Миссия в Сараево (СИ) - Тыналин Алим

— За тебя, — сказал я. — За то, что ты есть.

Она грустно улыбнулась.

— Красивые слова. Но пустые, Саша. Ты даже не знаешь меня по-настоящему.

— Знаю. Больше, чем ты думаешь.

Мы выпили. Вино было терпкое, с привкусом дуба. Действительно хорошее.

Елена села на край кровати, я устроился на стуле у стола. Между нами легло молчание. За окном начался дождь, сначала редкие капли, потом сильнее. Застучало по крыше, зашумело.

— Саша, — сказала она тихо. — Что-то случилось? Ты какой-то… не такой сегодня.

— В каком смысле?

— Не знаю. Напряженный.

Она налила еще вина, нам обоим. Мы пили молча, слушая дождь.

— Саша, — начала она снова. — Я хотела спросить… ты когда-нибудь думал о том, что будет после? Когда все это закончится?

— После чего?

— После борьбы. После всей этой… конспирации. Насилия. Когда Босния будет свободна, или не будет, не важно. Когда все успокоится. Ты думал, что будешь делать?

Я посмотрел в окно. За стеклом текли струи воды, размывая очертания домов напротив.

— Нет, — сказал я честно. — Не думал. До этого еще надо дожить.

— А я думаю, — она говорила тихо, почти для себя. — Думаю, что мы могли бы уехать. Куда-нибудь далеко. В Россию, может быть. Или в Америку. Начать новую жизнь. Без всей этой лжи и опасности.

Она посмотрела на меня, и в глазах ее была такая надежда, что мне стало физически больно.

— Ты бы поехал со мной? — спросила она. — Если бы была возможность?

Я должен сказать правду. Что никакого «после» для нас не будет. Что когда она узнает, кто я на самом деле и что делаю, она меня возненавидит.

Но вместо этого я кивнул.

— Да. Поехал бы.

Ложь далась легко. Слишком легко.

Она улыбнулась, встала, подошла ко мне. Села мне на колени, обняла за шею.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Еще одна ложь.

Мы сидели так несколько минут. Она уткнулась лицом мне в плечо, я гладил ее по спине. Дождь усилился, превратился в ливень. Гремел гром, сверкали молнии, освещая комнату на мгновения холодным белым светом.

— Лена, — сказал я тихо. — Мне нужна твоя помощь.

Она подняла голову, посмотрела на меня.

— Какая?

— Информация. Об связных.

— О ком?

— Связной. Работает на маршруте Белград-Босния. Ты знаешь?

Она нахмурилась, отстранилась немного.

— Я слышала одно имя. Милутинович. Чирич иногда упоминал. Почему он тебе нужен?

Я говорил спокойно, уверенно, как будто это действительно правда:

— Мои друзья хотят наладить канал связи с Боснией. Через посольство рискованно, слишком много внимания. А через «Черную руку» безопаснее. Он наверняка знает маршруты, контакты. Мне нужно с ним встретиться, договориться.

Елена кивнула медленно, принимая объяснение.

— Понятно. Что именно нужно знать?

— Где его можно найти. Привычки. Когда и где он бывает один.

Она задумалась, хмуря брови.

— Чирич говорил… Милутинович почти каждый вечер в кафане. Как она называется… «Код златне рибе». «У золотой рыбки». Это на берегу Дуная, в Дорчоле. Старое место, грязное. Пьет там до полуночи, иногда дольше.

— А потом?

— Потом идет домой. Живет где-то рядом, в бараках у пристани. Одинокий, семьи нет.

Я запоминал каждое слово. Кафана. Дунай. Поздний вечер. Пьяный. Один.

Идеально.

— Еще что-нибудь? — спросил я. — Как он выглядит? Возраст?

— Тридцать с чем-то. Крепкий мужик, широкие плечи. Темные волосы, густая борода. Чирич говорил, что у него шрам на левой щеке. От ножа, кажется.

— Опасен?

Елена кивнула.

— Очень. Чирич предупреждал, Милутинович в пьяном виде агрессивный. Всегда таскает с собой нож. Любит драки. Будь осторожен, Саша.

— Буду.

Она посмотрела на меня внимательно, изучающе.

— Ты действительно просто хочешь поговорить с ним?

Я встретил ее взгляд, не моргнув.

— Да. Просто поговорить.

Она смотрела еще несколько секунд, потом кивнула.

— Хорошо.

Дождь немного стих, превратился в мелкую морось. За окном окончательно стемнело, наступала ночь.

Елена встала с моих колен, подошла к окну, посмотрела на улицу.

— Останься, — сказала она, не оборачиваясь. — До утра. Не хочу быть одна сегодня.

Я встал со стула, подошел к ней сзади, обнял за талию.

— Останусь.

Она повернулась в моих объятиях, посмотрела мне в глаза. В полутьме ее лицо казалось бледным, почти прозрачным.

— Я люблю тебя, — сказала она тихо. — Знаю, что рано. Знаю, что глупо. Но это правда.

Я должен был ответить. Сказать что-то. Но слова застряли в горле.

Вместо ответа я поцеловал ее. Долго, медленно. Она ответила, обняла меня за шею, прижалась ко мне.

Мы стояли так, целуясь, пока за окном совсем не стемнело. Потом она взяла меня за руку, повела к кровати.

Погасила лампу.

В темноте слышался только шум дождя и наше дыхание.

Позже, когда она уснула на моей груди, дыша ровно и глубоко, я лежал с открытыми глазами, глядя в потолок.

Елена пошевелилась во сне, что-то пробормотала. Я погладил ее по волосам, и она успокоилась.

Дождь за окном прекратился. Только редкие капли падали с крыш, звеня о булыжники мостовой.

Город засыпал. Мирный. Спокойный.

Не знающий, что завтра в нем начнется охота.

Глава 18

Финансист

Извозчик высадил меня на углу Кнеза Милоша и Немањине, в квартале от нужного адреса. Я заплатил, не торгуясь, и отправился пешком по широкому тротуару, мимо особняков с коваными оградами.

Врачар. Респектабельный район. Здесь жили банкиры, крупные торговцы, высокопоставленные чиновники. Дома двух-трехэтажные, оштукатуренные, окрашенные в светлые цвета, бежевый, кремовый, бледно-желтый. Перед каждым домом небольшой сад, цветы, подстриженные кусты. Газовые фонари уже горели, хотя солнце еще не село, июнь, дни длинные.

На улице тихо. Две пожилые дамы прогуливались под зонтиками от солнца, обсуждая что-то тихими голосами. Садовник поливал клумбу перед одним из домов, вода блестела в лучах вечернего солнца. Где-то играли дети, слышался их смех.

Я шел медленно, не торопясь. Руки в карманах пиджака. Обычный господин, возвращающийся домой после работы.

Дом Димича стоял в середине квартала, по правой стороне улицы. Номер семнадцать, двухэтажный особняк с балконом на втором этаже. Штукатурка светло-персикового цвета, крыша красная черепица. Кованая ограда, выкрашенная в черный цвет, высотой по грудь. За оградой сад, ухоженный газон, розовые кусты вдоль дорожки.

Я прошел мимо, не останавливаясь, не замедляя шага. Только краем глаза отметил детали. Ворота закрыты, но не заперты на замок, видно защелку изнутри. Калитка для пешеходов рядом с воротами, тоже на защелке. Окна на первом этаже, два больших, с резными наличниками, занавески светлые, кружевные. Одно окно открыто, створки распахнуты, там гостиная или столовая.

Второй этаж, три окна. Среднее с балконом, балконная дверь закрыта. Левое окно, занавески плотные, темные. Правое тоже закрыто, но занавески светлее.

Дошел до конца квартала, свернул за угол. Там маленькая площадь с фонтаном в центре и скамейками вокруг. Несколько лип давали тень. Я сел на скамейку, откуда виден дом Димича через улицу и деревья.

Достал из кармана сложенную газету, «Политика», купленную утром. Развернул, сделал вид, что читаю. На самом деле смотрел поверх газеты на дом.

Время шло медленно. Солнце опустилось за крыши домов, тени становились длиннее. Фонари разгорались ярче.

В доме Димича зажегся свет в окне на первом этаже, правом, там, где кружевные занавески. Гостиная.

Через несколько минут в окне слева, тоже на первом этаже. Наверное, столовая,. За занавесками двигались силуэты. Кто-то ходил по комнате, расставлял что-то на столе.

Прошло еще полчаса. Стемнело окончательно. В окне гостиной появилась фигура, мужчина, крупный, широкие плечи. Димич. Он стоял у окна, держал в руке бокал, пил. Потом повернулся, сказал что-то кому-то в комнате. Прошел к дивану, сел.