"Святые" 90-е Пионер. Том III (СИ) - Ветров Клим

— Меня зовут Дмитрий, — сказал я, на секунду запнувшись, подбирая нужный, весомый термин. — Я… э-э… кризис-менеджер. Временный управляющий, назначенный для наведения порядка на этом объекте. Все полномочия имею.

Если поначалу до Тришкина не доходила вся серьёзность происходящего, то оказавшись на свежем воздухе и несколько раз по пути в головное здание встретившись с вооруженными патрулями, которые чётко докладывали обстановку, он стал смотреть на меня совершенно другими глазами. Его скепсис сменился настороженным, но живым интересом.

— Но как так получилось? — смешно, по-птичьи склонив набок голову, спросил он, выслушав мою краткую речь о смене руководства. — Он же… он же везде своих людей расставил! И в охране, и в плановом отделе, и в бухгалтерии! Как вы так быстро…

— Сейчас это не важно, — резко, но без грубости отрезал я, останавливаясь перед массивной дверью кабинета директора. — Вникайте в суть. Делайте то, что умеете делать лучше всего. А со временем сами всё поймёте, как и что. — Я толкнул тяжелую дверь, открывая перед ним вид на бывшее царство Евгения Алексеевича. — Добро пожаловать в новый мир, Виктор Сергеевич!

Глава 23

Спустившись вниз, я едва не столкнулся со Славой-солдатом. Он, видимо поджидая меня, замахал руками так, словно тонул.

— Диман! Там к тебе… — он запнулся, переводя дух. Лицо у него было встревоженное, вспотевшее.

— Успокойся, Слава. Что-то случилось? — спросил я, останавливаясь и оглядывая его.

— Там товарищи подъехали, — он сглотнул, — на «Волге» такой, синей. Спрашивают директора. Настойчиво так спрашивают.

— Какие товарищи? Узнал? — во мне насторожился старый, дремавший где-то глубоко внутри сторожевой пес.

— Один… мент, точно. Где-то видел, лицо знакомое. Второго не знаю, но… тоже на мента похож.

Выйдя из здания администрации, я сразу понял, кого имел в виду Слава. Возле проходной, в плотном, но почтительном кольце наших ребят, застывших в напряженной готовности, стояли двое. Мужчины в почти одинаковых практичных серых куртках из болоньевого шелестящего материала. Лиц я с этого расстояния и под вечерними сумерками не различал, они смотрели в сторону ворот, но силуэт одного, более приземистого, показался знакомым.

— Вон те двое, — прошептал Слава, идя чуть позади и кивая головой в сторону «товарищей». — Припарковались у самых ворот, даже двигатель не заглушили.

Не спеша, стараясь дышать ровно, я подошёл к группе. Ребята молча расступились, пропуская меня. Я остановился в паре шагов от незваных гостей, скрестил руки на груди.

— Здравствуйте. Вы меня искали? — произнес я нейтрально.

Они обернулись. И я чуть не выругался вслух от внезапного, острого удивления. Одним из этих двоих был мой «старый знакомый», участковый. Тот самый, которого мне как-то раз довелось «спеленать» на крыше недостроенного морга. И если поначалу, он меня не узнал — его взгляд скользнул по мне равнодушно, — то после моего короткого вопроса, я воочию увидел, как его широкое, мясистое лицо стало медленно вытягиваться, будто тая на солнце. Глаза округлились, брови поползли вверх. Голос. Он явно среагировал на мой голос.

Пока он приходил в себя, его напарник, более высокий и возрастной, с умными, холодными глазами на невыразительном лице, сделал шаг вперед.

— Мы навели о вас кое-какие справки, — начал он ровным, казённым голосом, без всяких приветствий. — О вашей… организации. — Он произнес это слово с едва уловимой, но отчётливой насмешкой, окидывая взглядом ребят. — Я — Козлов Виктор Осипович, полковник милиции.

— Понятно, — кивнул я, не выражая ни удивления, ни почтения к званию. Хотя полковник — это серьезно.

— Дело вы затеяли, надо признать, хорошее, — продолжил Козлов, делая паузу и изучая мою реакцию. Его глаза были как у удава — неподвижные, гипнотические. — Я бы даже сказал, правильное. В нынешних условиях, когда государственные структуры… испытывают определенные трудности, инициатива граждан особенно ценна.

— Но? — поторопил я его. Участковый всё ещё молчал, не сводя с меня взгляда, полного ненависти.

— Но? — полковник притворно удивился, слегка приподняв бровь. — Да нет, никакого «но». Просто хочу предупредить. Есть определенные… люди. Для которых вы и ваши ребята очень неуместны. Как кость в горле.

— Америку вы мне, товарищ полковник, этим не открыли, — я позволил себе усмехнуться. — И что дальше?

— Ничего. Абсолютно ничего с моей стороны. Я здесь лишь как предвестник. Как голос из будущего. Просто имейте в виду, что у вас могут быть очень серьёзные проблемы. И не я их вам создам, отнюдь. — Он развел руками, изображая искренность.

— Тогда кто?

— Другие люди. Я сам, честно говоря, толком не знаю, кто они, хоть и не раз… сталкивался с последствиями их деятельности. — В его голосе впервые прозвучала какая-то неуверенность, словно он и правда чего-то боялся.

— Так бывает? Полковник милиции не знает, с кем имеет дело? — я не скрывал скепсиса.

— Увы, бывает. Очень даже. Общие знакомые, совместные… мероприятия. Но без персоналий. Имена — в лучшем случае.

В голове молнией сверкнула догадка.

— Эти общие мероприятия… случайно не подпольные бои без правил с тотализатором? — бросил я наугад, в упор глядя на него.

И попал, что называется, в яблочко. Судя по тому, как на долю секунды дрогнули его веки, как зрачки сузились, а в глубине холодных глаз мелькнула быстрая, как вспышка, тень удивления и тревоги, — попал точно. Но всего на миг. Опытный оперативник тут же взял себя в руки, его лицо снова стало маской вежливого непонимания.

— Не понимаю, о чем вы? — слишком спокойно, даже неестественно спокойно ответил он. — Что еще за бои? Это что-то армейское? Вроде учений?

Я не отступал. Надо было давить, пока он не опомнился.

— Фамилия Бухтомин вам о чем-нибудь говорит? — коротко спросил я.

И снова — та же мгновенная, едва уловимая реакция. На этот раз — легкое побледнение кожи вокруг губ, чуть заметное подрагивание скулы. Словно я ткнул его раскаленной иглой в самое больное место.

— Как вы сказали? — переспросил Козлов, и его голос стал тише, холоднее, опаснее. В нем появились стальные нотки.

Но я уже принял решение. Медлить было нельзя. Эти двое наверняка многое знали, а их визит «с предупреждением» был на самом деле разведкой боем. Если я их сейчас отпущу, следующее посещение будет менее дружелюбным и более многочисленным.

Я резко обернулся к своим ребятам, которые стояли в окружении, ловя каждое слово.

— Обоих — в подвал! — скомандовал я коротко и жестко, не повышая тона, но так, чтобы было понятно — обсуждению не подлежит. — Под усиленную охрану. До моего личного распоряжения. И по разным углам, слышите? Чтобы не общались меж собой!

Ребята двинулись моментально, без лишних слов. Схватка была короткой и молчаливой. Участковый почти не сопротивлялся, лишь обречено опустил голову, словно изначально ждал этого. А вот полковник Козлов взорвался. Он визжал, он шипел, как разъярённая кошка, вырывался, и его голос, срываясь на хрип, метался по двору:

— Вы что, с ума сошли⁈ Я полковник милиции! Я пришел по-хорошему! Предупредить! Что вы себе позволяете⁈ Я вас уничтожу! Вы… вы…

Но его уже грубо заломали и куда-то поволокли.

Я же остался стоять на том же месте, слушая, как его голос теряется в глубине здания, и чувствуя странное облегчение. Я не испытывал ни страха, ни торжества. Только тяжелую, давящую уверенность в том, что точка невозврата теперь уже окончательно пройдена. Я задумался, пытаясь уловить связь между подпольными боями, этими ментами: продажным участковым и таким же полковником, — и тем бардаком, в котором оказалась вся страна. Какая-то паутина, теневая структура, паразитирующая на системе.

И так прикидывал, и эдак. Версий, точнее того, что могло бы так называться, у меня не было. Лишь какие-то обрывочные, бредовые предположения, смутные намётки. Но вот так чтобы сложить это в единую, логичную картину — не получалось. Не хватало фактов. Не хватало звеньев цепи.