Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Если бы видел этот человек мой поединок со свежим, полным сил Багатуром… Кстати, где он? Допросить бы надо. Так это, если бы видел, то вообще бы не смел сейчас перечить.

Он стоял, молчал, вновь глаза опустил.

— Проступок свой искупить должен. — Проговорил я спокойно. — Атамана не послушался. Мой приказ оспорил.

— Искуплю. — Проговорил он тихо. Злости в словах я не слышал.

Внезапно на колени упал, затараторил.

— Я это, положено же, а они, а мы, добро то, кровь то, мы же… Не гневись воевода, не хотел я.

— Встань. Людей бери и иди пожар тушить. — Махнул рукой. — С глаз моих.

Вскочил, крикнул что-то, помчался вниз. Малая группа полковых шустро ретировалась вслед за ним. Здесь остались люди Григория и небольшое количество служилых, занимающихся охраной и изыманием у татар их имущества.

Повернулся к подьячему, улыбнулся.

— То ты жесток, неимоверно, воевода, а то милостив. — Погладил тот свою козлиную, тонкую бородку. — Думал, я, Игорь Васильевич, еще пара шагов и снесешь ему голову. Но, пожалел.

Еще я своих бойцов не вешал. А видимо когда-то придется это делать. Но, не сегодня. Не сейчас. Задачи иные.

Ответил медленно:

— У нас каждый человек на счету. Оружие бы достал, угрожал, так и было бы. А за слова… — Я сделал короткую паузу. — И желания постыдные… Пускай искупает.

Григорий пожал плечами, показывая всем видом, что мне виднее. Я же здесь главный, а ему все это как-то перебрать нужно, ценное с собратьями отнести в острог. Сейчас работа закипит.

Глянул я быстро, сколько всего мы добыли. Выходило прилично. Самые стойкие воины Кан-Темира были хорошо снаряжены и вооружены. Доспехи неплохие, причем немало. Да — металлических вряд ли больше тридцати, но есть тегиляи. Многие посеченые, частично, но починить же можно?

Сабли, копья, луки, стрелы.

Мушкетов нет — это плохо. Но, что есть. Как говорится — дареному коню… Тут правда «конь» трофейный, забранный силой, но это мелочи.

Причем здесь, на вершине холма лежало далеко не все. Там, где сейчас шла борьба с огнем и на иных подступах тоже много трофеев. Армия Кан-Темира не была маленькой. Она превосходила нас в три, а может и больше раза. Все это добытое имущество послужит хорошим подспорьем в сборе и снаряжении нашей армии. А самое важное — это кони. Понятно, что многих увели бежавшие татары, приличное количество погибло в бою от нашего огня и при столкновениях. Но сколько то удалось сохранить. Они объезжены, привычные к бою, снаряженные — седла, уздечки, весь обвес. Готовы в строй. А это значит, что у каждого нашего всадника будет по заводному коню, а может и по два. И, как вариант, кого-то еще умелого да опытного из пехотинцев бедных можно будет в седла посадить.

Отлично.

— Григорий. Кто у нас пленными заведует?

— Так это… — Он пожал плечами. — Не знаю, как-то само оно пока.

— Ладно, приступай, разберусь. Если Тренко увидишь, ему передай, чтобы занялся ими. Чтобы все под надзором.

— Сделаю, воевода.

Я быстрым шагом двинулся по полю боя в поисках остальных атаманов и сотников. Нужно было одолеть огненную стихию, допросить наиболее важных татарских пленных, провести смотр. Вероятно, кое-что придется перенести на утро. Уже ночь, сейчас раненые и огонь. В первую очередь.

Возможно допрос Багатура, если я его найду в этой темноте и возникшей после боя неразберихе. Смешалось все, в темноте пойди, разбери кто где. Связи нет, раций нет. Не орать же мне всех атаманов и сотников созывая. Огонь одолеем, утром будем разбираться.

Пока работают все, сами как-то организовались по моим наставлениям.

Двинулся в сторону Серафима, на наш правый фланг. Увидел еще правее, как цепочка факелов поднимается от реки. Двигались от просеки, где я во главе с посошной ратью встретил первый татарский натиск.

— Кто идет⁉

— Егор Войский, воевода! — Раздался из темноты знакомый голос.

— Пленные с тобой? Багатур?

— Да!

— Веди их к тылу острога. Там все.

— Хорошо, как у вас тут?

Наконец-то я увидел силуэты поднимающихся.

— Горит. Как пленных в общий лагерь сдадите, сразу помогать.

— Сделаем. — Он добрался до меня, замер чуть ниже, смотря вверх. — Мы это, воевода. Лошадей там привязали, оставили. Охрана четверо. Сюда их вести как-то боязно. Дым, гарь. Отвели за наши позиции.

— Молодец. Много?

— Сотня где-то. Мы не считали особо. Точнее сбились. — Он втянул носом воздух, кашлянул. — Побило еще много. Очень. Мужики валить надумали, ну так я не мешал.

А рать то посошная смышленой оказалась. Чего добру пропадать.

— Верно. Дело хорошее. Мясо оно всегда пригодится.

— Вот и я про то.

— Так ладно. Давай к лагерю. Скоро буду.

Разминулись. Он с людьми и десятками пленных пошел налево, а я дальше обходить острог к воротам.

Здоровых людей здесь убавилось. Почти все ушли, занимались тушением пожара. Посмотрел на лазарет, вроде все хорошо, все работает. Подошел, перекинулся парой фраз с Ванькой. Он был напуган. Столько раненых, убитых, крови, торчащих кишок и костей в жизни никогда видеть ему не доводилось. Сам то он не являлся хорошим медиком, по моим наставлениям, выданным заранее работал. Соблюдал и на других покрикивал, чтобы следили. Ходил важный, проверял, чтобы перевязывали людей с использованием хотя бы минимальных средств дезинфекции.

Картина была неприятная, хотя и привычная. Госпиталь, что тут хорошего увидеть можно?

Стенания разносились над холмом. Кого-то шили, он стонал, прикусив деревяшку зубами, чтобы язык себе не отгрызть. Рядом, у костра на свету в ход шла пила. Крик того, кому отнимали конечность оглушал, ввергал всех в уныние. Как в зубном кабинете — один орет, другим страшно. Только тут все по-настоящему страшно. Еще бы. Без ноги остаться, кому ты такой нужен будешь? В это-то время, где в лучшем случае протез — это деревяшки кусок.

Да и заживет ли? Столько мучений выдержать, а потом от гангрены умереть.

Шел, качал головой. Никогда я лазареты не любил.

Во всем этом ужасе радовало меня только одно. Не так много было увечных. Тяжелых ран вообще было по пальцам пересчитать. Я очень надеялся, что госпитальные потери не будут высокими. Все эти люди нужны мне в городе, идущие на поправку и готовыми сменить тех, кого я хочу забрать с собой на север.

А забрать я планировал всех, кого только можно.

Татары уйдут, Воронежу большая защита не понадобится.

Тут мне навстречу от ворот двинулась фигура. Отвлек меня этот человек, за что хотелось сказать большое спасибо. С ним я сегодня еще не говорил. Привезли его на лодке, чтобы посмотрел француз, как мы воюем и что менять, что улучшать нужно.

— Франсуа де Рекмонт, рад видеть тебя. — Перешел я на французский.

Двинулся к нему мимо раненых. Те, что лежали рядом и видели меня, смотрели с удивлением. На каком-то неведомом языке говорит воевода. Чудно!

Он снял шляпу в знак приветствия.

— Отойдем. — Махнул ему в ответ и француз двинулся в указанном направлении.

Пара минут у меня была. Дальше, хотелось бы вернуться, проверить, что с тушением пожара, справимся ли мы. Понять, как продвигается сражение с огнем — тоже важно. Может нам всем нужно уже убираться отсюда к реке. Или все же вторая победа тоже будет за нами.

А потом допросить знатного татарина.

— Мое почтение, Игорь Данилов. — Франсуа снял шляпу и сделал реверанс, когда мы отошли чуть в сторону от организованного лазарета.

Свет костров здесь давал совсем слабое освещение. Но, даже не смотря на это, на лице француза я увидел неподдельное восхищение.

Немного опешил от его действий, уставился на него с немым вопросом

— Признаюсь, я никогда не видел такого у вас. Даже у нас… Да, дьявол, буду честен. Даже у нас никто не организовывал такой замысловатой тактики. Ты обманул этих степняков, этих варваров. Обставил их, надул и обыграл. Заставил спешиться, втянул в непривычные условия…

Я перебил его.