Оракул с Уолл-стрит 7 (СИ) - Тыналин Алим

О’Мэлли застонал, глухо, сдавленно. Его белая рубашка начала окрашиваться алым пятном в области правого плеча. Еще одна пуля пробила его левый бок, и кровь хлынула струей на кожаные сиденья.

— Мартинс! — заорал я водителю. — Езжай!

Мартинс, сжавшийся за рулем как пружина, резко выжал педаль газа. Двигатель Packard взревел, и машина рванулась вперед с такой силой, что мое тело впечаталось в спинку сиденья.

Светофор все еще горел красным, но нас это уже не волновало.

Мы пронеслись через перекресток на скорости сорок миль в час, едва не сбив грузовик Ford, водитель которого в ужасе крутил рулем, пытаясь увернуться от нашего снаряда.

За нами раздались визг тормозов и урчание двигателей. Убийцы начали погоню.

Я поднял голову и оглянулся через разбитое заднее стекло. Темно-синий Chrysler Imperial и черный Buick Master Six неслись за нами, набирая скорость. Расстояние между машинами сокращалось, у наших преследователей мощные двигатели.

— Босс, — прохрипел О’Мэлли, прижимая окровавленную ладонь к ране в боку, — это Марранцано. Он решил покончить с нами всеми одним ударом.

Его лицо побледнело, но глаза все еще горели решимостью. Левой рукой он достал из кобуры под мышкой свой Smith Wesson.38 и проверил барабан.

— Патрик, не дури! — сказал я, видя, как он пытается повернуться к заднему окну. — Ты теряешь слишком много крови!

— Босс, — ответил он с кривой улыбкой, — если эти сицилийские ублюдки думают, что могут просто так нас убить, они ошибаются.

Пули снова засвистели вокруг нас. На этот раз стреляли из обеих машин преследователей. Я услышал характерный звон. Одна из пуль попала в хромированный бампер, другая пробила крышу, оставив рваную дыру в обивке.

— Мартинс! — крикнул я водителю. — Через Центральный парк! Там мы от них оторвемся!

— Слушаюсь, сэр! — ответил Мартинс, резко поворачивая руль влево.

Packard накренился, шины взвизгнули на мокром асфальте. Мы влетели в Центральный парк через вход на 59-й улице, фары вырывали из темноты голые ветви деревьев и заснеженные газоны.

Мартинс вел машину как настоящий ас. Он знал каждую извилину парковых дорог, каждый поворот и каждый холм. Мы неслись со скоростью пятьдесят миль в час, безумие для узкой парковой дороги.

За нами грохотали две машины преследователей, но расстояние начало увеличиваться. Водители Chrysler и Buick не знали парк так хорошо, как наш Мартинс.

— Как дела, Патрик? — спросил я, видя, как О’Мэлли прижимает к ране в плече носовой платок.

— Пуля прошла навылет, — ответил он сквозь стиснутые зубы. — Плечо болит как дьявол, но кость целая. А вот в боку… — он помолчал, — там похуже. Чувствую, как что-то внутри кровоточит.

Я достал из внутреннего кармана пиджака чистый носовой платок и протянул ему:

— Прижми сильнее. Скоро мы будем дома, я вызову доктора.

— Какого доктора? — усмехнулся О’Мэлли. — С огнестрельными ранениями в больницу не обратишься. Полиция задаст слишком много вопросов.

Он прав. Любой врач в любой больнице Нью-Йорка обязан сообщать полиции о пациентах с пулевыми ранениями. А полиция в данный момент была последней инстанцией, к которой мы хотели обращаться.

— У Мэддена есть свой человек, — сказал я. — Доктор Маккейб. Бывший военный хирург, работает неофициально.

Мы выехали из парка на Пятую авеню и повернули направо, к Верхнему Ист-Сайду. Преследователей позади не было видно, Мартинс оторвался от них в лабиринте парковых аллей.

— Босс, — сказал водитель, не поворачивая головы, — а что, если они знают, где вы живете? Что, если нас ждут у дома?

По спине пробежал холодок. Действительно, что если это не спонтанная атака, а тщательно спланированная операция? Что если у особняка нас поджидает засада?

— Мартинс, не подъезжай прямо к дому, — приказал я. — Остановись за квартал. Мы пойдем пешком и осмотримся.

— Умно, — прохрипел О’Мэлли. — Сицилийцы любят ставить засады.

Packard остановился у обочины на углу 82-й улицы и Парк авеню. Двигатель шипел, остывая после безумной гонки. Из радиатора шел пар, видимо, одна из пуль пробила систему охлаждения.

Я выглянул из машины и огляделся. Улица казалась спокойной.

Редкие прохожие спешили по делам, газовые фонари отбрасывали желтые круги света на тротуар, покрытый слякотью. Ничего подозрительного.

— Патрик, можешь идти?

О’Мэлли с трудом выбрался из машины, опираясь на дверцу. Его дыхание было тяжелым, но он держался на ногах.

— Дойду, босс. Не впервой.

Мы шли медленно, О’Мэлли опирался на мое плечо.

Каждые несколько шагов я оглядывался, проверяя, не следит ли кто за нами. Пока все спокойно.

Особняк на 84-й улице показался впереди. Здание из красного кирпича с белыми колоннами у входа. Все окна освещены, что означало: охрана на месте и готова к действию.

У ворот нас встретил Шон О’Нил, один из охранников. Здоровенный детина с рыжей бородой и шрамом через левую бровь, он держал под пальто дробовик Remington.

— Добрый вечер, мистер Стерлинг, — сказал он, но увидел окровавленного О’Мэлли и его лицо изменилось. — Какого черта⁈

— Пока не знаем, — коротко объяснил я. — О’Мэлли нужно срочно доставить к доктору. А всех людей поднять по тревоге. «Красный» уровень.

Шон свистнул, два коротких, один длинный. Это сигнал максимальной опасности. В течение минуты из особняка выбежали еще трое охранников, все с оружием в руках.

— Томми! — позвал Шон худощавого брюнета в темном костюме. — Помоги мистеру О’Мэлли. А ты, Микки, вызови «Молота». Пусть поднимает всех людей.

Мы прошли через главный вход в мраморный холл, где горела хрустальная люстра. Персидские ковры на полу, картины в золоченых рамах, мебель из красного дерева, вся эта роскошь теперь казалась хрупкой, как карточный домик. Один удачный выстрел снайпера, и все превратится в руины.

О’Мэлли тяжело опустился в кожаное кресло у камина. Его лицо было серым от потери крови, но он все еще держался.

— Босс, — сказал он слабым голосом, — это война Марранцано.

— Патрик, не думай сейчас об этом, — сказал я. — Главное залечить раны. А потом разберемся со всеми врагами.

В холл вошел Шон «Молот» Маллоу, командир боевой группы. Массивный мужчина с квадратной челюстью и военной выправкой, он одним взглядом оценил ситуацию.

— Мистер Стерлинг, что случилось?

— Покушение на Лексингтон-авеню. Автоматы Thompson, профессиональная работа. О’Мэлли ранен, нужен доктор.

— Я отправлю людей за доктором Маккейбом, — сказал Маллоу, направляясь к двери. — А пока привожу всех людей в боевую готовность. Двадцать пять человек основного состава, плюс пятнадцать резервистов.

Он остановился в дверях:

— Мистер Стерлинг, а что с остальными? Лучиано, Мэдден? Если это общая атака, они могут тоже…

— Где Маккарти? Пусть узнает через информаторов. Если Марранцано ударил по всем сразу, нам нужно знать масштаб бойни.

Когда Маллоу ушел, я сел рядом с О’Мэлли и взял его за руку. Его пульс был слабым, но ровным.

— Патрик, — сказал я тихо, — прости, что втянул тебя в эту войну.

Он слабо улыбнулся:

— Босс, я сам выбрал эту дорогу. Когда пошел работать на человека, который воюет с мафией и финансовыми монстрами, я знал, чем это может кончиться.

Он закрыл глаза, но продолжал говорить:

— Знаете, что самое странное? Впервые в жизни я чувствую, что сражаюсь за правое дело. Не за деньги, не за власть, а за то, чтобы честные люди могли жить спокойно.

Я сжал его руку крепче. Этот человек рисковал жизнью ради меня, а я еще недавно думал только о накоплении богатства с помощью знаний из будущего.

Снаружи послышались звуки моторов и хлопанье дверей автомобилей. Через окно я видел, как к особняку подъезжают машины с моими людьми.

Через час после покушения особняк превратился в военную крепость. Я стоял у окна гостиной, наблюдая, как во дворе разгружаются автомобили с моими людьми. Черные Cadillac и Packard один за другим подъезжали к служебному входу, высаживая бойцов в темных пальто с оружием под мышками.