Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Он вновь скрипнул зубами. Выругался на своем какой-то непонятной фразой. Может, опять про собак. Ну да ладно, раз не понял, не буду ему второй раз нос ломать.

— Говори.

— Нас было тысяча и еще почти одна. — Прошипел пленник сквозь зубы.

Начало положено. Вот и все, теперь ты весь мой. Но, я усомнился в его словах:

— Что-то вас сюда больше пришло. Семь сотен под твоим руководством было на просеке. Может даже тысяча. А может, и больше. Не знаю, резерв мог удрать. Правый фланг около тысячи и здесь по центру. — Я посмотрел на него задумчиво. Думаю тысячи две точно.

— Беи. — Он произнес это пренебрежительно. — Трусливые псы. Те, что пришли грабить и убивать, но не воевать.

— Понятно.

Я так и думал, именно поэтому мне удалось опрокинуть их, сломить боевой дух.

— Утром покажешь всех их. Всех, попавших в плен знакомых тебе аристократов.

Он, видимо, не понял последнего слова.

— Богатырей, беев, мурз. Людей имеющих вес.

Он с шипением кивнул. А я перешел к еще одной очень интересной теме:

— Что про девку знаешь?

Он уставился на меня удивленно.

— Я плотно поговорил с атаманом Борисом. Он выдал все, все, что знал. Но, этого мало. Думаю, вы тоже кое-что знали. Ты и твой мурза. — Говори.

— Русские должны были в Серпухове нам ее передать.

Ага, он тоже что-то знает.

— Вам? Не ляхам? — Специально сделал удивленное выражение в голосе.

— Шайтан. — Выругался он, скривился. — Ваши бояре, такие же хитрые, как наши мурзы, что возле трона. Они все делают свое. Все делят что-то. А мы… — Он шмыгнул разбитым носом, закашлялся, вдохнув много окружающего нас дыма. — Мы воюем, кровь льем, жизни отдаем.

— Кто?

— Встречать нас должен был Лыков-Оболенский. А делается все от имени Князя Ивана Федоровича Мстиславского. Большого человека. Почти… Хана.

В целом, все подтверждалось, сказанное лишь дополняло прошлую информацию.

— А деньги выделял Шуйский?

— Нам? Нет. Хану да. Мы же хотели сделать все по-своему.

— И что вы хотели, какой план?

— Я простой воин, рус, простой. Я даже не бей. Я Багатур. — Он покачал головой.

— Я тебя понял, Гирей Дивеев. Как и говорил, жизнь твоя, мне не нужна. Расскажи все, что касается девки и людей вокруг нее. Все, что знаешь, и я отпущу тебя. С письмом и подарками к сыну хана. Возможно, он оставит тебя в живых. — Сделал паузу, чуть обдумал ситуацию, продолжил — Ты же знаешь, хан болен. Джанибек Герай должен вернуться в Крым сейчас или, что?

— Это наши дела, рус. — Процедил сквозь зубы пленник.

— Видимо, есть какой-то другой преемник хана. В целом, что у вас там, в Бахчисарае творится, мне плевать. Как воин воину говорю. Давай, Багатур, рассказывай. Ты хорошо бился, и я не хочу убивать тебя.

— Шайтан. — Процедил он сквозь зубы.

Сломался и поведал мне в общих чертах все, что я и без того знал или о чем догадывался. Весь заговор против Шуйского обрастал новыми подробностями. Девчонку хотели выдать замуж за сына Хана. По словам Багатура. Это казалось каким-то бредом, но пленник уверял, что идея была в том, чтобы вернуть власть орды на земли Руси. Чушь какая-то. Степняки сами несвободны. Давно. Они вассалы Турции. Как какой-то, даже не хан, а мурза, предводителя которого ставит султан, может стать правителем иного, хоть и ослабленного смутой, но все же могучего, независимого царства?

Почему Кан-Темир уверовал в это?

Задал еще несколько не столь важных, а больше технических вопросов и завершил допрос.

Распрямился. М-да. Оставшимся в живых людям Кан-Темира не позавидуешь. Их обвинят в поражении, предательстве, скорее всего, убьют. Имущество, обоз, что везли на запасных лошадях — все эти юрты и прочий скарб, разделят между собой бежавшие беи. Часть отойдет сыну хана. Преданные своему лидеру бойцы попадут в немилость. Возможно, их перережут.

Может, как-то получится это использовать? Как? Нанять их? Да они перережут нас и уйдут… Куда? В Поле их ждет незавидная участь, раз они предатели. К своему лидеру, который все это организовал? Кстати, а где он сейчас? Насколько для меня это важная информация?

Ладно, об ином думать надо. О более срочном.

Осмотрелся. Дыма казалось, стало меньше.

Говорить с атаманами и сотниками, но они все в работе. Лучше до утра оставить. Чершенские? Их точно надо бы повидать и отправить помогать с пожаром. С самим Иваном я пока так и не познакомился. Все переговоры велись через Василия. А он своеобразный малый.

— Воевода. — Это был Тренко. Чумазый, грязный, растрепанный.

Закашлялся.

— Собрат, ты откуда, что с тобой? Ты же при пленных был?

— Да я это… Людей здесь поставил, а сам к Филарету. На подмогу. Тушим. Вроде остановили. Кха… — Он сплюнул. — И сразу к тебе.

— Что потери, что люди?

Он уставился на Багатура, сидящего привязанным к дереву у моих ног. Потом взгляд перевел, глянул на тех, которых уводили сейчас от дыма. Осталось их здесь немного, все же допрос я вел достаточно долго и почти всех уже перегнали на северный склон холма.

Григорий и его малый отряд уже таскали имущество. Его оказалось слишком много, и нужно было хотя бы занести в сам острог, чтобы хоть как-то оно под присмотром было. Перевел взгляд на меня:

— Небольшие, воевода. Но лучше утром. Сейчас пламя остановим, дозоры выставим и отдыхать. Это был тяжелый день.

— Да. — Согласился с ним.

— Что за птица? Еще один мурза? — Кивнул на Багатура.

— Нет. Багатур. Вел левый фланг.

— Ясно. Точно, ты же с ним бился. Пока мы татар к реке давили. — Он оскалился, плюнул под ноги пленнику. — Получил, рожа басурманская.

Показал ему кулак.

— Возвращайся. — То что он покинул пост мне не понравилось. Да, огонь дело важное, но и пленные, дело ответственное. Людей поставил, а сам? Проговорил холодно. — Принимай всех этих пленных, за них головой отвечаешь. Выставь караулы, следи, чтобы не удрали.

Он криво улыбнулся.

— Все поручения. Сделаю, воевода. Для тебя, что угодно сделаю. — Уставился, спросить хотел чего-то и здесь решился, произнес. — Дай я тебя обниму, позволь.

Я рассмеялся. Напряжение как-то сразу ушло.

— Давай.

Он хлопнул меня по бокам, заключил в объятья.

— Татар побили, воевода. Ты пойми Игорь Васильевич, пойми! Татар побили мы!

— Знаю, Тренко, знаю. Но это только начало.

Довольный, он поднял Багатура, лицо которого при услышанном разговоре исказилось, наполнилось неприязнью. Толкнул перед собой, руки заломил. Повел туда, куда всех их увели. Я двинул следом.

По-хорошему мне бы отдохнуть, раз с пожаром все решилось или Чершенских искать идти. Чтобы направили людей огонь тушить.

Или сами придут.

Вышел к лазарету, осмотрелся. Тут все было уже достаточно тихо. Раненые спали, отдыхали. Девушки возились с бинтами. Несколько человек помогали с кострами, поддерживали огонь — легкораненые преимущественно.

Все же основная масса воронежского войска сейчас занималась тушением пожара.

— Ванька! — Выкрикнул я.

Парень оторвался от своей надзирательной за лазаретом функции. Рысцой подбежал.

— Чершенские где?

— Не ведаю, хозяин. — Он был весь бледный, но какой-то возбужденный. На нервах.

Черт, придется самому идти искать их, что ли, ночью.

Глава 21

Мы с Ванькой стояли посреди наспех организованного лазарета. Выглядело все вокруг достаточно бодро, если учесть, что мы сражались с превосходящими нас раза в три силами противника.

— Как люди?

— Утро покажет. Всех перевязали, зашили. — Был он бледен, но держался. — Следил я, чтобы все, как вы учили. Отдыхают, сами видите.

Я видел. Все было в норме.

— Молодец.

Внизу стало более светло. Махнул слуге, мол, дальше двинул, а ты здесь сам.

Отошел, глянул на батарею и дальше. Там факелы зажгли, осветили место битвы. Теплились костры за линией укреплений. Сновали силуэты. А ко мне наверх небольшая делегация двигалась к острогу. Пригляделся, распознал знакомого мне казака Чершенского. Рядом шел похожий на него, видимо, брат. Сопровождали их еще человек десять, помятых, грязных, закопченных, но достаточно хорошо одетых. Видимо, какая-то элита, сотники, полусотники.