Ассасин 1: миссия в Сараево (СИ) - Тыналин Алим

— Пожалуйста, прошу вас. Русская классика справа, современные авторы слева. Если нужна помощь, обращайтесь.

Молодой человек поблагодарил и направился к полкам. Двигался бесшумно, почти неслышно.

Артамонов, стоявший в трех шагах, едва уловил звук его шагов по деревянному полу. Это было необычно. Обычные люди так не ходят. Разве что прирожденные охотники. Или убийцы.

Молодой человек остановился у полки с Тургеневым, наклонил голову, изучая корешки книг. Потом негромко произнес, не поднимая головы:

— Ищу «Записки охотника».

Пароль. Правильный пароль, произнесенный точно, без запинки, без лишних слов.

Артамонов сделал шаг вперед, встав рядом. Он был выше и шире в плечах, но молодой человек не дрогнул, не отступил.

Просто спокойно поднял на него взгляд. И в этом взгляде Артамонов увидел нечто, что заставило его внутренне напрячься.

Оценка. Холодная, профессиональная оценка противника или жертвы. Взгляд хищника, который изучает добычу. Взгляд, который вычисляет расстояние до горла, вес тела, скорость реакции.

Этот молодой поручик не просто агент. Это убийца. Настоящий, профессиональный убийца, обученный так, как в русской армии не обучают.

Артамонов ровно произнес отзыв:

— Лучше почитайте «Дворянское гнездо».

Молодой человек едва заметно кивнул. На его лице не дрогнул ни один мускул.

Идеальный контроль эмоций. Еще один признак профессионала высшего класса.

— Подполковник Артамонов, полагаю? — тихо спросил он, продолжая смотреть на книги.

— Верно. А вы Соколов. — Артамонов сделал едва заметный акцент на фамилии прикрытия. — Располагайтесь. Поговорим о литературе.

Он взял с полки том Тургенева и прошел к дальнему столу, где горела лампа под зеленым абажуром. Молодой человек последовал за ним, неся в руках «Отцов и детей».

Они сели напротив друг друга. Артамонов раскрыл книгу, делая вид, что читает. Молодой человек сделал то же самое. Поглядеть со стороны, так это сидят два любителя русской словесности, изучающие классику.

Артамонов заговорил негромко, не поднимая глаз от страницы:

— Как доехали, Александр Дмитриевич?

— Без происшествий. На границе проверяли тщательно. Австрийцы напряжены после убийства гауптмана Шульца.

— Ожидаемо. Весь город на взводе. — Артамонов перевернул страницу. — Вы прибыли вовремя. Ситуация становится критической. «Черная рука» активизировалась. Мои источники сообщают о прибытии группы боснийских студентов. Среди них некто Гаврило Принцев. Вы читали о нем в досье?

— Читал. Девятнадцать лет, туберкулезник, фанатик. Потенциальный террорист-самоубийца.

— Именно. Он и еще двое, Недељко Чабринович и Трифко Грабеж. Все трое прибыли из Сараева неделю назад. Остановились в конспиративной квартире на Дорчоле. Мой агент видел, как их посещал майор Танкович.

Молодой человек поднял глаза от книги. В сером свете от окна его лицо казалось еще бледнее, почти мертвенным.

— Майор Танкович. Второй по значимости человек в «Черной руке» после полковника Дмитриевича. Если он лично инструктирует боснийских студентов, значит готовится нечто серьезное.

— Очень серьезное. — Артамонов сделал паузу, прислушиваясь. Профессор Стоянович продолжал стоять над рукописями. Княгиня Трубецкая похрапывала в кресле. Дарья Павловна перекладывала книги на стойке. Никто не обращал на них внимания. — У меня есть информация, что речь идет о покушении на высокопоставленное лицо. Но на кого именно и когда, источник не знает. Или боится говорить.

— Кто ваш источник?

— Мелкий чиновник в сербском Генеральном штабе. Клерк, который переписывает секретные документы. Я завербовал его три года назад. Оплатил его долги. Надежный человек, но трусливый. Доступ ограниченный, только то, что проходит через его руки. Он слышал разговор между полковником Дмитриевичем и его заместителем. Упоминалось «большое дело», «начало лета». Ничего конкретного.

Молодой человек замер. На мгновение Артамонову показалось, что тот перестал дышать. Потом ровным, безэмоциональным голосом произнес:

— Надо выяснить, что это за дело. Если «Черная рука» планирует покушение на высокопоставленное лицо, мы должны знать об этом…

Он не договорил, но оба понимали последствия. Убийство важного австрийца. Casus belli, повод для войны. Австрия раздавит Сербию. Россия вступится за славянского союзника. Германия поддержит Австрию. Франция поддержит Россию. Вся Европа взорвется.

— Именно, — тихо сказал Артамонов. — Большая европейская война. К которой Россия не готова. Которую мы обязаны предотвратить. — Он посмотрел молодому человеку в глаза. — Любой ценой, Александр Николаевич. Вы понимаете? Любой ценой.

Молодой человек выдержал его взгляд без малейших колебаний.

— Понимаю, господин подполковник. Полковник Редигер дал мне полную свободу действий. Я буду действовать.

В голосе не было бравады, не было колебаний. Только холодная уверенность профессионала, который знает свое дело.

Артамонов почувствовал странное облегчение. Редигер не зря прислал именно этого человека.

Молодой, но с глазами убийцы. Вежливый, но с повадками хищника. Образованный, но способный на то, на что не способны образованные люди.

Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт из плотной бумаги и положил на стол между ними, прикрыв книгой.

— Здесь адрес вашей квартиры на Дорчоле, ключи. Квартира чистая, за ней никто не наблюдает. Хозяин, старик Милутинович, думает, что вы обычный русский журналист. Соседи не любопытные. Квартал рабочий, простой народ, в чужие дела не лезут.

Молодой человек взял конверт, убрал в карман. Движение быстрое, незаметное. Опытные руки.

— Также здесь контакты в редакции газеты «Правда», — продолжал Артамонов. — Йован Скерлич, главный редактор. Старый друг, знает о вашем прикрытии. Он даст вам задания, опубликует ваши статьи, обеспечит респектабельность. Пишите о славянском вопросе, о положении сербов под австрийской властью, о панславянском единстве. Чем более пророссийски и просербски звучит, тем лучше. Это откроет вам двери в националистические круги.

— Понял. Когда начинать?

— Немедленно. Завтра же идите к Скерличу, получите задание, напишите первую статью. Параллельно начинайте устанавливать контакты. Кафана «Златни Крст», там собираются поэты, художники, журналисты. Либеральная богема, но многие связаны с «Младой Босной». Будьте заметны, но не слишком. Пусть вас знают как русского корреспондента-славянофила. Кто-нибудь обязательно подойдет.

— А студенческие круги? Где собираются радикалы?

Артамонов достал из кармана листок бумаги, на котором были написаны адреса карандашом.

— Кафана «Аџамова» на Дорчоле. Там собирается молодежь из «Млады Босны». Студенты, гимназисты, рабочая интеллигенция. Горячие головы, готовые на все ради Великой Сербии. Среди них вербовщики «Черной руки». Будьте осторожны. Они подозрительны к чужакам. Но русский, пишущий в их поддержку, может заинтересовать.

Молодой человек взял листок, пробежал глазами адреса, потом вернул. Лицо при этом оставалось совершенно спокойным.

— У меня феноменальная память, — негромко пояснил он. — Адреса запомнил. Бумага с вашим почерком — потенциальная улика. Лучше вернуть сразу.

— Разумно. — Артамонов кивнул с уважением. — Связь со мной через условные знаки. — Он развернул книгу Тургенева на последней странице, где на форзаце были нарисованы едва заметные карандашные пометки. — Три вертикальных черты мелом на заборе дома номер двенадцать по улице Василия Чаича — требуется срочная встреча. Встречаемся здесь, в читальном зале, в три часа дня на следующий день. Крест — опасность, прекратить контакты на неделю. Круг — все в порядке, продолжаем работу.

— Понятно.

— Письма можете отправлять через дипломатическую почту посольства. Я там бываю три раза в неделю официально, как военный атташе. Адресуйте на имя посла, князя Гартвига, с пометкой «Личное. Культурный обмен». Наши люди передадут мне. Все письма шифруйте обязательно. Шифровальная книга у вас есть?