Только вперед! (СИ) - Старый Денис

— А я о чём тебе, матушка, говорил? — неуклюже заступился за меня Бирон. — Ну с чего же господину Норову скрывать. Все же знают, сколь ты щедра.

— Что в случаях таких происходит, ведаешь? — спросила императрица, грозно посмотрев на Бирона, показывая тому, что не стоит вмешиваться.

— Земли державными становятся, — уверенно ответил я.

Конечно же, этот вопрос я прорабатывал.

Ну где же моё золото? Если об этом стало известно уже императрице, то хоть сколько-то должны были намыть. Нет, немного мне досталось. Чуть больше двадцати килограммов один из общинников привёз в усадьбу к отцу.

Немного? А не обнаглел ли я? Уже двадцать килограммов золота для меня — не деньги! А это на самом деле очень немало. Но ждал-то я намного большего. Миллиона для себя ждал.

— Я поручила то дело министру Черкасскому. Сегодня же поедешь к нему и всё уладите, — сказала императрица и продолжила буравить меня взглядом. — Золотые прииски отходят державе. А людишек много ль там?

— Одна великая община, — отвечал я, внутренне выдыхая.

— Почто Салтыковых трогаешь? Аль не ведаешь, что они под моей защитой и родственники мои? — одна угроза вроде бы прошла стороной, но тут же нашлась иная.

И претензии насчёт моих отношений с Салтыковыми показались мне более грозными.

— Защита чести и достоинства, Ваше Величество. И это он меня вызвал на дуэль. Он меня и сильно подранил. А я не мог убить родственника вашего, ибо предан всей душой престолу и отечеству. Оттого и сам мог преставиться, ибо нарочито стрелял не убивая, — отвечал я.

— И всё это ты переворачиваешь! — сказала императрица. — Да знаю я, герцог в том разобрался, что дурень Ванька. Я полагала, что службу служить будет, а он в Крыму пьёт да достойных офицеров кроет. Так что не думай ты, что я не за справедливость. Но будет так, что с Салтыковыми вновь столкнёшься… В Сибирь отправлю! Слово скажешь супротив их…

Да глаза б мои не видели никого из этого рода-племени. Это не со мной надо было бы говорить, чтобы встречи избегались, это нужно делать внушение. Но понял, принял, промолчу. Или почти что промолчу.

— Я зело недовольна, что у тебя разума не хватило, как бы не связываться с моим родственником, — словно бы забивала гвозди в крышку гроба, говорила государыня.

— Матушка-государыня, — сделал неловкую попытку повлиять на мнение императрицы герцог.

Но он настолько чётко из-за акцента обратился к Анне Иоанновне, что она и забыть забыла о гневе своём.

— Эрнестушка, да неужтоль ты по-русски заговорил? –казалось, что государыня сейчас прослезится.

Ай да герцог, ай да сукин сын! Если это его заготовка — то он ещё тот хитрый жук. Ну а если даже сказал без умысла, чтобы резко сменить информационную повестку, то тоже ему спасибо. Ведь попытался же.

Не зря я так обхаживал герцога, чтобы сейчас несколько сгладить возможное наказание от государыни.

— Ежели и остальные русские слова так чётко будешь говорить, то порадуешь меня. Будет тебе уже оставаться немцем! Русским становись! — государыня полностью, может быть временно, переместила своё внимание на фаворита.

В это время я подумал: отчего так резко и почему так решительно государыня взялась за меня. Ведь вроде бы был в фаворе. И только одно имя приходило мне на ум, кто может против меня решительно играть. Золото? Дуэль с Салтыковым?

Да, это все казалось важным, но только до того момента, как я сегодня предстал перед государыней. Мне все больше кажется, что все предлог, не так и волнует государыню. Может только золото, но я же отдаю державе свои земли. И не прокопаешься, что только что узнал. Если только золото не найдут у меня.

Ушаков… Ну некому более было напеть государыне на уши, что я такой-сякой и что не люблю её, а также смею замахиваться на жизнь и здоровье её родственников. И тут дело даже не в том, что я подранил Салтыкова. Дело в том, что все знают: Салтыковы — родственники императрицы. Получается, кто с ними спорит, уж тем более подвергает их жизнь опасности, те действуют против государыни.

Подумал ещё о том, что мне надо было самому признаться позавчера, что такое случилось. Но ведь был почти уверен, что императрице всё донесли.

Наверное, я всё-таки смотрю на этот мир и на людей, населяющих его, через очки, полные негатива. Я знал точно, что Миних отправлял как минимум две реляции в Петербург во время стояния и сражений на Перекопе.

Вот и был уверен, что в своих письмах фельдмаршал не преминул указать на случившийся инцидент. По крайней мере, мне в глаза он говорил, что намерен это сделать. Но не сделал!

Как и откуда узнал Ушаков о случившемся — это ещё вопрос. Причём не столько мой, сколько еще и командующего русской армией. Впрочем, рядом с Минихом находится Стёпка Апраксин. Вот и источник информации для Андрея Ивановича Ушакова. Глава Тайной канцелярии, видимо, придержал подобный козырь при себе. Но решил начать артобстрел по мне.

Тоже нужно будет обязательно подумать об ответке. И у меня козыри есть. Правда, такие, что зацепят многих людей, в том числе и тех, которые мне нужны.

Что будет, если я предоставлю доказательства сношений Апраксина со шведами? Точно полетят головы. И ладно, что будет очень много вопросов, почему я не раскрыл эту сеть приближённых к Елизавете Петровне раньше. Тут как-то я бы ещё мог оправдаться.

Но я никак не хочу терять из зарождающейся своей команды помощников и исполнителей Петра Ивановича Шувалова. Да и по отношению к Лизе будет как-то нечестно. Всё-таки мы в ответе за тех, кого… С кем… Короче, в ответе.

— Всё в силе останется. Токмо видеть тебя после приёма я не желаю. Отправишься формировать свою дивизию… — государыня посмотрела на своего фаворита.

Герцог пожал плечами, но было видно, что какое-то решение у него есть. Так, делает вид, что сомневается.

— Опущай едет в Гатчино, — предложил герцог, вновь несколько коверкая русские слова.

— Учи русский язык, Эрнестушка! — сказала государыня, а потом погрузилась в свои мысли. — Но как же с Куракиным, мыза Гатчинская же его.

— Места там хватит. Александра Куракина возьму на себя, — сказал Бирон.

— Разбирайся. Ну, говори и ты, Андрей Иванович, — государыня махнула в сторону Ушакова. — Нынче же стращай Норова.

Сама она взяла второе ружьё и подошла к окну, высматривая, какого нового зверя подвели под опочивальню императрицы. Я видел, когда подходил ко дворцу, что егеря тянули и оленя и кабана. Потом их привязывали, ну и давали царице «охотиться».

Ушаков выглядел, как на мой взгляд, неважно. Красные глаза, какой-то слегка шальной взгляд. Я бы мог предположить, что этот товарищ переживает серьёзный стресс. Если не больше, связанный уже с психиатрией. И опять же… Этот пустой взгляд.

Юлиана уже рассказала, что они с Анной Леопольдовной держали в неведении Ушакова, когда вроде бы как был отравлен Антон Ульрих и государыня. Я всё ещё не мог поговорить со Степаном, с тем начальником службы безопасности, который предотвратил такое гнусное действие, но картина произошедшего ясна.

Конечно, Степан многое на себя взял, когда обманул великую княжну и мою жену. И за это ему выволочку сделаю. Было бы достаточно просто не дать яд, а потом проследить за тем, чтобы моя жёнушка ни у кого яд-то не нашла. Впрочем, он поступил не глупо. Наверное, даже ресурсов бы не хватило, чтобы следить за Юлианой и за теми людьми, которых бы она могла подкупить для поисков яда. Ведь нужно было еще и рестораны охранять, криминал гонять, который так и норовит появится в местах, где отдыхают люди с деньгами.

Но даже не зная всех обстоятельств, не получив доклад от Степана, я могу уже в некотором смысле давить на Ушакова. Ведь все эти обстоятельства можно было бы представить, как проведённые против заговорщика Андрея Ивановича Ушакова.

Да, под горячую руку попадётся Анна Леопольдовна и даже моя жена. Хотя вот как раз-таки Юлиану я бы попробовал выгородить полностью. Свою племянницу императрица пальцем не тронет. Анна Иоанновна наследника российского престола, что в чреве великой княжны, страстно желает. Да и были у меня мысли, как скорее выставить великую княжну жертвой, которую злой и хитрый Ушаков хотел использовать и сыграть в тёмную.