Красавчик. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей

Она поцеловала Александрова в губы.

Бабушка посмотрела на меня и сообщила:

— «Голоса» уверены, что после этих случаев власти нашей страны усилят меры безопасности при перелётах. Как ты, Сергей, и рассказывал. Они сказали, что «тюремные решётки СССР станут ещё крепче».

В понедельник рано утром мы с прадедом пробежались до метро. Сразу не повернули обратно. Потому что я задержался в пропахшей табачным дымом кабине телефона и позвонил по указанному в записке Давтяна номеру. Трубку сняли быстро. Я услышал в динамике незнакомый мужской голос. Мой собеседник спросил моё имя, но сам не представился. Он сообщил, что «посылку» уже доставили на Ленинградский вокзал. Назвал двузначный номер ячейки.

Эту информацию я примерно через два часа передал Сан Санычу (Александров позвонил на телефон в квартиру моего прадеда).

Вечером Сан Саныч явился к нам уже затемно и вручил мне сетку-авоську, в которой лежал пропахший чесноком газетный свёрток.

— Что это? — спросил я.

— То, что ты, Красавчик, просил, — ответил Александров. — Восемьдесят восьмая статья Уголовного кодекса.

— Статья — это понятно. Портфель-то где?

— Не было там портфеля. Только вот это.

Александров указал на свёрток.

Я развернул газету в гостиной на журнальном столике (под присмотром Сан Саныча и Юрия Григорьевича). Увидел четыре пачки денег, иностранных: вперемешку лежали американские доллары, английские фунты стерлинги, французские франки, немецкие марки — перечисленные мной неделю назад Давтяну иностранные валюты. Под покровом пропитанной жиром и пропахшей чесноком газеты я не нашёл только турецкие лиры. Я смял газету, понюхал и показал её Александрову.

Спросил:

— Сан Саныч, в чём это она?

Заметил прилипшие к банкнотам кристаллы соли.

— Так понимаю, раньше в этой газете лежало сало, — ответил Александров. — С чесноком.

Я покачал головой, усмехнулся.

— А говорят, что деньги не пахнут, — сказал я. — Вот значит, чем сейчас в СССР пахнет валюта.

Двадцать первого октября Александров позвонил в квартиру моего прадеда за четверть часа до полудня. Трубку снял Юрий Григорьевич. Но прадед тут же подозвал к телефону меня.

— Собирайся, Красавчик, — прозвучал в динамике голос Сан Саныча. — Через сорок минут за тобой заеду.

— Что случилось? — поинтересовался я.

В моей голове ещё витали результаты спортивных соревнований за тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. В том году в финале Кубка Европейских чемпионов румынская «Стяуа Букурешти» (со счётом два-ноль) обыграла «Барселону». А сборная Аргентины в финальном матче чемпионата мира по футболу победила футболистов из ФРГ (три-два).

— Расскажу, когда приеду, — пообещал Александров.

Через полчаса он перешагнул порог квартиры и поторопил меня:

— Не жуй сопли, Красавчик. Нас ждут. Платок для работы прихвати.

— Санечка, что случилось? — спросил май прадед.

Он замер на пороге своей спальни, посмотрел на Александрова.

— Хлыстова из Минкульта случилась, — ответил Сан Саныч. — Чуть ли не на колени передо мной стала. Слёзно попросила помочь. Не смог ей отказать. Слабый я человек, Григорьич. Женщины из меня всю жизнь верёвки вьют. Да ты и сам это знаешь.

Я натянул джемпер, стряхнул на пол прицепившееся к рукаву белое пёрышко — то закружилось в воздухе, подобно большой снежинке.

— Снова спёрли машину у её сына? — спросил я.

Александров покачал головой.

— Если бы, — сказал он. — Помните, мы посмотрели фильм «Возвращение 'Святого Луки»? Вот сейчас похожая ситуация. Только спёрли не картину, а какую-то жутко ценную скрипку. И не у нас, а у приезжего англичанина. Хлыстова волосы на себе рвёт.

Юрий Григорьевич скрестил на груди руки.

— Что за англичанин? — спросил он.

— Скрипач, — ответил Александров. — Имя я не запомнил. Хлыстова сказала, что он явился к нам на гастроли. Фурцева лично приняла участие в их организации. Ну и Хлыстова в этом тоже поучаствовала. Чуть ли не английская королева на этот визит добро дала.

Сан Саныч усмехнулся.

— Англичанин приехал, заселился в Интурист. Вчера вечером. А сегодня после завтрака заявил, что у него из номера исчезла дорогущая скрипка — подарок всё той же английской королевы. Сказал, что без неё концерт не состоится. Рвёт и мечет.

— Кто? — поинтересовался я. — Англичанин? Или Хлыстова?

Александров махнул рукой.

— Все, — сказал он. — И англичанин, и Хлыстова, и Фурцева. Но о пропаже скрипки пока молчат. Это же международный скандал. Урон престижу нашей страны. Хлыстова сказала: у Фурцевой сегодня едва инсульт не случился. В общем: ситуация напряжённая.

Сан Саныч покачал головой и сообщил:

— Хлыстова ко мне лично приехала. Рубашку на плече мне слезами промочила. Там следы от косметики остались. Я её на работе бросил. Надел запасную. Чтобы Варвара чего не подумала. А то фантазия у Вари хорошая. Рассказы о скрипке не помогут.

Юрий Григорьевич кивнул.

— Это точно, — сказал он. — Это ты, Санечка, правильно сделал.

Александров взглянул на меня и сказал:

— Чего замер, Красавчик? Обувайся. Поехали. Нас в гостинице важные люди ждут. Не боись: на твои планы наша сегодняшняя поездка не повлияет. Сколько тут тебе в Москве жить осталось? Пока вспомнят о тебе в этой суете — от тебя уже и след простынет.

Он повернулся к моему прадеду, спросил:

— Или я не прав, Григорьич?

— Прав, Саня, — ответил Юрий Григорьевич. — Вот только Сергей с тобой не поедет.

Я замер в одном полуботинке, обернулся — иронии во взгляде прадеда не заметил.

Александров нахмурился.

— Это ещё почему, Григорьич? — спросил он. — Поясни.

— Потому что вместо Сергея поеду я, — сообщил мой прадед.

Он улыбнулся и заявил:

— Разве ты, Санечка, не понял? Это тот самый шанс, который мне и нужен. Внимание влиятельных персон Сергею ни к чему. А вот мне оно придётся в самый раз. Екатерина Алексеевна не последний человек в нашей стране. Хороший старт для моего плана.

Юрий Григорьевич пожал плечами.

— Саня, для тебя ведь всё рано, кто эту скрипку отыщет. Я с этим справлюсь не хуже Сергея. Ты и сам это знаешь. Примерно такое начало я и планировал. Только не думал, что оно случится до Серёжиного отъезда. Но, раз уж так получилось…

Прадед развёл руками и заявил:

— Не вижу причины не воспользоваться такой прекрасной возможностью. Напомню о себе Хлыстовой. А там… кто знает… может и встречусь с Екатериной Алексеевной. А Фурцева, как ни крути, птица высокого полёта. Там и до Леонида Ильича будет рукой подать.

Сан Саныч озадаченно хмыкнул.

— А ведь и правда, Григорьич, — произнёс он. — Как-то я не подумал о такой возможности. Скрипку ты найдёшь. В этом я уверен. Фурцева-то об этом деле по любому узнает. Красавчика от неё прятать не придётся. И для нас польза будет.

Александров покачал головой.

— Странно, что я сам о такой возможности не подумал. Что-то я совсем заработался, Григорьич. Или постарел? В отпуск мне пора. В санаторий: в грязевые ванны и в лечебные соли. А не в очередную командировку за очередным подонком.

Юрий Григорьевич улыбнулся.

— Не прибедняйся, Санечка, — сказал он. — Знаю тебя: бережёшь меня по старой привычке. Только позабыл, что наши планы изменились. А это повлекло и смену образа жизни. Привыкай, Саня. Теперь я не прячусь. Теперь я этот… второй Вольф Мессинг.

Прадед выпрямился, заправил футболку в штаны.

Мне показалось, что он вот-вот согнётся в поклоне, будто цирковой артист. Но Юрий Григорьевич лишь горделиво приподнял подбородок и посмотрел на Сан Саныча сверху вниз.

— Григорьич, разве ты не второй Нострадамус? — спросил Александров.

Юрий Григорьевич махнул рукой и заявил:

— Одно другому не помешает. Будут им, Санечка, и фокусы, и предсказания. Как только я попаду на глаза нужной публике. Дело мы задумали серьёзное и правильное. Так что не поленимся: поработаем в полную силу. Правильно я говорю?