Я – Товарищ Сталин 8 (СИ) - Цуцаев Андрей

Чиано достал лист, понизив голос.

— Британия и Франция усиливают давление. Их флоты проводят манёвры в Средиземном море. В Лондоне считают хаос в Германии шансом ослабить нас. Французы готовы поддержать Британию. Соединённые Штаты пока выжидают, но их посольство в Риме активизировалось, что говорит о получении важной информации из Вашингтона.

Муссолини ударил кулаком по столу.

— Англичане всегда вмешиваются. Они не прижмут Италию. Но мы не можем действовать одни. Надо понять планы Геринга и удержать Японию.

Чиано кивнул, записывая.

— Я отправлю агентов в Швейцарию. Там собираются дипломаты, через них мы узнаем больше о Геринге и Накамуре. Я свяжусь с Аттолико в Токио, чтобы выяснить, насколько император поддерживает Накамуру.

Муссолини откинулся в кресле, глядя на портрет Цезаря. Его амбиции рушились, но он не сдавался. Италия должна остаться великой. Он решил выждать и собрать информацию перед контактом с Герингом. Его тревожило, что Италия может остаться одна.

Он вызвал Кастелли и поручил подготовить письмо для японского посла в Риме, подчёркивающее единство, но без обязательств. Муссолини чувствовал, что время работает против него.

Чиано листал отчёты за столом.

— Бенито, — сказал он, — мы могли бы предложить Японии манёвры в Тихом океане. Это покажет решимость и поддержит Накамуру. Император может удержать милитаристов.

Муссолини задумался.

— Слишком рискованно. Британия и Франция усилят давление. Действуй осторожно. Собери информацию о Геринге и Накамуре. Следи за Средиземным морем. Если британцы или французы подойдут к нашим берегам, я хочу знать об этом.

Чиано кивнул и вышел. Муссолини думал об Абиссинии, флоте, экономике, но неопределённость мешала. Италия была уязвима, и это его тревожило. Он понимал, что письма и отчёты не дадут полной картины. Геринг был загадкой, и его намерения оставались неясными. Он решил, что должен лично поговорить с ним, чтобы понять, можно ли доверять новому главе рейха. Муссолини вернулся к столу и снова вызвал Кастелли.

— Эмилио, — сказал он, — организуй телефонный разговор с Герингом. Я хочу говорить с ним лично. Убедись, что линия защищена.

Кастелли кивнул и вышел, чтобы подготовить связь. Муссолини обдумывал, что сказать Герингу. Он должен был выразить поддержку, но не выдать своей неуверенности. Вскоре Кастелли сообщил, что линия с Берлином готова. Муссолини сел у телефона, глубоко вздохнул и поднял трубку. Связь установилась, и голос Геринга раздался на другом конце.

— Герман, — начал Муссолини, — я выражаю соболезнования по поводу смерти Гитлера. Это тяжёлая потеря для Германии и нашего союза. Италия остаётся верной нашему сотрудничеству. Я надеюсь, что мы продолжим работать вместе, чтобы укрепить наши позиции.

Геринг ответил:

— Бенито, благодарю за слова. Германия переживает трудные времена, но я сделаю всё, чтобы сохранить порядок. Союз с Италией важен для нас. Мы должны держаться вместе против врагов.

Муссолини кивнул.

— Я рассчитываю на это, — сказал он. — Британия и Франция усиливают давление в Средиземном море. Нам нужно быть готовыми. Мы должны обсудить наши дальнейшие шаги, чтобы защитить наш союз.

Геринг согласился.

— Да, я понимаю. Британия и Франция ищут слабости. Мы не дадим им шанса. Я займусь делами в Берлине и предложу план совместных действий. Мы должны показать, что наш союз силён.

Муссолини задумался. Геринг говорил уверенно, но его слова казались слишком общими. Он решил уточнить позицию Германии.

— Герман, — продолжил он, — Италия готова поддерживать союз, но нам нужна ясность. Германия должна быть сильной, чтобы противостоять давлению. Что вы намерены делать, чтобы стабилизировать ситуацию в Берлине?

Геринг помолчал, затем ответил:

— Я укрепляю власть. Аресты предателей продолжаются. Мы восстановим порядок. Я планирую усилить промышленность и подготовить Германию к любому сценарию. Италия может рассчитывать на нас.

Муссолини почувствовал, что Геринг уклоняется от конкретики. Он решил надавить.

— Это хорошо, — сказал он, — но нам нужна ясность. Британия и Франция усиливают флот в Средиземном море. Если они решат надавить, Италия будет на передовой. Мы должны быть уверены, что Германия поддержит нас. Можете ли вы гарантировать, что ваш флот и ресурсы будут готовы?

— Бенито, Германия не оставит Италию. Мы готовим флот и усиливаем производство. Но я должен разобраться с внутренними проблемами. Дайте мне время, и мы согласуем действия.

Муссолини нахмурился. Геринг обещал поддержку, но его слова звучали уклончиво. Он решил сменить тему, чтобы понять намерения Геринга по Японии.

— А что с Японией? — спросил он. — Накамура пытается удержать власть, но армия расколота. Какие шаги вы планируете?

Геринг ответил:

— Я согласен, Япония важна. Мы можем отправить посла в Токио, чтобы выразить поддержку Накамуре. Но я не уверен, что император полностью контролирует ситуацию. Мы должны следить за Японией и быть готовыми к любому исходу.

Муссолини кивнул. Геринг говорил разумно, но его неуверенность в японском вопросе настораживала. Он решил подвести итог.

— Герман, — сказал он, — наш союз должен быть крепким. Италия готова работать с вами, но нам нужна ясность. Давайте договоримся о встрече наших представителей. Мы сможем обсудить планы и скоординировать действия.

Геринг согласился.

— Хорошая идея. Я подготовлю своих людей, и мы обсудим детали. Мы должны быть едины, Бенито.

Разговор закончился. Муссолини положил трубку, задумавшись. Геринг говорил уверенно, но его слова не внушали доверия. Он чувствовал, что тот что-то скрывает. Муссолини понимал, что должен быть осторожным. Геринг мог быть союзником, но его действия в Берлине вызывали подозрения. Нужно было усилить разведку, чтобы узнать его истинные планы.

Сергей сидел в своём кабинете, задумчиво скользя пальцами по карте Европы, задерживаясь на контурах Германии. Его взгляд был сосредоточен, а мысли — далеко за пределами кремлёвских стен. Он ждал Павла Судоплатова, чей недавний звонок обещал срочные новости, требующие немедленного обсуждения. Тишина в кабинете нарушалась лишь тиканьем часов, создавая напряжённую атмосферу ожидания. Карта перед ним была не просто листом бумаги — она отражала сложный мир, где каждый шаг мог изменить судьбу миллионов.

Дверь кабинета скрипнула, и вошёл Павел Судоплатов, держа в руках папку с грифом «Совершенно секретно». Его лицо, обычно спокойное, выдавало сдерживаемое напряжение. Сергей указал на стул напротив массивного стола.

— Павел Анатольевич, — начал Сергей, — что у вас? Какие новости требуют моего немедленного внимания?

Судоплатов аккуратно положил папку на стол, немного помолчал, собираясь с мыслями, и начал доклад.

— Товарищ Сталин, у нас срочные сведения из Токио и Берлина. Начну с Токио. Там произошли взрывы в штабе Квантунской армии и в офисе Кэмпэйтай. В результате погиб генерал Хидэки Тодзио и несколько ключевых фигур тайной полиции. Наши источники сообщают, что за этим стоит генерал Накамура, действовавший с негласного одобрения императора Хирохито. Его цель — устранить милитаристов, настаивавших на войне с Китаем и провокациях против Советского Союза. Накамура уже начал аресты, но ситуация в японской армии далека от стабильности. Она расколота: часть офицеров жаждет наступления на Китай, другие настаивают на ударе по нашим дальневосточным границам. Император склоняется к осторожной политике, но Накамура, несмотря на свои усилия, может не удержать контроль. Положение в Токио крайне шаткое, и малейший толчок может привести к хаосу.

Сергей кивнул, его взгляд переместился на Маньчжурию, обозначенную на карте тонкими линиями. Смерть Тодзио была ударом по ястребам, мечтавшим о войне с СССР. Это была хорошая новость, но раскол в японской армии таил новую угрозу. Японцы всегда были непредсказуемы, балансируя между сдержанностью и агрессией, и эта неопределённость требовала особого внимания.