Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Добрался до лагеря пленных. Здесь становилось еще более дымно.

— Давайте ка их всех на противоположный склон! За лазарет! — Закричал я. — А то помрут еще.

— Сделаем. — Кивнул один из охранников. — Людей бы. А то, сбегут еще, пока водить будем.

— Григорий!

— Да, воевода. — Донеслось из дыма.

Подьячий и его люди работали как раз тоже здесь. Где-то еще тут же должен быть племянник воеводы.

— Бросай пока! — Отдал приказ. — Оставь пару человек, а остальными помогать пленных перегнать.

— Понял, Игорь Васильевич. — Чуть помолчал, скомандовал. — Собратья! Вещи потом, татарву перегнать надо.

Из дыма вышло порядка пятнадцати человек, начали подхватывать татар, поднимать. Пинками гнали степняков на новое место. Тащили, понукая, толкая, крича. Те кашляли, но слушались. Убраться от этого места им самим давно хотелось. Уверен, каждый из этих басурман готов был отдать многое, чтобы вообще оказаться не здесь, а у себя дома.

Посмотрел на этот процесс с интересом. Никакой жалости, уважительного обращения с пленными здесь не наблюдалось. Это у князей и рыцарей вроде как принято, да и то… Не всегда получается и признается, могут и заморить в плену голодом и забить до смерти. Все от конкретного случая зависит. А тут — простые вояки. Зла на них у людей, часто страдавших от набегов, много.

Из дыма появился Ефим.

— Мы тоже поможем. — Проговорил, подтянул за собой свой отряд. — Мы своих пленных отведем и там сторожить людей оставим.

— Хорошо. Где Багатур?

— Да здесь вот. Дергается, гад. Удрать пытался, когда вели. Пришлось плетью промеж спины дать. — Парень закашлялся, тряпки на лице у него не было, не планировал я тащить эти силы сюда в дым и гарь. Продолжил, чуть переведя дух. — К дереву его привязали.

Махнул рукой, показывая направление.

— Пока гоняете, поговорю с ним.

— Не сгорим? — Обратился Григорий, раздавший своим людям приказы, а сам планирующий вернуться к имуществу. Как-то он с этой работой сроднился.

— Не должны. — Заверил его я. — Серафим сказал: с божьей помощью устоим.

Здесь мне пришла в голову мысль.

— Пошлите пару человек к Чершенким, поторопите. Пожар, если разгорится, всех накроет. Пускай людей приведут. Их много.

— Сделаем. — Григорий и Ефим переглянулись.

Люди начали выполнять приказ, а я подошел к знатному татарину, навис над ним. Он был раздет до исподнего. Какая-то широкая, светлая, непонятного мне кроя рубаха да штаны короткие. Ремень, шапку, доспех и все оружие изъяли. Даже сапоги сняли.

Молодцы, товарищи бойцы. Все верно. А то надумает еще удавиться или в обуви припрячет чего опасное. Ножик, как вариант.

Уставился на него. Лицо все в крови. Нос, видимо, я ему сломал и, возможно, несколько зубов выбил. Когда бил рукоятью сабли, как-то не думал о тяжелых последствиях. Ничего, шрамы украшают мужчину, воина. Порезы, которые я ему нанес, легко и просто перебинтованы отрезами его же одежды. Грязные, на них кровавые пятна. Мда. Ну хоть так. Вроде глубоких и опасных ран я ему не нанес, от такого помереть не должен. Организм закаленный, боевой.

Кашлянул из-под маски, заговорил медленно:

— Ну что, Багатур, Гирей Дивеев, поговорим. — Склонился я над ним. Посмотрел в пылающие злобой глаза. Интонация моя не имела вопроса, потому что была уверенность, что иначе никак. Он со мной поговорит, хочет того или нет.

— Рус. Где мой мурза?

Я вздохнул.

За сегодня мне довелось убить в бою достаточно много народу. Бился, действовал зачастую на инстинктах. Кровь проливал, голову вон самому Кан-Темиру рассек. Но здесь больше уже с умыслом. Все же поединок был.

Переключиться на допросы было не так просто. А этот татарин провоцировал меня на агрессию. Зачем? Просто из своей дурости, горячности, гонора, пафоса или хочет действительно добиться быстрой смерти?

Нет, такой подарок я тебе не сделаю. Да и зубы… Пожалуй, выбито у тебя их вечером ровно столько, сколько надо. Больше — перебор.

Потратив пару мгновений на раздумья, проговорил:

— Здесь я задаю вопросы, бей. Или кто там ты? Родич Кан-Тамира? Кровник его?

— Нас многое связывает. Мы давали друг другу клятвы, делили с ним кумыс и мясо под этим солнцем. Мы бились бок о бок. Мы спасали друг другу жизнь.

Говорил пленник злобно, отрывисто, смотрел на меня с пренебрежением. Изучал.

Ага, ничего не понятно, в плане того в каком ты звании и статусе. Но, выходит, какие-то близкие люди. Можно сказать, друзья. Новость ему не понравится.

— Сколько вас сюда пришло? — Эта информация мне была очень интересна. Хотелось понять, скольких мы били, сколько ушло, и сколько было с самим Кровавым мечом. Вроде бы тысяча, но, кто знает.

— Рус. Спроси мурзу, он вождь, он скажет.

Да что же ты наглый то такой, а? Ну вот не хочу я тебе еще зубы выбивать. Но ты всеми силами стараешься. Огорчу тебя, может за языком следить начнешь.

— Он мертв, Багатур.

Смотрел ему в глаза и видел зарождающийся там страх. Удалось. Хорошо. Неужели ты думал, что Кан-Темир смог уйти. Удрал в Поле и вернется тебя выручать? Нет.

Проговорил, чуть помедлив:

— Ты здесь самый главный из всех. Вроде как.

— Шайтан.

Ему явно не хотелось в это верить. А еще отвечать за всех. Бремя лидера тех, кто попал в плен, кто выжил, теперь ложилось на его плечи. В какой-то мере. Раз Кан-Темир мертв, то весь провал ляжет на его плечи?

— Он самый, Багатур, он самый. — Невесело улыбнулся. — Говори, сколько вас было.

Злобный взгляд буравил меня, татарин молчал. Затем опустил взгляд, отвел его, поник головой. Какие же вы упертые бараны.

— Послушай, я вижу ты отважный воин, Багатур. Я могу начать резать тебя. — Говорил это, а рука моя тем временем коснулась рукояти бебута. Чуть показал лезвие, оскалился. — Могу приказать забить плетьми. Могу начать казнить перед твоими глазами твоих верных воинов. Но, поверь, мне это не нужно. Я хочу отпустить тебя.

Он закашлялся от дыма. Вскинулся, ощерился, словно волк.

— Шайтан. Ты искушаешь меня. Пока Аллах не видит нас в темноте. Ты хочешь, чтобы я предал своих. Не бывать этому. Багатур, Гирей Дивеев верен хану и своему народу.

Глупец.

— Ой ли, ой ли. — Я от души засмеялся. Это даже не было игрой. В голове моей было знание, обличающее его во лжи. Отсмеявшись, продолжил. — Ой, татарин, Багатур. Насмешил.

Он в ярости дергался, не понимал, что происходит. Шипел, рычал, тянул путы, что доставляло ему еще большую боль.

— Не дури. — Резко схватил его за подбородок, сдавил, поднял голову так, чтобы смотреть глаза в глаза. Заговорил холодно. — Я знаю, что вы с Кан-Темиром хотели заманить Джанибека Герайя подальше на север, а там устроить переворот. Убить сына хана, хоть и приемного… — Сделал короткую паузу. — И ты Багатур, говоришь о верности своему народу и хану. Лжец.

Резко отпустил, толкнул голову в сторону, распрямился.

— Шайтан. — Зубы татарина аж заскрипели.

— Я отвез сыну хана подарок. — Продолжал говорить с презрением. — Тутай Аргчин, ваш славный разбойник. От него я узнал много…

Здесь я, конечно, покривил душой. Тутай был крепким орешком, молчал. Но и без него я узнал многое и понял прилично для того, чтобы построить логику заговора. Говорил дальше:

— Уверен, сын хана умеет развязывать языки. И Тутай многое ему рассказал. Так что… Это сам Джанибек Герай поручил мне убить твоего мурзу.

Продолжал немного искажать информацию, но в целом — плевать. Нужно было говорить так, и я это делал. Пленник молчал, глаза опустил. Чувствовалось, что решительность его уходит. Его поймали, раскусили, вывели на чистую воду.

То, что я раскрыл его самого, и планы его господина сильно ударило по самообладанию.

— Я все равно умру. — Проговорил он после паузы. — От твоей руки или руки людей Джанибека Герайя.

О, смирился. Уже не так яростен и напыщен. Ответил ему:

— Это знает только бог. Сейчас, если ты скажешь мне все, что я хочу знать, то обещаю… Я отпущу тебя. Пожалуй, завтра или через день. Мне нужен кто-то, кто доставит весть сыну хана. — При этих словах Багатур встрепенулся, уставился на меня. А я буравил его взглядом, изучал. — Ты, думаю, подходишь. И, тогда, возможно, он помилует тебя. Раз ты привез хорошие новости и подарки для него. Мне же не нужна твоя жизнь. Я уже сломил тебя и твоего мурзу.