Лекарь-палач (СИ) - Браулер М.

«Иногда все же брали, – перед глазами возник облик Елисея. – Надо попросить Петра и внимательно рассмотреть на портрет его жены».

Автоматически проскочила мысль, что надо бы обновить и свои знания по генетике. Потому что альбиноидные черты были не совсем характерными. Не совпадал рост, все девушки были очень высокими. Да и другие признаки не сильно, чтобы подходили. Девушек внимательно я рассмотреть, по понятным причинам, не мог. Но я уже несколько раз изучал Елисея.

Альбиносы далеко не всегда ангельски красивы, да и волосы не казались обесцвеченными. Вспомнил, как отражались кудри подростка в свете лучины перламутровым блеском. Глаза тоже не казались бесцветными, я всегда поражался глубокому лазурному оттенку в глубине глаз.

Нет, под альбиносов данный типаж не подходил. Как подобные признаки оказались устойчивыми, что встречались у группы людей, которая, судя по словам старосты, была многочисленнее, я понятия не имел.

– Чего ради убивец окаянный токмо таких девиц выбирает? – прервал мои размышления староста.

– Точного ответа на твой вопрос у меня нет, – посмотрел я на старосту. – Предполагаю, что органы именно белокожих и беловолосых девушек особенно ценны для убийцы. Правда пока не могу сказать, почему.

Староста кивнул, и я не сомневался, что он понял. Я же со своим профессорским знаниям не мог объяснить, чем отличались стекловидное тело и печень девушек с ярко выраженными альбиноидными чертами. Что-то не сходилось, и я не мог уловить, что именно. Я делал ставку на темные суеверия алхимиков. Прозрачно кристальные глаза, наверное, ценились больше.

На последней мысли я невольно вздрогнул. Сложно было рассуждать объективно, когда на земле, пропитанной кровью, лежало то, что некогда было прекрасной девушкой, с белыми волосами и прозрачными глазами.

– Какими чарами да лестью убивец невинных девиц заманивает? – задал Игнат правильный вопрос.

– Вот если бы я знал! – в сердцах воскликнул я.

Губной староста задал вопрос, который просто изводил меня. Я не мог понять, как девушки и том времени, и в этом, добровольно шли с убийцей? Куда шли? Разговаривали, пили вино. С дурманом. Как ему это удавалось?

– Вопросов много, а ответов искати надобно, – вздохнул староста. – Благодарствую, лекарь, что разъяснил довольно. Десятский отвезет тебя домой. Али вопросы какие будут, приду с вопрошанием.

– Конечно, – закивал я.

Староста повернулся к десятским, видно давая распоряжения вызвать людей с села. Понятно, что девушку нужно отвязать, да похоронить.

Думать об этом не хотелось. Служитель закона грамотно выразил мысль, что вопросов явно больше, чем ответов. Пока мы тряслись с десятским в повозке, я не мог собрать обрывочные мысли в собственной голове.

То, что определили типаж девушек, уже радовало. Только возникло еще больше вопросов. С первого раза, когда я вспомнил про альбиноидные черты, я знал, что версия не совсем верная. Можно даже сказать провальная.

«Нужно, конечно, вспомнить лекции по генетике, – думал я, смотря в маленькое окошко повозки. – Белый цвет кожи и волос, да и цвет глаз не похож на альбиносов. Жаль, что не могу изучить картотеку и фотографии убитых девушек. Однако, если я, не дай Бог, прав, и типаж девушек схож с Елисеем, тогда это не альбиносы. Волосы белые не из-за отсутствия пигмента. Слишком плотная структура и перламутровые переливы. Не проходит по свойствам. Глаза тоже не бесцветные. Лазурно-кристальные. Цвет есть, просто другой».

Высказывания старосты о том, что девушек раньше в селах было больше, приводили к фантастической мысли. Слишком сильно отличались антропологические признаки. Я бы выдвинул смелую гипотезу о существовании в древней Руси в шестнадцатом веке нордической подрасы, ответвления северной расы, только доказательств не было. Тогда пришлось бы принимать и другую версию, что убийца планомерно занимался геноцидом.

Невольно вспомнил об особом генетическом коде русских. В таком случае заморский лекарь мог иметь и более глубокие мотивы, ненависть к расе. Вот только откуда могла взяться нордическая подраса? С учетом маршрута убийцы получался немалый круг, Москва, Тверь, Клин, Старица. Каким образом расселение подрасы происходило, непонятно, конечно.

«Ладно, не будем углубляться, – оборвал я сам себя. – Не важно, подраса это или нет, есть типаж девушек, которые нужны убийце. Почему? Нужны белые и светлоглазые, тогда получится «вечный напиток». Бред какой-то».

Здесь я сам себя остановил, потому что понял, что искать разумные мотивы у человека, способного на такие зверские убийства, как минимум глупо. Разумеется, человек находится в своем адском мире, если изначально поверил, что жидкость из глаз и печени шести девушек можно использовать для приготовления эликсира бессмертия. По любому, он безумен.

Подсознательно, я, конечно, понимал, что готов думать о чем угодно, только не о символе, который староста обнаружил на двери старой бани. Символ бессмертия. Черное солнце с двенадцатью большими лучами, и двенадцатью малыми между ними. Один из секретных знаков тайных черных алхимиков, верящих в то, что можно приготовить «вечный напиток».

Я не хотел думать о том, где я видел это чертово солнце.

– Господин лекарь, к обеду почти и вернулися, – открыл тяжелую дверь конюх, которого я видел в первый день, когда приехал с Петром.

Мужчина средних лет, статный. Стыдно, надо бы спросить, как зовут.

– Да, получается успел к обеду, – сказал я, думая, как вежливо спросить, как зовут мужчину.

– Тимка, господину лекарю отдохнуть надобно, – Агафья выбежала из дома. – Знамо ли все утро в разъездах, дела темные каки творятся!

– Спасибо, Тимофей, – кивнул я головой, заходя во двор.

Удивился, что перед входной дверью в избу стоял Елисей.

– Елисей, здравствуй, – сказал я, осматривая подростка.

Прошло уже пять дней и лекарство явно помогло. Елисей был практически здоров, только как мне показалось бледнее обычного. Хотя сложно было определить степень бледности с таким цветом кожи.

– Господин лекарь, для чего ради убивец невинных девиц губит? – посмотрел прямо на меня Елисей. – Не страшится Бога и суда вечного?

Надо научиться поспокойнее реагировать на глубокий пристальный взгляд и мелодичный голос подростка, проникающего прямо в душу.

– Елисей, поверь мне, на вопрос зачем он это делает, не могут найти ответ даже служивые люди, – вздохнул я. – Но Бога он точно не боится.

Вовремя остановился, чтобы не сказать, что и в моем времени, даже лучшие специалисты психиатрии не знают ответа на подобный вопрос.

– Как не трепетать перед творцом неба и земли? – спросил Елисей.

В тоне голоса, да и во всем облике подростка было нечто такое, что убеждало в искренности. Я, честно, редко встречал настоящую набожность. Слышал, что такое бывает, но не встречал. В чистоте молодого юноши же сомневаться не приходилось. Мне стало плохо от мысли, что подобные зверства и нормальный человек плохо переносит. Каково же подростку, у которого в силу рождения чистая душа, принять исконное зло?

– Не думай об этом, пойдем, скоро обед, – сказал я, чтобы отвлечь Елисея от мрачных мыслей. – Каждому будет свое возмездие за грехи.

Скорее всего, я вовремя сказал последнюю фразу. Подросток согласно кивнул, немного расслабился, повернулся и пошел в дом. Да, только и остается надеяться на вечный суд. В такие моменты я очень хотел верить в ад. Должно быть специальное наказание за адские зверства, которые я наблюдал.

Когда я зашел в горницу, на столе уже было накрыто. Неплохо все же жили купцы в то время. Стол был заставлен едой.

Горячая уха, тушеные грибы с овсяной кашей и пироги сделали свое дело. Сытому человеку легче не думать о плохом. Я выпил огромную кружку кваса и впервые за день немного расслабился. Думать ни о чем не хотелось.

Агафья проворно, как всегда, убиралась со стола, а я думал о том, что в происходящих событиях есть детали, которые до сих пор непонятны.