Позывной "Хоттабыч" 10. Конец пути (СИ) - "lanpirot"

Я закрыл глаза, пытаясь поймать то смутное, невыразимое чувство, которое не давало мне покоя с того момента, как я очнулся в том переулке. Может быть, он хочет, чтобы я что-то… ощутил? Пропустил через себя? Как будто я должен сейчас что-то понять, чего не понимал раньше? Я открыл глаза и посмотрел на своих товарищей.

— Я чувствую, что должен сделать какой-то выбор, который я так и не сделал. Или сделал неправильно. И меня вернули не для того, чтобы исправить ошибку… а чтобы я её наконец-то осознал. Принял. Смирился с ней и дошёл до того рубежа, где когда-то свернул не туда… — Я умолк, переваривая свои сумбурные слова и мысли.

В землянке снова воцарилась тишина, на этот раз не тягостная, а полная какого-то нового смысла. Фитиль лампы трещал, как будто торопился догореть поскорее. Артём смотрел на меня, не мигая. Даже Прокопьич притих, а его всё еще бледноватое лицо стало серьезным.

— Ну что ж, — первым нарушил молчание майор. Его голос звучал почти буднично. — Раз так, будем искать твой рубеж. И твою невыбранную дорогу. С чего начнем, Илья Данилыч?

Я посмотрел на него и впервые за этот вечер по-настоящему улыбнулся.

— Не знаю, — честно ответил я. — Но когда нас это останавливало?

В этот самый миг воздух в центре землянки, между нами, вдруг заколебался, будто над раскаленным асфальтом. Запахло озоном, свет коптилки померк, сжался до тусклого ореола, а затем вспыхнул с удвоенной силой, отбрасывая на стены безумные, пляшущие тени. А из ничего, из самой пустоты, начал сплетаться темный клубок. Он рос, уплотнялся, обретая форму, тяжелея и обрастая деталями. И через несколько секунд перед нами предстал Матроскин.

Прокопьич замер, остолбенело уставившись на кота. Затем он перевел взгляд на пустую кружку, как будто надеялся, что это самогон ударил ему в голову, и кот сейчас исчезнет, как и появился.

Кот равнодушно облизнул лапу, строго посмотрел на старика и произнёс:

— Ваше уютное подземелье найдут минут через пятнадцать, не больше. Готовьтесь. Либо к бегству, либо к бою. Советую второе — бежать уже поздно.

Его слова подействовали на нас как ушат ледяной воды. Паранойя, сомнения, поиски смысла — всё это мгновенно испарилось, уступив место древнему инстинкту выживания.

Артём первый пришел в себя. Страх в его глазах сменился холодной яростью и сосредоточенностью профессионала.

— Где? Сколько? — отрывисто спросил он кота.

— С севера — группа из пяти человек, с юга — еще семь. Вооружены автоматическим оружием, есть гранаты. Идут уверенно, — так же четко и по-военному доложил Матроскин, — похоже, взяли наш след. Дальше на подходе еще пара групп, но я уже не стал уточнять…

Больше вопросов не было. Мы бросились к оружию. Скрипели ящики, звякали затворы, лязгали магазины. Землянка, только что бывшая тихим пристанищем для тяжких раздумий, в мгновение ока превратилась в готовый к смертельной схватке опорный пункт. И над всем этим, невозмутимо умываясь лапой, сидел Матроскин и «светил» незабвенной улыбкой Чеширского кота.

[1] «Шило» — это морской жаргонизм, обозначающий спирт.

Глава 22

Майор действовал молча и быстро. Он схватил свой автомат, привычным движением проверил магазин и рванул затвор, досылая патрон в патронник. Его лицо стало каменным, в глазах застыла холодная решимость.

— Э-э-э! Ты куда это, старый? Надорвёшься ж! — Заметив, как Прокопьич рванул со стены землянки тяжёлый пулемет, воскликнул майор. — Дай-ка я помогу!

Он закинул «Калаш» за спину, и, поднатужившись, снял со стены пулемёт, установив его на пол землянки на раскладных сошках.

Старик тут же занялся срочной расконсервацией и зарядкой оружия, а мы с Артёмом тем временем выползли из дыры на свежий воздух, чтобы осмотреться. Осторожно выбравшись из оврага, мы заняли позиции. Артём присел за поваленным толстым стволом дерева, контролируя подход врагов с юга.

Я же пристроился неподалеку в небольшой земляной промоине, оставшейся после обильных дождей. Прислонившись спиной к сырой земле, я чувствовал ее холод сквозь легкую куртку, которую успел на себя накинуть еще в доме. В ушах стояла звенящая тишина, разбавляемая лишь привычными звуками ночного леса.

Я взглянул на свои руки — они не дрожали. Странное спокойствие накатило на меня. Все те философские терзания, поиск смысла и всего-такого-прочего — всё это сгорело в преддверии грозящей нам всем опасности. Осталось только «здесь и сейчас». Может, в этом и был ответ на все мои вопросы? В нашей жизни всегда есть только здесь и сейчас, а всё остальное от Лукавого…

— Они уже рядом, Мессир! — тягуче прошептал мне на ухо кот, неожиданно материализовавшийся в моём «природном окопе».

Я вздрогнул от неожиданности:

— Фу, ты, черт! Напугал, хвостатый!

Кот собирался мне что-то ответить, но его слова потонули в трескотне выстрелов. Сначала редкие, щелкающие по ветвям пули, потом — сплошной, яростный поток. Нападавшие, похоже, нас всё-таки опасались, и вели огонь на подавление, не целясь и заливая свинцом всё вокруг, пытаясь прижать нас с Артёмом к земле. Только вот как они нас умудрились вычислить? Не видно же ни зги?

Однако, неожиданное жужжание откуда-то сверху, пролило свет и на этот вопрос. — Это что, коптеры с ночным видением? Это в лесу-то?

Хоттабыч, берегись! — проревел майор, заглушая грохот. — Могут с птички гранатой захреначить!

После этого Артём ответил в темноту длинной и злой очередью, справа налево. И неожиданно попал — из леса раздался чей-то крик, и огонь на секунду смолк. Я тоже пальнул в темноту для острастки, но, похоже, ни в кого не попал.

— Слышь, хвостатый, — толкнул я локтем развалившегося в ямке кота, — как насчет вписаться в веселье?

— Легко, Мессир! — Кот улыбнулся своей фирменной улыбкой и, неожиданно оттолкнувшись от земли своими мощными лапами, буквально взмыл в воздух.

Я проследил взглядом за его полётом. Чтоб я так жил! Он подлетел чуть не до вершины ближайшей сосны, а затем резко нанёс удар когтистой лапой по парящему в высоте дрону. Тот мгновенно заткнулся, перестав жужжать, только пластиковые делали корпуса брызнули в разные стороны.

А затем яркий разрыв, произошедший буквально в нескольких метрах от моего убежища, оглушил меня, осыпав землей и хвоей, еще попутно и ослепив. Артем оказался прав — коптер был снабжен убийственным зарядом. Мне просто повезло, что заряд не упал мне на голову, и меня не зацепило.

— Хоттабыч, живой? — Артем, привстав на одно колено колена, вновь просторочил темноту длинной очередью.

— Пронесло! — ответил я, стряхивая с лица земляную пыль и присоединяясь к веселью.

Треск уже двух стволов разрезал ночную темноту. Ответная очередь из леса ударила по деревьям над моей головой, осыпая нас щепками.

— Прошу прощения, Мессир! — виновато произнес Матроскин, вновь появившийся в моем убежище. — Не думал, что так выйдет…

— Ладно, проехали, хвостатый! — отмахнулся я, всаживая в темноту еще несколько коротких очередей. — Откуда же тебе было знать? Главное — один уже не жужжит. А то — жутко раздражал! Ищи следующего, Матроскин! Только смотри сам под заряд не попади!

Кот кивком показал, что понял, и снова растворился в темноте, оставив после себя лишь легкое движение воздуха. Я снова остался наедине с грохотом боя, но теперь уже не чувствовал себя загнанной в угол жертвой. Мы уверенно давали сдачи. Не знаю только, на какое время нас хватит.

С противоположной стороны овражка донесся мощный рокот — это заработал «Дегтярёв» старика. И как только он его допер? Звук пулеметной очереди был таким густым и весомым, что на мгновение перекрыл трескотню автоматов. Последовал новый крик — на этот раз дальше, в глубине леса. Старик бил наверняка. Опыт, как говорится, не пропьёшь!

— Прокопьич присоединился к нашему празднику! — крикнул я Артему, перезаряжая магазин.

— Согласен, железный старикан! — донесся его ответный, хриплый от напряжения голос.