Позывной "Хоттабыч" 10. Конец пути (СИ) - "lanpirot"

— Артёмка, берегись! — Я ткнул пальцем в небо, где едва угадывалось слабое жужжание еще одного беспилотника.

Но тут жахнул еще один взрыв, на этот раз в небе, осветивший на секунду верхушки деревьев короткой оранжевой вспышкой, поджигая хвою. Осколки и горящий пластик посыпались вниз.

— Молодец, хвостатый! — заорал я от восторга, догадавшись, кто так искусно разнёс вражеский дрон.

После этого наша странная троица — два дряхлых, но жутко боевых старика, ФСБешник и говорящий кот — начала действовать как один слаженный механизм. Огонь со стороны нападавших стал более беспорядочным и нервным. Они явно не ожидали такого отпора. Их атака резко начала захлебываться.

Артем первым это почувствовал.

— Хоттабыч! — Его голос прорвался сквозь грохот. — Они замялись! Похоже, обосрались, гады!

Я вскинул автомат и присоединился к нему, поливая свинцом те участки леса, где еще секунду назад видел вспышки выстрелов. Теперь мы заставляли их залечь, и не высовываться. Видимо, не таких уж и профессионалов набрал себе в бригаду Ремизов.

Из леса огрызнулись очередью. Пули с глухими щелчками ударила в земляной «природный бруствер» моего укрытия, осыпав лицо прохладной и влажной землей. И вдруг наступила тишина. Глубокая звенящая тишина, прерываемая лишь треском горящего дерева над головами и нашим тяжелым дыханием.

Осторожно подняв голову, я увидел, как к нам пробирается, пригибаясь, дед с Дегтярёвым в руках. Его лицо было серьезным и собранным.

— Твой кот сказал, что с моей стороны отошли ублюдки, — коротко бросил он, подползая поближе. — А здорово мы им вломили! — довольно просипел он, пристраиваясь рядом.

Матроскин свалился с нижней ветки сосны, едва ли мне прямо не на голову.

— Они отошли, но взяли нас в кольцо, Мессир, — сказал он, старательно вылизывая запачканную землей лапу. — Но, расклад пока в нашу пользу — минус три с их стороны!

Я молча потрепал его по загривку:

— Молодец, Матроскин! Но, чую, дальше будет тяжелее…

Кот мурлыкнул, скорее от гордости, чем от ласки, и тут же насторожился, вытянувшись в струнку. Его уши, словно радары, повернулись в сторону леса.

— Совершенно верно, Мессир, — прошептал он, и в его голосе впервые появилась тревожная нота. — Они не ушли. Они перегруппировываются. Я их даже слышу… какой-то металлический рокот. Сюда движется что-то большое.

Артём, перезаряжая свой автомат, криво усмехнулся.

— Ну что, старики? Не ожидали, что на пенсии на настоящую войнушку попадете?

— Тю на тебя, Артёмка! Мы с Данилычем всегода к этому готовы, прям, как те пионеры!

Мы замерли в ожидании нового штурма, вцепившись в оружие. Но вместо атаки из леса донесся лишь отдаленный, приглушенный рокот двигателей, который вскоре стал затихать, растворяясь в ночи. Большое «что-то» так и не показалось. Наступила неестественная, звенящая тишина, нарушаемая лишь треском горящей сосны.

Так и прошла оставшаяся часть ночи. До самого рассвета нападения больше не повторялись. Эта тишина была даже страшнее перестрелки — неизвестность давила сильнее свинца. Лишь изредка ее нарушал шепот Матроскина, бесшумно возвращавшегося с очередной вылазки.

— Их стало больше, Мессир, — докладывал он после одного такого рейда. — Подтянули новых людей. Окружение сужается, но пока держат большую дистанцию.

— Сколько? — хрипло спросил Прокопьич, очищая затвор своего «Дегтярева» — в спешке он не успел основательно отчистить его от солидола.

— Три десятка, а то и больше, — ответил кот, и в его голосе теперь не было и тени бравады.

Три десятка! Против нас четверых! Но и эти предоставленные часы ожидания мы использовали по максимуму. За тот небольшой промежуток времени, отведенный нам вражеским затишьем, мы превратили наш небольшой овражек в самый настоящий укрепленный пункт с круговой обороной.

Работали молча, яростно, как одержимые. Старик оказался не только стрелком, но и инженером старой закалки. Под его чутким руководством мы натаскали несколько подгнивших стволов, укрепив ими самые слабые участки нашей обронительной позиции.

Я, используя навыки полевого выживания, оборудовал несколько основных и запасных позиций, соединив их неглубокими траншеями-ходами сообщения — сапёрных лопаток, най денных в землянке хватило всем. А склоны овражка, на наше счастье, оказались песчаными.

К рассвету наш лагерь был готов к новой битве: все подходы к землянке были завалены, а между позициями можно было перемещаться, не подставляясь под прямой огонь. Мы были готовы встретить новый день. И мы знали — он принесет с собой новую атаку.

И вот, когда в лесу полностью рассвело, а серое, промозглое утро осветило наши укрепления, нарушая утреннюю тишину, с вражеских позиций донёсся через громкоговорители усиленный, до неприятной четкости, голос олигарха Ремизова.

— Послушайте меня, бедолаги! — разнеслось по лесу. — Зачем вам это надо? Вы в абсолютном меньшинстве! Вы в окружении. Я предлагаю всем, я подчеркиваю — ВСЕМ, кроме Резникова, сложить оружие и выйти с поднятыми руками! Да-да, и тебе гарантирую тоже самое, майор! Не дурите! Я лично гарантирую вашу безопасность и свободный уход. Никаких препятствий, никаких проблем. Мне нужен только Резников — остальные свободны! Катитесь на все четыре стороны! Даю вам час на обдумывание! Повторяю, не дурите, ваше положение абсолютно безнадежно!

Голос смолк, и вновь воцарилась тишина, теперь уже натянутая, как струна. Фраза гребаного олигарха «кроме Резникова» прозвучала для меня окончательным приговором. Меня отсюда по любому не выпустят. Ну, что ж, пусть попробуют взять! Чем-чем, а кровушкой я их умыться заставлю!

Я посмотрел на своих боевых товарищей. Артём презрительно сплюнул в сторону вражеских позиций. Прокопьич молча, с каменным лицом, снаряжал патроны в магазин своего Дегтярёва. Матроскин, сидя на бруствере, лишь презрительно подернул усами.

— Ну что, старички? — тихо спросил Артём, глядя на нас. — Будем обдумывать предложение?

Прокопьич хрипло рассмеялся, коротко и сухо.

— Мой ответ он и так знает — вот им! — Старикан резко выбросил вперед правую руку со сжатым кулаком, одновременно хлопая левой ладонью по её локтевому сгибу.

— Ну, мне-то выбора не оставили, — хохотнул я, лишь покачав головой. Идея сдаться этому ублюдку, который устроил всю эту бойню, была попросту абсурдной.

— Значит, посылаем олигарха на хрен? — уточнил Артём, и в его голосе слышалась уже знакомая боевая лихость.

— Единогласно! — радостно поддержал его Прокопьич.

— Мужики, может, вы всё-таки подумаете? — начал было я, но старик лишь презрительно фыркнул:

— Хочешь, Данилыч, чтобы я и тебя на хрен послал? Легко, даже не взирая на то, что ты для меня сделал. Слушай, а не можешь тоже самое, только наоборот, с этими уродами сотворить? А? Пошепчи чего, поплюй там через плечо, аль еще как, но заземли уже этих гондурасов!

Артём широко улыбнулся, выслушав предложение старика.

— Знать бы как, Прокопьич? — развел я руками. — Не поддается мне сейчас эта волшба… Вот никак не выходит…

— Ну, воскрешать же — это не мочить уродов в сортире, — не успокаивался дедок.

— Типа, ломать — не строить? — вновь хохотнул майор.

— Типа того! — кивнул дед. — Ты давай, старый, не ленись. Попробуй еще разок!

Но, как я не пыжился, у меня ничего так и не получилось. Час, данный нам на размышление, прошел в напряженной готовности. Мы проверяли оружие, и снаряженные патронами магазины, коих хватало с избытком. Раскладывали на позициях и рассовывали по карманам гранаты. Молча выпивали — «наркомовские сто грамм», которые, возможно, будут последними в нашей жизни. Мы знали, что наш ответ Ремизову означает только одно — штурм начнется с новой, невиданной силой. И мы были к этому готовы.

Мы заняли позиции, вжимаясь в холодную, сырую землю за бруствером. Лес замер в неестественной, зловещей тишине. Даже птицы, обычно не умолкавшие ни на секунду, словно вымерли, прислушиваясь к напряжению, что висело в воздухе гуще утреннего тумана.