Учитель. Назад в СССР 5 (СИ) - Буров Дмитрий

— И что за это будет? — оживились ребята после короткого молчания.

— Антисоветскую деятельность пришьют и правильно сделают, — припечатал Степан Григорьевич. — Это ж надо, — завхоз качнул головой. — Еще и порча государственного имущества.

— Мы не государство, а школа, — не согласился Горка Волков.

— И-эх ты, ученик, чему только в школе учат, — хмыкнул Митрич. — Школа — заведение государственное. Все, что в ней, тоже государственное. Потому и ущерб государству, и антисоветские действия в довесок, за то и схлопочет по полной.

— И все-таки, кто такое мог натворить, — вздохнула Полина. — Ну, вот кто? У нас люди хорошие, все! Кому могло в голову придти такое… свинство!

— Скажешь тоже — все хорошие, — фыркнула Даша Светлова. — Не бывает такого, чтобы все и хорошие. Вон Рыжий что ли хороший, по-твоему? Алкота и дурак, чего в нем хорошего?

— Он несчастный человек, — тихо произнесла Подина. — Счастливые люди пить не будут. Ну, разве по праздникам большим, но ведь не как свиньи! А Рыжий… Что-то его поломало, вот он и пьет.

— Угу… Дурость это, а не поломка, — неожиданно заговорил Свирюгин. — Оправдание самого себя и собственной дурости, а никакая не болезнь, — проговорил Володя и замолчал.

— Это выбор человека, ребята. Плохой ли, хороший, но любое действе — это наш с вами выбор. Пить или не пить, бить или не бить, учиться или не учиться, следовать за мечтой, добиваться цели, или нет. Мы с вами каждый день делаем выбор. Кто-то сознательно, а кто-то не очень.

— Вот прям-таки каждый день? — хмыкнул Федор. — Вот какой с меня выборщик? Я еще несовершеннолетний, мне чего скажут, то и приходится делать. Скажут, в школу топай, я и потопаю. И попробуй не приди. Тут же налетят, накинутся коршуны. И завуч, и директор с классухой… э-э-э… с классным… и родители… Батя и вовсе ремнем отходит, у него не заржавеет.

— Но ведь ты можешь отказаться и не пойти, — улыбнулся я. — И это тоже выбор: получать знания или получить по мягкому месту ремнем. Как и у отца твоего возникнет выбор: махнуть на тебя рукой или вразумить тебя по-своему, как умеет.

Старшеклассники задумались.

— Верно всё учитель ваш говорит, — после молчания первым заговорил Степан Григорьевич. — Оно, конечно, сейчас время-то мирное, хорошее… Но ведь и в мирное время много чего решать приходится, чтобы вот вы и сейчас, и потом жили как люди. Как советские граждане. Страну свою уважали, защищали, людей ценили, трудились честно, не напоказ, а от души. Ежели мы все будем каждый день правильный выбор делать, то, глядишь, и плохого не останется.

— Ну да, конечно, — фыркнул Горка Волков. — Хороших людей мало, а людей вон сколько, и каждому чего-то надо. Телевизоры, приемники, машины. Да и от зарплаты никто от хорошей не откажется. Вот и выходит: если хочешь хорошо жить, не всегда правильный выбор поможет. Вон Вовку возьмите: за него выбор-то уже сделали. А он сам ничего и поделать не может. Батя сказал, а батю слушаться надо. Нас и в школе, и дома так учат. Значит, что? Правильно, выбор у нас невелик — надо сначала родителей слушаться, в школе учителей, потом на работе начальство, и делать, как они велят. Вот и весь выбор. То есть за нас взрослые уже давно все выборы сделали. Наше дело — только подчиняться.

Егор с вызовом посмотрел на троих: меня, Митрича и Бороду, игнорируя сердитый взгляд Свирюгина.

— Кхм… Вот вроде и верные слова говоришь, да сути не понимаешь, — хмыкнул Степан Григорьевич. — Оно, к примеру, на войне как было? Есть командир, его надо слушаться, так?

— Ну, так, — буркнул Егор.

— А вот ежели командира убило, тогда чего? Бежать, что ли? Или врагу сдаваться? — прищурился нехорошо фронтовик.

— Воевать! — вспыхнул Волков. — Наши не сдаются!

— Так командира-то нету, стало быть и приказ модно не выполнять, кто проконтролирует? А? Нету командира, нету приказа.

— Это другое! Командир он ведь перед боем приказ отдал! И приказы не обсуждаются, выполняются до конца! Велел в бой идти… ну там или в разведку, или еще чего… — Егор окончательно запутался, пытаясь понять, чего от него хочет Степан Григорьевич.

— Вот это и есть выбор: принять на себя ответственность и вести людей дальше. И самому идти вперед. Когда знамя падает из ослабевших рук, всегда есть тот, кто подхватит флаг и поведет за собой людей дальше, к победе. И есть те, кто пойдут в поводу, за знаменем в других руках. А еще те, кто предпочтут отсидеться в окопах, трясясь, как зайцы под кустом. Или сдаться в плен, чтобы, значит, шкуру свою уберечь. Ты чего выберешь?

— Я? — растерялся Волков. — Я в бой пойду, прятаться не буду.

— Вот и выбор, вот и весь сказ, — довольно хмыкнул Степан Григорьевич. — А ты говоришь — родители. На поле боя родителей нету. И учителей тоже школьных. Стало быть учителя тебя тут в школе, научили делать правильный выбор. А родители дома показали, как правильно жить. Оно, конечно, слушаться родителей надо, тут не спорю. Но и своя голова на плечах должна быть. А то скажет тебе батя: пойди, сынок, мать ударь или у бабки пенсию отбери да мне принеси, и чего, пойдешь?

— Нет, конечно! Вы чего, Степан Григорьевич! — возмутился Горка.

— Вот, а ты говоришь — все за тебя решили, — хитро прищурился Борода. — Правильно ваш учитель говорит: выбор — он каждый день. И ежели больше будет тех самых, кто знамя поднимает и за собой ведет, так и жизнь станет по другому руслу течь, не по канавке, осокой заросшей, а по чистому ручью. А там, глядишь, и до моря-океана дотечет.

Ребята молчали, переваривая сказанное. Я наблюдал за школьниками, надеясь, что слова Степана Григорьевича легли им в душу, дошли до сердца. Про себя я уже наметил план дальнейших действий. Осталось только свести мысли в одно большое дело и добиться того, чтобы дело это высоко оценили нужные люди в образовании. Великие дела всегда начинаются с малого шага. Вот его-то я и сделаю на выступлении.

Глава 19

Насыщенная событиями осень сменилась спокойной зимой, морозами, снежными заносами и веселыми зимними забавами. Теперь, шагая по заснеженным улицам утром в школу, я планировал собственную жизнь с замахом на будущее.

В свою новую школьную реальность я тащил из собственного будущего всё, что считал достойным, интересным и способным не просто заинтересовать детей, но отозваться в их сердцах. Все возможности, которые помогут раскрыть детские таланты и способности, заставить заложенное от рождения семечко добра и счастья дать ростки, чтобы маленький отросток сумел окрепнуть и вырасти в настоящее дерево. В тот пресловутый стержень, который сумеет спасти державу. Создать поколение людей, искренне, от души и сердца радеющих за свое Отечество — тот путь, который я наметил себе в качестве цели. Земля Русская богата сильными, смелыми и талантливыми людьми. Иногда достаточно одного толчка, чтобы изменить жизнь человечества.

Работая с детьми шестидесятых, общаясь с родителями и многими, кто пережил Великую Отечественную войну, я видел огромный потенциал. И всё чаще думал: не зря, ох, не зря мне дали шанс прожить жизнь заново именно в конце шестидесятых годов.

Золотое десятилетие. Годы, во время которого Советский Союз активно развивался, строился, укреплял свои позиции. Период, когда страна Советов испытывала огромный рост во всех сферах жизни. Экономика, культура, спорт, наука — куда ни ткни, везде увидишь достижения.

Первый полет в космос — пожалуйста, шестьдесят первый и Юрий Гагарин. С него началось космическое десятилетие в Советском Союзе.

Масштабные стройки, которые способствовали улучшению жизни в стране. Южно-Сибирская магистраль от Сталинска до Акмолинска, именно она соединила Восточную и Западную Сибирь, Северный Казахстан и Южный Урал.

Тобол-Кустанайская линия, которая хорошо поспособствовала в освоение целинных и залежных земель. Трасса Абакан-Тайшет, протяженностью в шестьсот пятьдесят километров, открыла двери из Дальнего Востока и Сибири в Кузбасс, Казахстан и Среднюю Азию.