"Святые" 90-е Пионер. Том III (СИ) - Ветров Клим

Повсюду — бесконечные, запутанные лабиринты разномастных, переплетённых и причудливо изогнутых труб всех возможных диаметров, покрытых толстым слоем грязи, окалины и многолетних наслоений краски. Сотни, тысячи вентилей, рычагов, шаровых кранов, манометров с дрожащими стрелками. Высоченные, уходящие в самый подкупольный мрак цистерны, которые кто-то из моего сопровождения обозвал «ректификационными колоннами», были оплетены лестницами и площадками. Повсюду стоял несмолкающий грохот, шипение пара, лязг металла.

— Тришкина где найти? — тормознул я молодого паренька в заляпанной мазутом робе и противогазной маске, сдвинутой на затылок. Его лицо было испачкано, но глаза выглядели устало-спокойными, привыкшими к этому хаосу.

Парень, почти не глядя на меня, ткнул большим пальцем вглубь цеха, туда, где густота оборудования казалась особенно непроходимой:

— Прямо до конца главного прохода, там лесенка железная, на второй ярус! Увидишь! Там ихняя будка!

Мы двинулись дальше, обходя лужи непонятной, маслянистой жидкости и груды запчастей, разбросанных, как после бомбежки. Действительно, в конце зала, у самой стены, змеилась узкая, крутая, железная лестница, ведущая наверх, к своего рода «рубке управления» — застеклённой со всех сторон будке, за замыленными стёклами которой виднелись смазанные, движущиеся тени людей.

— Останетесь здесь, — приказал я своим бойцам, уже начиная подниматься по скрипящим, прогибающимся под весом ступеням. — Ждите. Нечего народ пугать без дела. Если что — я крикну.

Никогда не имея прямого отношения к серьёзному, тяжелому производству, я твёрдо усвоил одно простое, железное правило: мастер есть — нехрен лезть! Поэтому мне и был нужен именно знающий, технически грамотный, уважаемый в коллективе человек. Тот, кто смог бы взять на себя реальное, а не бумажное управление комбинатом. Может, не один, а двое, десять или двадцать — не имело значения. Главное, чтобы сложный, опасный механизм под названием «комбинат» продолжал работать, дымить, гудеть и, самое главное, приносить деньги.

В будке было тесно, душно и так же немыслимо шумно. Воздух пах старым перегоревшим кофе, табачным дымом и потом. Трое мужчин в засаленных, пропотевших спецовках склонились над разложенными на столе чертежами и графиками. Я кашлянул, привлекая внимание, но меня не заметили. Тогда я постучал костяшками пальцев по дверному косяку.

— Здравия желаю. Подскажите, как найти Тришкина? Виктора Сергеевича.

Мужики обернулись почти синхронно, как по команде. Их лица были усталыми, напряжёнными. Самый мелкий и неказистый на вид, с умными, острыми, как шило, глазами из-под густых, насупленных бровей, холодно, без интереса бросил:

— Ну, я это. В чём дело?

— Поговорить можно с вами? Сейчас, на пару минут? — вежливо, но твёрдо, без заискивания, спросил я.

— Можно, но не сейчас, — он даже не взглянул на меня как следует, махнул рукой и снова уткнулся в какую-то схему, что-то помечая карандашом. — Давай после семи, на проходной подожди меня. Или лучше завтра с утра. Годится?

— Нет, вы не поняли… — покачал головой я, делая шаг внутрь.

— Это ты не понял, пацан, — уже явно раздражаясь, резко перебил меня Тришкин. Он оторвался от чертежа, и его взгляд теперь был направлен прямо на меня. — У нас работа, аварийная ситуация, вон, — он ткнул пальцем в сторону цеха, — теплообменник треснул! Важные вопросы решаем. Не до тебя. Отцу своему скажи — обещал, сделаю. Но не сейчас. Усвоил?

Судя по контексту и тону, он принял меня за чьего-то надоедливого отпрыска, какого-нибудь сынка местного чиновника, приехавшего решить свои мелкие делишки.

— Я от директора, — попробовал я уточнить, сохраняя спокойствие. — Вопрос срочный. Очень.

— От директора? — непонимающе, с какой-то едва уловимой насмешкой переспросил второй мужчина, высокий и чуть полноватый, лет сорока пяти, с умным, усталым лицом. — От Евгения Алексеевича? Он чего опять придумал?

— Ага. От него, — подтвердил я, чувствуя, как эта ложь начинает обрастать ненужными подробностями.

— Что ему ещё надо? — внезапно взорвался третий, широкоплечий крепыш с квадратным, обветренным лицом, самый молодой и импульсивный из троицы. — Говорено же, не можем мы нарастить темпы! Технология у нас! Реактор шалит, давление скачет! У нас тут чё, по его хотению законы физики меняться должны?

— Не в этом дело, — попытался я парировать, чувствуя, что диалог заходит в тупик и вот-вот перерастет в откровенный скандал. — Мы можем поговорить с вами наедине? Это действительно очень важно.

— Пацан, ты вообще слышишь, что тебе говорят? — Тришкин резко повернулся ко мне всем корпусом. Его тщедушная, на первый взгляд, фигура вдруг показалась удивительно плотной и грозной. Он сделал шаг вперёд, расправив узкие плечи. — У нас тут чрезвычайная производственная ситуация! Понимаешь? ЧП! Тебя послали, вот и иди, передай, что заняты! И чтобы больше не присылал!

— Мужики… — я поднял руки в миролюбивом жесте, но голос мой стал ниже, твёрже и холоднее. — Я сказал — мне похуй на ваше ЧП. Уделите мне пять минут, я задам пару вопросов и уйду. Хорошо?

— А если нет? — набычился Тришкин, его глаза, глубоко посаженные, сверкнули из-под нависших бровей. — Что ты сделаешь? Пожалуешься папочке?

— Тогда поднимутся вон те ребята, — я спокойно, почти лениво взглядом показал вниз, на выстроившихся у лестницы моих парней. Десять вооруженных автоматами, суровых, с каменными лицами мужчин в камуфляже смотрели наверх без особого дружелюбия, ожидая команды. — И вам всё равно придется пойти со мной. Но уже без всяких разговоров, без «пяти минут» и без вашего драгоценного ЧП. Поняли?

Тришкин проследил за моим взглядом. Его уверенность и раздражение пошатнулись, сменившись настороженностью, а затем и холодной, трезвой оценкой ситуации. Он молча посмотрел на своих коллег, потом обречённо вздохнул, стянул заляпанные машинным маслом перчатки и швырнул их на стол.

— Ладно. Только быстро. Идём.

Я не стал уходить далеко, остановившись на открытой металлической площадке перед будкой, чтобы нас не слышали его коллеги, которые смотрели нам в спины с явным беспокойством. Развернулся к своему визави.

— Буду краток. Поэтому задам всего один вопрос.

— Ну, — буркнул Тришкин, скрестив руки на груди. Его поза была закрытой, враждебной.

— Теоретически, вы смогли бы управлять всем этим хозяйством, — я обвел рукой всё пространство цеха, — вместо нынешнего директора? Взять на себя полное оперативное руководство комбинатом?

Он на секунду остолбенел, его брови поползли вверх. Потом лицо его исказила гримаса то ли удивления, то ли презрения.

— Вместо Евгения Алексеевича? Ты серьёзно? Это что, шутка такая?

— Абсолютно серьёзно. Это не шутка.

— Честно? — он прищурился, пытаясь понять подвох.

— Разумеется. Мне не до шуток.

— Рулить вместо Евгения Алексеевича может даже его кресло, — с горькой, скептической усмешкой выдохнул Тришкин. — Только пользы будет больше. Оно хоть молчит и не мешает работать.

— То есть, сможете? — переспросил я, ловя его взгляд, стараясь уловить в нем не только сарказм, но и искру профессиональной уверенности.

Тришкин фыркнул, но в его глазах, глубоких и умных, мелькнула не то чтобы надежда, а скорее азарт инженера, которому наконец-то предлагают покрутить ручки сложного, интересного и давно знакомого механизма, не оглядываясь на идиотов.

— Справлюсь. Вопрос не в этом. Вопрос — зачем? И кто ты такой, чтобы такие вещи предлагать?

— Значит, сможете. Отлично. Это всё, что мне нужно было знать. Собирайте свои вещи, — я кивнул в сторону будки. — Поедете со мной. Будете принимать объект. Сейчас.

— Ты вообще кто? — его удивление сменилось настороженностью, смешанной с растущим недоверием. — Может, хватит уже? Объясни нормально!

И в этот момент я окончательно отбросил последние сомнения в его «профпригодности». Внешне — мелкий, нелепый, в засаленной, пропахшей мазутом робе. Но взгляд… Взгляд был стальным, цепким, прожигающим. Таким взглядом смотрят люди, которые знают себе цену, которые прошли сквозь огонь и воду, которые не боятся ни проблем, ни начальства, ни чёрта лысого. Именно такие люди мне и были нужны.