху тут же обрушил огненный поток.
Я поднял щит из Воды-Тьмы — жидкой Тьмы, сплава двух стихий. На редкость удачная формула против огня. Окутываю ею себя и Змейку, пережидаем жар — плотный, тяжёлый, с ревом, как у вулкана.
И тут, из портала появляется ещё один — старик с такими же, алыми, как кровь, крыльями. Он кидается вперёд и орёт:
— Нет! Нет, сир Архил, успокойся! Это не то, чего хотел наш глава рода!..
Он всё ещё кричит, размахивая крыльями, а где-то в стороне Франсуа вжался в сугроб, зарывшись так глубоко, что, похоже, решил стать частью вечной мерзлоты. Нос из-под снега не высовывает.
— Стой со мной, — бросаю Змейке, которая прижимается ко мне своим выросшим телом, покрытым пластинчатой чешуёй. Боевая форма у Матери выводка очень даже внушительная.
И тут в мыслеречь вклинивается Ломтик. Весёлый, довольный, с победным подвывом:
— Тяв! Тяв!
Сообщает, что стая сыта и довольна, вожак, мол, готово! Сначала я не понял, при чём тут вожак. Но всё же одним глазком заглядываю в его воспоминание — и вижу, как гарпии разнесли банкет Семибоярщины, а теперь уютно устроились в тени Ломтика, сытые и довольные.
Я усмехаюсь:
— Хм… а отличный варик.
Ломтик сейчас устроился в моей тени — и я мысленно приказываю: выпускать.
Гарпии вырываются наружу, словно из моей собственной тени, и резко взмывают в небо.
Тьма с визгом рвётся к цели.
Архил, как раз сделавший передышку между очередным закипанием, пытается рвануть вверх — но уже поздно. Чёрные когти, крылья, клювы — они облепляют его, закручивают в вихрь. Он рвётся, дергается, захлёбывается в панике, но тьма сжимается всё плотнее.
Я прицеливаюсь, свожу пальцы вместе — и фокусирую концентрированный пси-импульс в узкую точку. «Пуля» формируется в долю секунды, пульсирует энергией, словно капля живого света. Выпускаю. Она срывается с пальцев без звука — и в следующий миг вонзается Архилу точно в лоб. Как раз и гарпии отпустили херувима из своих объятий, чтобы подставить его под мой снайперский выстрел.
Архил и с глухим грохотом врезается в далекий небольшой ледник.
Змейка уже хотела прыгнуть следом. Я хватаю ее за хвост:
— Не стоит мокнуть.
Как раз в этот момент из-подо льда появляется кит — мой новый подопечный, только что подчинил ментально. Кит с грацией линкора высовывает плавник и с хрустом бьёт по льдине. Лёд трескается, и Архила затягивает в трещину.
Я молча кастую лианы — они вырастают из снега, обвивают Архила и утаскивают его обратно на берег. Тот кашляет, харкает, весь в судорогах. Мда… всего лишь Мастер, пусть и крепкий.
Я киваю Змейке.
Она поднимает медный коготь, подносит его к горлу херувима.
— Фака, — произносит почти буднично.
Но тут, спотыкаясь, к нам подбегает тот самый старик из портала — всё это время орал где-то фоном, а теперь машет руками, будто от этого станет убедительнее:
— Не убивайте его! Нет, нет! Мы… мы не должны были драться!
Я поворачиваюсь к нему:
— Ага. А теперь, как я победил, то внезапно «не должны были»?
Из сугроба вылезает Франсуа. Весь в пепле, шапка сбита набекрень, глаза в шоке:
— Король Данила, ты должен поверить… я реально не знал, что будет такой махач…
С ним разберемся потом. Я снова смотрю на старика:
— Почему я не должен его убивать? Быстро, старик. У тебя одна попытка.
Тот сглатывает. Глаза мечутся, крылья дрожат:
— Это была его личная инициатива. Глава рода ничего не поручал… Архил — его брат. Если вы его убьёте, это всё усложнит.
Я хмыкаю, подхожу к Архилу. Он уже почти в сознании, но дышит тяжело.
Просто хватаю его за правое крыло — и выдёргиваю. Сочно. С надрывом. Херувим орёт, сгибается, корчится, но даже дернуться толком не может.
Я подкидываю это крыло, словно игрушку, и швыряю его в теневой карман Ломтика.
Только тогда оборачиваюсь к старику:
— Всё. Больше я не появлюсь ни в какой Арктике. Передай вашему главе: жду его с извинениями в Шпиле Теней.
Поворачиваюсь и ухожу. Змейка не отстает.
По менталке связываюсь с кораблём:
— Высылайте снегоход.
Большой многоместный буран подъезжает быстро. Я запрыгиваю на сидушку, Змейка — следом сзади меня. Водитель трогается. Поедем до ближайшего пригорка, а там уже телепортируемся обратно в Молодильный Сад.
* * *
Поместье Дома Краснопёрых, Та сторона
Глава Дома Краснопёрых, Эрос, возвращался домой, сопровождаемый гвардейцами, шагавшими за его спиной в идеальном строю. Его тело было исцелено после нанесённых ран, но облик говорил обратное. Блестящие, отчищенные щиты не могли скрыть запёкшиеся следы оплавленного металла, а крылья были поджаты, как у птицы, пережившей бурю.
Мраморный холл встретил его ровной прохладой и безмолвием. Он скинул плащ — пепельные пятна на ткани говорили сами за себя — и, не задерживаясь, направился в гостиную.
