Экстрасенс в СССР (СИ) - Яманов Александр

Рыжий изобразил, как, по его мнению, должен выглядеть настоящий начальник. Затем фыркнул и захихикал. Я не выдержал и тоже ухмыльнулся. Картинка, нарисованная им, комична до абсурда. Не тяну я на руководителя, здесь Саня прав. Желания лезть наверх тоже нет. Это надо учиться, вступать в партию, хорошо потолкаться локтями. А по факту поддержки у меня нет, да и через двенадцать лет СССР вообще развалится. Например, наш завод сдох уже к концу девяностых. Оно мне надо?

Касательно известности, то у меня её теперь хоть отбавляй. До истории с шабашниками я был здесь никем. Ну, почти. Городской парень с завода «Металлист», приехавший из райцентра на лето, чтобы подзаработать. Местные девчонки посматривали на меня больше из любопытства. Мужики постарше и кто не знал о моих талантах вообще считали пустым местом. Таковы деревенские расклады. Рукожопов здесь не любят. Что меня устраивало. Можно было спокойно работать, реализовывая план по интеграции в советскую эпоху.

Сейчас всё изменилось. После драки и особенно изгнания шабашников из села я стал слишком заметной фигурой. Со мной теперь все здороваются. Девушки улыбаются и уже не из любопытства, а с загадочным блеском в глазах. А мужики, ранее смотревшие сквозь меня, при встрече жмут руку, как своему. Это приятно, но…

И это внимание становится навязчивым. А ведь прошло всего два дня. Представляю, что будет на танцах. Куда теперь придётся идти в любом случае. Рыжий не простит мне игнорирования столь значимого мероприятия. Ведь он с удовольствием купается в лучах моей славы.

А тут ещё и эта журналистка из Москвы. Из главной молодёжной газеты страны. Зачем? Кто её подослал? Что ей нужно от простого механизатора Алексея Соколова? В моём положении любое внимание, особенно такое пристальное, совершенно лишнее. Малейшее подозрение в паранормальных способностях — и можно получить совсем другую, куда менее приятную прописку.

Надо будет зайти к Жукову. Разузнать, чего ей нужно. Заодно попросить, чтобы меня не трогали. Мол, Лёша Соколов стеснятся лишнего внимания к своей персоне.

— Ничего, Сань, — произношу серьёзно. — Не переживай. Если журналистка всё-таки приедет, я просто переведу стрелки на тебя. Пусть возьмёт интервью у самого рыжего человека на планете. Вот это будет сенсация! Где ещё можно встретить такой редкий экземпляр? Практически уникальный.

Рыжий сделал вид, что задумался, а сам начали пристраиваться, чтобы дать мне пинка. Надо срочно ускоряться. Что я и сделал, рванув в сторону дома Матрёны. Саня последовал за мной, не прекращая попытки меня достать.

Так мы и неслись последние двести метров, как два идиота. Один делал вид, что убегает, а второй — что догоняет. Из последних сил нам удалось добежать до знакомого пригорка. Далее уставший организм отказал.

Подбежав к цели, мы одновременно остановились, разглядывая гостей. Ведь у подъёма стояла машина. Но не «Запорожец» или колхозный грузовик — частые обитатели в здешних Палестинах. Перед домом расположилась «Волга» салатового цвета с шашечками. Такси. В нашем-то медвежьем углу! Интересно, кто потащился по колдобинам на такси за тридцать километров от цивилизации? Не самое дешёвое удовольствие. В СССР данный вид транспорта дорогой и даже элитарный. Это вам не будущее с дешёвым «Яндексом». Здесь таксисты — уважаемые люди и весьма избалованные. Зарабатывают они неплохо, часто сверх счётчика. Ещё я слышал, что самые ушлые ночью водкой приторговывают. В таксопарк на хорошую машину без блата и подогрева начальства тоже не попадёшь.

Саня, вытирая пот со лба рукавом, присвистнул сквозь зубы. Получилось весьма красноречиво.

— Ни хрена себе! — произнёс дружбан. — Это за какие деньги сюда одного из наших «вокзальщиков» занесло? Он же без трёшки пальцем не пошевелит.

Рыжий прав. По обычному тарифу сюда ни один таксист не поедет. Разве что за двойную плату. А это много! Но раз он здесь, значит клиент не обидел. Сразу ясно, в гости к Матрёне нагрянул кто-то весьма состоятельный.

Правда, промелькнула одна мыслишка, сразу заставившая меня, похолодеть. А вдруг это по мою душу? Грузины могли не простить оскорбление. Нельзя исключать желание отомстить. И плевать они хотели на ОБХСС.

Однако все опасения развеялись, едва мы сделали несколько шагов в направлении двери. Из-за забора донеслись звуки скандала. Голос Матрёны звучал громко и жёстко. Ему вторил другой — визгливый, похожий на звук бензопилы. Разобрать слов было нельзя, уж слишком активно общались дамы, перебивая друг друга.

Саня, несмотря на врождённое любопытство, резко перехотел заходить в дом, принявшись крутить головой в поисках, на что бы переключить внимание. Заметив таксиста в кожаной кепке, нервно курящего за машиной, Рыжий решительно направился к нему. На ходу он бросил, что узнал мужика и сейчас разведает обстановку.

Судя по виду, таксист тысячу раз пожалел, что согласился на этот заказ. Зато сразу обрадовался Сане, поздоровавшись с ним за руку. Тут же завязался разговор, будто встретились два старых приятеля.

Я же решил подойти поближе. Уж больно знакомым мне показался голос гостьи. Неужели этот детский кошмар продолжает преследовать меня по пятам?

За дверью развернулась интересная картина. Там, размахивая руками и крича, стояла она. Моя двоюродная тётка Аглая из прошлой жизни, которая уже успела отметиться в этой, прокляв родителей. Вид у неё был такой же, как я запомнил в семилетнем возрасте. Лицо красное, будто налитое кровью и злобой, глаза-щёлочки, испепеляющие всё вокруг взглядом. А её манеру поведения можно охарактеризовать так: «я здесь хозяйка, а вы все — дерьмо».

В моей голове тут же всплыли обрывки воспоминаний, тёмных и неприятных. Тот же голос, но более сиплый от постоянного курения и крика. Начало девяностых, кухня в той самой коммуналке. Аглая тычет пальцем в тётю Катю, которая вырастила нас с сестрой, требуя, чтобы она сдала племянников в детский дом.

— Ты сейчас же едешь со мной, а об этих выродках пусть государство позаботится! — визжала она.

А я, маленький, прятался за дверью, сжимая кулаки от жгучей обиды. Потом это повторялось по нескольку раз в год, пока тётя Катя не увезла нас в Подмосковье.

И вот теперь Аглая здесь. С тем же остервенением что-то требует от Матрёны. Бабка сейчас успокоилась и смотрела на гостью, молча скрестив руки на груди. Её лицо стало каменным, а в глазах неожиданно плескалась усталость, а не гнев. Будто всё это она слышала уже тысячу раз.

«Что ей нужно? — начал я лихорадочно соображать, прислонившись к деревянному забору. — Неужели клиентка? Прикатила из города, чтобы поругаться за неправильное предсказание или не подействовавший отвар?»

Моя версия вдруг разбилась вдребезги после первых чётких фраз Аглаи:

— Мама, я тебе не раз говорила! — тётка снизила звук, но продолжала тыкать пальцем в Матрёну. — Дом должен достаться мне!

«Мама»? — эхом отозвалось у меня в голове. Неужели Матрёна — мать этого чудовища?

Так, стоп! Быстро пробегаюсь по генеалогическому древу Беловых. Если знахарка — мать мегеры, то она приходится двоюродной бабкой Кеше? То есть мне из прошлой жизни.

История с попаданием в семьдесят девятый год становится ещё более запутанной. Почти месяц я прожил в доме своей бабки. Хорошо, двоюродной бабушки ещё не родившегося Кеши. И не знал, что мы родня. Зато сейчас появился новый персонаж, который расставил всё на свои места. Интересно, чего ждать дальше? Появления дедушки или нового родственника? Прямо Санта-Барбара какая-то. Или столь любимое в этом времени индийское кино типа «Зиты и Гиты».

А ведь всё гораздо сложнее. Моё появление здесь, поездка механизатором именно в этот колхоз, размещение на постой у Матрёны. Всё это не простое совпадения. Слишком причудливо сплелись нити судьбы. Видимо, она дарует мне шанс что-то исправить.

Но что именно? Вопрос повис в воздухе. Моя сестра должна родиться через несколько месяцев. До аварии, что заберёт родителей, почти шесть долгих лет. До моего собственного, если так можно выразиться, рождения — пять.