Представитель (СИ) - Семин Никита

У врага победы были пока больше дипломатические. Так Германия с Великобританией привлекли в свой союз Швецию со Швейцарией, которые старались до этого держаться вдали от конфликта, да закрепили на бумаге пункты полноценного военного союза с Италией. Ну и до кучи США подтянули. Вне конфликта пока оставалась центральная Азия и Южная Америка. Надолго ли?

Для моего плана наши победы были лишь на руку. Понимая, что дальше оттягивать нельзя, я попросил у товарища Сталина выделить время на приватный разговор.

— Проходи, Сергей, — доброжелательно махнул рукой на стул Иосиф Виссарионович. — О чем ты хотел поговорить?

Пройдя и усевшись на предложенное место, я глубоко вздохнул, как при прыжке в воду.

— Я много думал об окончании войны. Как и когда ее лучше завершать. Как вообще это происходит. Чаще всего — из-за истощения воющих сторон. Но при этом любая война начинается, когда атакующий хочет достичь каких-то целей, которые иным путем получить не удалось. Вот какая цель у нашей атаки была? — взглянул я на Сталина. — Вы же помните?

— Естественно, — кивнул он, с интересом разглядывая меня. — Не дать задавить наших товарищей в Европе. В Испании и Франции. Вторая цель — упреждающий удар. То, на чем ты сам настаивал.

— И вот сейчас, когда Франко погиб, а в рядах его армии растерянность — можно выдвинуть тезис о мирных переговорах в Испании. Заявить, что Франко был милитаристом, а иные его сторонники — были лишь одурманены или запуганы им. Я знаю, что испанцы устали от гражданской войны. Идея о мире придется народу там по душе. Если пообещать не преследовать франкистов, или даже дать им шанс основать свою партию и назначить новые выборы в новый парламент, который станет символом примирения сторон и окончания войны, то шанс на успешные переговоры будут. Повод открытия нами боевых действий исчезнет.

— Война из-за этого не остановится. Мировая война, — уточнил Иосиф Виссарионович.

— Я знаю, — кивнул я. — Но примирение в Испании станет лишь первым шагом. А вот дальше… — я снова глубоко вздохнул и выдохнул, после чего стал излагать те мысли, которые бродили в моей голове последнее время.

Глава 22

Август — октябрь 1938 года

— Интересная мысль. Убедить наших противников, что мы достигли поставленной задачи и готовы завершить войну, но при этом не против и дальше воевать — ведь это делает нас сильнее. Сергей, тебе не кажется, что это нелогично? — посмотрел на меня пристально товарищ Сталин. — Зачем нам желать завершения войны, если она нас усиливает? Считаешь наших врагов идиотами?

— Мы объявили о построении коммунизма в отдельно взятом государстве, — заметил я. — Поменяли свою доктрину. И логика в том, что мы ее придерживаемся, упирать будем на это. А также на нашу идеологию. Кроме нас, что такое коммунизм, до конца никто не понимает. Да и мы, если уж честно говорить, не далеко от всех ушли. Но в основе коммунизма — взаимодействие между людьми, равноправие. А навязывание не приведет к приходу коммунизма. Мы в этом убедились сами в ходе гражданской войны. Та же Польша лишь сейчас признала коммунистическую партию. И то, мы не стали ставить во главе этой страны своего человека. И объясним просто — не все люди готовы к новому строю. Им нужно показать превосходство наших идей над капиталистическими. А главное — в Польше есть люди с нашими взглядами. Потому мы и боремся за таких людей, наших товарищей, но тем, кто не разделяет наших идей, их не навязываем. И последний пункт — мы готовы вывести свои войска из Третьего Рейха, если Германия выведет свои из Франции. Мы показываем миролюбие, но при этом готовы отстаивать свое мнение и защищать своих союзников до последней капли крови.

— Все равно, — покрутил головой Иосиф Виссарионович. — Как-то это… по-детски, а? — хмыкнул он.

— Потому и нужна вторая часть плана, — кивнул я головой. — Чтобы как бы ни звучали наши слова, за ними стояла сила. Та, которую испугается Запад и любой капиталист. Им должно стать невыгодно с нами воевать.

— И потому ты предлагаешь…

— То, что озвучил, — кивнул я, а сам вспомнил те мысли, которые бродили последнее время в моей голове.

История моего прошлого мира говорила об одном — третья мировая война не началась по одной банальной причине — все понимали, что победителей в ней не будет. Вообще. Потому и терпели СССР, пока не смогли раскачать его изнутри. Осознание этого к Западу пришло через страх во время Карибского кризиса. Потому и требовалось их напугать. Единственное слабое звено моего плана — отсутствие ядерной бомбы. Той «дубины», которая в моей прошлой жизни сделала США главной победительницей и выгодоприобретателем на международной арене во второй мировой, и позволило американцам диктовать остальным свои условия. Потому-то я и считал свой план безумным. Если первая часть удастся… собственно уже сейчас Великобритания и США пугают свой народ нашим могуществом, правда сами их элиты в это не особо верят. Так вот — если они поверят… то ведь реально могут бросить все силы на наше уничтожение, не считаясь с потерями. Загнанная в угол крыса — самый опасный зверь в мире. Поэтому у них вместе со страхом должно быть понимание — мы не бешеные собаки, а дикий смертельно опасный зверь, который не укусит, пока сам его не тронешь.

Главную мысль я сказал и теперь ждал, что решит товарищ Сталин. А Иосиф Виссарионович молчал. И я его понимаю. Война разрастается, к чему это приведет — не скажет сейчас никто в мире. Запад силен и пока только «раскачивается». Напугать капиталистов так, чтобы они сели за стол переговоров, очень сложно. Не теми средствами, которые задействованы сейчас. И даже если мой план будет принят, нам нужно выдержать минимум год боевых действий. Потому что придется много и долго доказывать и на словах и на деле, что наша агрессия — вынужденный ход по защите союзников. Буквально кричать об этом «из каждого утюга». И при этом — продолжать давить, не снижая темпа. Наносить врагу поражение за поражением, что возможно только в теории. Но хотя бы — снова не допустить врага на свою землю.

— Ты же понимаешь, что в одиночку решить принять твой план я не могу? — спустя минут десять сказал товарищ Сталин.

По факту он сейчас лукавил и брал себе время на раздумья. Но я в ответ кивнул.

— Тогда пока остановимся на этом. Еще что-то или?..

— Я сказал все, что хотел, товарищ Сталин, — покачал я головой.

На этом мы и попрощались.

Когда Сергей ушел, Иосиф неторопливо набил трубку и принялся ходить по кабинету, иногда вдыхая ароматный дым. Тезисы, которые парень предлагал начать продвигать на международной арене были просты: русские, при любом строе — что капиталистическом, что социалистическом — никогда не проигрывали войн. Спорно, но все же побед у русского оружия больше, чем поражений. Русские никогда не начинали войн первыми, а если и приходили в европейские земли, то только для защиты союзников. Опять же спорно, но примеров, когда русская армия шла в Европу с «ответкой» на агрессию или потому что какой-нибудь европейский король попросил русского императора помочь с подавлением восстания хватало. Да и само сравнение Красной армии с ее предшественницей — ход очень спорный. Однако… Сергей прав — для капиталистов, что Российская империя, что СССР — одна и та же страна. С одним и тем же отношением к ней. К СССР даже хуже, потому что идеология стала сильно отличаться.

Для советских граждан сравнение с царской армией можно повернуть как в плюс, так и в минус. У многих нынешних красноармейцев их отцы и деды служили при Романовых. И служили хорошо. Да и многие командиры еще недавно были царскими офицерами. «Принятие своего прошлого», как это назвал Сергей, очень позитивно могло отразиться в их среде. Главное — правильно подать это сравнение.

Но в одном Огнев прав — нужно думать о завершении войны. Каких итогов хочет достичь СССР и как зафиксировать этот результат. Показать свою силу? Показали. Защитить союзников? Если в Испании реально удастся снизить накал боев и перевести противостояние в мирное русло — это будет мощной победой. Силы Великобритании, Германии и Италии, которые в основном и мешали Торибио победить, сейчас отвлечены на другие театры военных действий. Им завершение конфликта в Испании, да еще в пользу Народного фронта, точно не понравится. Будут препятствовать, но прежних возможностей у них нет. Если снимут силы с других направлений, тут же откатятся там назад. Вопрос — насколько они готовы к такому ходу. Блюм точно обрадуется, если в Испании прекратятся боевые действия. Там все еще расположен один полк их иностранного легиона, который можно будет вернуть для борьбы с Вермахтом на родину. Пожалуй… да, первый этап плана Огнева стоит начать претворять в жизнь уже сейчас. Что касается второй его части… тут стоит думать. Много думать. И не столько над технической возможностью, хотя и она важна, сколько над политической ее частью. Но тут уж точно без совещания с товарищами из близкого круга не обойтись.