Красавчик. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей

— Всё так, Сан Саныч. О встрече деда с Фурцевой я у тебя спросил из обычного любопытства. Ты прав: эта информация на самом деле мне без надобности. Но я желаю тебе и Юрию Григорьевичу удачи. Помогу вам, чем смогу: оттуда, из-за границы.

Александров улыбнулся, ткнул меня кулаком в плечо.

Он сощурился и заявил:

— Поможешь, конечно. Куда ж ты денешься. Ты нам импортный кофе пообещал. Не забыл? Как станешь там в своих Америках миллионером, будешь нам сюда гостинцы присылать. Бабушке своей капроновые колготки пришлёшь. Вот ей радости будет!

Сан Саныч хмыкнул и покачал головой.

— Я тебя, Красавчик, сюда позвал не ради кофе и колготок, — сказал он. — Информацию мне вчера интересную подкинули. Хлыстова. Та самая. Ворох подарков нам с Варей привезла. В благодарность за найденную скрипку. Посидели мы с ней, по сто граммов чаю выпили. Поделилась она со мной новостями советского искусства. Всё тебе не перескажу. Да я всего и не запомнил. Мне эти их склоки не интересны. О них Хлыстову всё больше Варя расспрашивала. Но услышал я и кое-что любопытное. О Лебедевой.

Он пристально посмотрел мне в глаза и сообщил:

— Хлыстова сообщила, что в Московском театре сатиры ставят новый спектакль. По этой… пьесе…

Александров щёлкнул пальцем.

— Вылетело из головы название, — сказал он. — Да и не в нём суть. Суть в том, что эту пьесу под Лебедеву задумали. Будет в ней у твоей, Красавчик, Алёны главная роль. В соответствии с её нынешним статусом в театре. Твой дружок Зверев тоже расстарался. Не обманул: раструбил о своей любви к таланту Елены Лебедевой всем своим киношным приятелям. Засыпали твою Алёну предложениями. Буквально в очередь к ней режиссёры выстроились. Так Хлыстова сказала. Даже Рязанов твоей Алёне роль предложил.

Сан Саныч сделал паузу — понаблюдал за моей реакцией.

На лобовое стекло приземлился жёлтый кленовый лист.

Я кивнул и сказал:

— Это же хорошо, Сан Саныч. Лебедева это заслужила. Без вариантов.

Александров потёр большими пальцами оплётку на рулевом колесе.

— Заслужить-то заслужила… — произнёс он. — С этим не поспоришь. Тут только вот в чём дело, Красавчик. Хлыстова сказала: Лебедева на все эти предложения согласилась. Словно решила работать днём и ночью без выходных. Хлыстова теперь переживает, как бы у Лебедевой от такого количества работы и в театре, и в кино снова не случился нервный срыв. Как этим летом. Понимаешь, почему я тебе всё это рассказал? Варя переживает за тебя. Боится, что ты расстроишься, если завтра Алёна…

Сан Саныч замолчал, выразительно приподнял брови.

— Если завтра Алёна не придёт на вокзал? — спросил я.

Александров кивнул.

— Я тебя предупредил, Красавчик, — сказал он. — На всякий пожарный.

— Спасибо, Сан Саныч.

Я пожал плечами и произнёс:

— Не придёт, так не придёт. Значит, она станет всё же второй Орловой. А не новой Мэрилин Монро.

В воскресенье я настоял на том, чтобы Аркадий и Рита меня не провожали. Уложил в рюкзак завёрнутые в газету продукты. Поцеловал в щёку Риту, пожал на прощание руки Аркадию и Васе. Невольно пожалел о том, не попрощаюсь снова с прадедом, с бабушкой Варей и с Сан Санычем. Я выслушал напутственные слова Варвары Юрьевны ещё вчера вечером, когда во второй раз за день прогулялся к автомобилю Александрова-старшего. Увидел сквозь боковое стекло тронувшегося с места «Москвича», как бабушка Варя смахнула со щеки слезу и помахала мне рукой. Я махнул ей в ответ. Дождался, пока машина Сан Саныча скроется за домом и лишь после этого вернулся в квартиру Александровых.

К Курскому вокзалу я сегодня подошёл, когда на улице уже светили фонари. Остановился неподалёку от центрального входа, поправил на плечах лямки рюкзака. Взглянул вверх — серые облака не оставили мне шанса разглядеть на небе огоньки звёзд. Огляделся по сторонам, пробежался глазами по припаркованным около вокзала автомобилям и по фигурам спешивших к вокзалу и от него людей. Отметил, что мой нынешний наряд мало выделялся на фоне нарядов прочих советских граждан (сейчас меня советские школьники вряд ли бы приняли за иностранца). Мои натёртые ваксой полуботинки блестели в свете фонарей. Под высокий ворот джемпера проникали холодные пальцы осеннего ветра.

В здание вокзала я не пошёл. Потому что условился с Лебедевой: дождусь её около главного входа. Взглянул на циферблат полученных от Сан Саныча потёртых и покрытых царапинами советских часов «Слава». Прикинул, что времени до отправления поезда ещё предостаточно (состав пока даже не подали под посадку). Обменялся улыбками с двумя молодыми женщинами, прошагавшими к массивным дверям вокзала. Вспомнил свой вчерашний разговор с Сан Санычем. Невольно прикинул, в каком именно фильме Алёне предложил роль Эльдар Рязанов. Рязановских работ я вспомнил предостаточно. Вот только не сообразил, какой именно фильм представит Рязанов в следующем году.

Посмотрел на проходивших мимо меня людей.

Перебрал в уме названия рязановских кинофильмов.

Подумал о том, появится ли в новом фильме Рязанова уже полюбившаяся советским зрителям актриса Елена Лебедева…

…Бежевая «Волга» ГАЗ-21 с «шашечками» на дверях остановилась в десятке шагов от меня ровно в ту секунду, когда стрелки наручных часов сообщили о начале посадки в мой поезд. Я задержал на этом автомобиле взгляд, потому что заметил внутри него необычную женскую шляпку. С удивлением посмотрел на то, как таксист торопливо выбрался из салона, шустро оббежал свой автомобиль и галантно распахнул пассажирскую дверь. Я заметил, как блеснули носы выглянувших на улицу женских туфелек. Скользнул взглядом по женским ногам. Пассажирка такси придержала шляпку, приняла протянутую руку водителя такси, шагнула через бордюр на тротуар.

Владелица шляпки улыбнулась таксисту, кивнула ему в знак благодарности и взглянула на массивные двери вокзала. Тень от шляпки наполовину скрыла от меня лицо женщины. Но свет фонаря всё же добрался до женских губ и до подбородка, показал мне приметную родинку. Лебедева резко повернула голову: заметила, как я призывно взмахнул рукой. В свете фонаря я увидел Алёнину улыбку. Лебедева шагнула к водителю такси. Я не расслышал её слов. Таксист кивнул, стрельнул в меня взглядом. Он вынул из кармана спички и сигареты, закурил. Лебедева поспешила ко мне. Она рукой придерживала висевшую у неё на плече маленькую дамскую сумку.

Глава 21

Алёна остановилась в двух шагах от меня. Словно не решилась подойти ближе. Ветер принёс мне сладковатый (показавшийся неуместным тут, около вокзала) аромат её духов. Лебедева чуть запрокинула голову, посмотрела мне в лицо. Сейчас Алёнины глаза выглядели не голубыми и даже не синими — почти чёрными. Влажно блеснула на Алёниных губах показавшаяся мне тёмно-красной помада. Я заметил, как Алёна двумя руками взялась за ремешок сумочки. Будто бы испугалась, что ту унесёт ветер. Но ветер лишь приподнял воротник Алёниного плаща и чуть пошевелил выглянувшие из-под шляпки светлые пряди волос.

— Здравствуй, Серёжа, — произнесла Лебедева.

— Привет, просто Алёна, — сказал я.

— Я пришла.

— Вижу. Хорошо выглядишь.

— Спасибо.

Я чуть сместил взгляд: посмотрел на теребившие ремешок сумочки Алёнины пальцы. Мне показалось, что они дрожали от холода. Снова взглянул на Алёнино лицо.

— Серёжа, я…

Лебедева не договорила, словно захлебнулась от порыва ветра.

Хотя ветер сейчас дул ей в спину и будто бы подталкивал Алёну в мою сторону.

— Серёжа, мне нужно знать… — сказала Лебедева. — Сейчас. Для меня это очень важно.

Алёна снова сделала паузу, посмотрела мне в глаза.

— Серёжа, ты меня любишь? — спросила она.

— Люблю, — ответил я.

Лебедева взмахнула ресницами. Она чуть приоткрыла рот… но словно позабыла, о чём хотела мне сказать. Мне показалось, что Алёна не ожидала столь скорого ответа.

Я взглянул на часы — посадка на поезд продолжалась уже вторую минуту.