Японская война 1905. Книга восьмая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

На этом серьезные разговоры как-то сами закончились. Мы просто болтали, вспоминали былое и радовались тому, что мир пока не подкладывает ничего такого, с чем мы бы не смогли справиться. Иногда только это да хорошая компания и нужны, чтобы выдохнуть, расслабиться и наконец-то хорошо выспаться.

А утром снова дела.

Чем ближе подтягивались к нашим границам силы Першинга, тем больше времени я проводил не в городе, а в полях. Осматривал тренировочные лагеря, следил за маневрами и проверял постройки линий укреплений на дальних и средних рубежах.

Изначально по всем расчетам мы должны были вступить в первые столкновения уже через неделю, край две, но… Неожиданно удачно прошел рейд Людендорфа. Два десятка кораблей и полк прусских солдат с небольшим усилением техникой — кажется, что они могут сделать… А они сожгли все склады почти на тысячу километров вверх по течению.

Никто не был готов к их появлению. Они приплывали, выгружали броневики, сминали сопротивление, а потом жгли… Никаких переговоров, никакого сочувствия — только четкость действий и немецкая педантичность. В итоге — плевать на уничтоженные снаряды и орудия — главное, тысячи тонн продуктов, которые должны были пойти на обеспечение наступающих на юг частей, оказались уничтожены.

А перевезти новые — это сотни и сотни вагонов, задержки в переброске сил и дни, складывающиеся в недели. В итоге отправленные на юг части великой американской армии Першинга смогли перейти в атаку только 24 декабря.

— Завтра Рождество, — Элвин смешал в котелке сок, специи и половину бутылки кубинского рома.

Днем в Луизиане было еще терпимо, около 18–20 градусов, а вот ночью в обычных тканевых палатках солдат пробирало. В их роте уже больше десятка выбыло из строя только во время пути.

— Русский рецепт, — Боб поморщился, но сделал глоток и довольно кивнул. — Впрочем, у нас покрепче будет.

Гарри дернулся было поспорить, но в итоге так ничего и не сказал. Последние недели дались им всем непросто. Предупреждение о наступающих русских, офицер, который им не поверил и отправил в камеру за нарушение приказа, резня на улицах — и тот же арест неожиданно превратился из наказания в пропуск из города.

Они бежали, по пути встретили один из множества еще недавно передовых отрядов, что неожиданно узнали о падении города у них в тылу и были вынуждены уходить, не сделав ни единого выстрела. Люди, которые круглыми сутками копали укрепления, бросили их. Люди, которые таскали вперед пушки и снаряды к ним, теперь волокли их назад. Опять на своих спинах, вот только если раньше их гнала вперед надежда убить чужаков и закончить эту войну, то теперь… Остались только усталость и упрямство.

Элвин с товарищами помогли им выбраться самим и вытащить целых шесть пушек, которые, во-первых, теперь не достанутся русским, а во-вторых, помогут наступающей армии. И она наконец-то пришла! Не голозадые новобранцы! Не вооруженные лишь винтовками и парой пулеметов гвардейцы! А настоящие солдаты и офицеры. Ветераны Кубы, где они гоняли в хвост и гриву испанцев, и Филиппин, где даже вдали от дома не нашлось силы, способной их остановить.

В расширенном корпусе генерала Дугласа Макартура чувствовалась сила, лоск и та мощь, которой так не хватало Северо-Американским Штатам раньше. Офицеры проводили больше времени на передовой, чем в тылу. Они следили за оперативной обстановкой и готовились реагировать на любые даже самые хитрые маневры, что могли бы придумать русские.

Но те не делали ничего хитрого. Только сожженные склады, словно это не современная армия, а какая-то банда индейцев. И полоса укреплений в районе переправы Батон-Руж, будто русские наконец-то вспомнили, что это они на чужой земле, и пора бы обороняться, а не переть вперед. Вот только все равно на душе было неспокойно, и Элвин, подумав, добавил в свою чашку еще немного рома.

— Неделю назад в Новый Орлеан приехали новые насосы, и вот сегодня состоялся их запуск, — приемник работал на русской волне, но армия чувствовала свою силу и давала солдатам насладиться нотками паники и отчаяния в трансляциях врага. — Первая партия не подошла по прочностным показателям, но теперь все необходимые правки были внесены, и дренажные станции заработали в полную силу.

— Нашли о чем болтать, — фыркнул Боб, осушая кружку и расплываясь в улыбке. — Насосы они делают!

— А мне интересно, — не согласился Гарри. — Это ведь так очевидно! Старая администрация Орлеана тоже собиралась болота осушать, и там основная проблема была в чем? В том, что вода грязная, нужно поднять не только ее, но и еще столько же всякой мути, которая убивала обычные насосы. А еще воды было просто слишком много. Новый Орлеан ведь стоит почти на два метра ниже уровня моря, представляете, сколько жижи туда стекает со всей округи?

— Ага, от нее болота и комары, я слышал прошлый выпуск, — Боб протянул кружку за добавкой.

— Так вот винтовые насосы будут откачивать в десятки раз воды больше. И ломаться там нечему. Крутит себе, как мясорубка, и крутит. Только вверх. А еще Гумилев упоминал, что они хотят запитать их от турбины. Еще больше оборотов и еще дешевле. После такого начинаешь на самом деле верить, что русские могут превратить Новый Орлеан в место, где захочется жить.

— Не превратят, — хмуро заметил Элвин.

— Почему? Вроде все продумано.

— Не всё! Эти теоретики не учли, что мы уже рядом, и им придется убираться отсюда, поджав хвосты, а не продолжать играть в бога!

— Если придется, — осторожно заметил Гарри.

— Молчать! — Элвин не выдержал и швырнул кружку о землю. — Ничего им уже не сделать! Мы здесь! Мы сильны! Мы победим! И по-другому просто не может быть!

Не обращая внимания на встревоженные взгляды простых солдат, он подошел к лежащей на земле кружке, поднял и критически оглядел. Почти чистая, можно использовать дальше. Гарри больше так ничего и не сказал, но в отличие от кружки с их отношениями точно что-то случилось.

Ушли остатки легкости, а еще… Элвин так и не решился достать две деревянные фигурки, которые вырезал специально для друзей. Его когда-то научил дед: чистить оружие, попадать в цель, ждать добычу и резать дерево. Ничего хитрого, но сейчас Элвину было до боли грустно, что не получилось довести дело до конца.

Словно этот ритуал должен был помочь им сохранить удачу, которая берегла их от самого Тусона. Впрочем, плевать! Сейчас тут собралось столько солдат, что удача была больше и не нужна. Элвин, так и не сказав ни слова, собрался в палатку и почти до пяти утра провалялся с открытыми глазами.

А потом трубы пропели подъем и выдвижение к русским позициям. Сегодня они посмеются над их жалкими потугами изобразить линию обороны, прорвут ее и начнут сжимать кольцо вокруг Нового Орлеана. Потому что как бы ни были хороши русские варвары, которых, наверно, с детства учат убивать людей, но… Их всего несколько тысяч! Ну, еще столько же они наберут ополчения! Это ничто!

Элвин повторял это раз за разом, и на душе становилось все легче и легче. А потом он увидел то, что им приготовили русские, и под сердцем тревожно засосало… Туман начал расходиться, и города за ним не было! Вернее, он был, но где-то там, далеко, а на десятки километров перед ним все было изрыто линиями укреплений, уставлено минными полями и затянуто кольцами казавшейся бесконечно длинной колючей проволоки.

— И когда они успели все это устроить? — Гарри потер глаза.

Элвин тоже помнил, как всего месяц назад это место было совсем другим. Да, тут и раньше было где споткнуться. Стояли ливы — дамбы, чтобы не дать Миссисипи разлиться на километры во все стороны, блэффы — отвалы знаменитой красной глины Батон-Ружа, ну и болота, которые начинались задолго до самого Нового Орлеана. Но теперь все это терялось на фоне нового рельефа. Рельефа войны.

— Похоже, они весь город в рабство записали, чтобы такое устроить, — Боб потер лоб.

— Ну, старые запасы точно выгребли, — Гарри начал тыкать на бетонные укрепления, которые выделялись примерно через каждый километр.