Представитель (СИ) - Семин Никита

Глава 25

Март 1939 года

— Жахнуть по Берлину, и дело с концом! — рубанул рукой Жуков.

— Почему по Берлину? — удивился Сталин.

— Так немцы — самый серьезный наш враг, — пожал плечами Георгий Константинович. — Япошек не считаем, да и не напугаем мы их так — вон, они своих пилотов не пожалели, чтобы наш порт на Дальнем Востоке уничтожить. Кто еще? Англичане? Так с их армией мы толком и не сталкивались. Не считать же иранскую операцию за серьезное боестолкновение? Для финнов — слишком много чести. Они без поддержки немцев и англичан никто. Да и толку с удара по ним? Наш главный враг — Рейх, вот он и должен почувствовать на себе нашу силу. Тем более сейчас, когда наши войска уже который месяц сидят в котле. Разве не знаете, что если им толком не помочь, то через пару недель им сражаться нечем будет?

— Мы отправляем им помощь воздушным коридором, — заметил маршал Белов.

— Да это крохи! — отмахнулся Жуков.

— И отвлекаем основную часть сил вермахта ударами с территории Польши, — добавил маршал.

— Хорошо, — прервал разгорающийся спор Иосиф Виссарионович. — Еще предложения?

— Бить по городу — плохая идея, — покачал головой Литвинов. — Так мы подтвердим западную пропаганду о том, что мы — не люди и любим кровь, потому и напали. Если и бить, то по большому скоплению военной силы противника. Или по какой-то базе. Можно морской. И покажем мощь своего оружия, и никто не посмеет упрекнуть нас в уничтожении военной инфраструктуры врага.

— По фронту бить — нецелесообразно, — продолжил дискуссию маршал Белов. — И своих задеть можем, изделие, как я понимаю, еще не обладает высокой точностью. Да и непонятен для противника будет радиус поражения нашего оружия. Не поверят, что оно может достать их хоть на другом конце света. Нужна точка, максимально удаленная от наших территорий, и территорий наших союзников.

— Даже предупредить врага можно за день до удара, — внес я свое предложение, чем всех удивил.

— Зачем? — выразил общий вопрос Георгий Константинович.

— Предотвратить его они не смогут, если точка будет далеко от наших сил, повысят свою бдительность в месте удара, которое мы укажем. Зато точно будут знать, что рядом наших установок или самолетов не было. И искушения, убедить себя, будто мы их обманули и ударили с близкого расстояния, у них будет меньше. Заодно, если в точке удара будут гражданские лица — мы снимем с себя ответственность за их гибель. Уж убрать за день их вполне возможно. Кстати, с этой же целью нужно о своем ударе оповестить весь мир.

— Если опозоримся, то прилюдно, — фыркнул Жуков.

— Значит, нужно не позориться, — сыграл я в «капитана очевидность».

— И все же главный вопрос остался неизменным — куда наносить удар? — поднял бровь товарищ Сталин, после чего спор вспыхнул с новой силой.

— И почему товарищ Сталин идет на поводу у этого сопляка? — пробурчал Жуков, когда шел по коридорам Кремля рядом с Беловым.

— У вас на поводу он тоже идет? — вскинул насмешливо бровь Константин Павлович.

— Когда это? — возмущенно удивился Жуков.

— Когда позволяет вам ругать всех на заседаниях. Когда удовлетворил вашу просьбу дать вам ответственное задание, в обход желания товарища Ворошилова держать вас в Ставке, а не на фронте.

Георгий Константинович постарался сдержать рвущееся изумление — откуда только обычно держащийся в тени Белов столь много знает о его отношениях с Ворошиловым и Сталиным.

— И все равно — точку удара выбрали ту, которую этот сопляк указал.

— Сопляк или нет, но он неоднократно делом доказал и свой ум и свою приверженность партии и товарищу Сталину лично, — отрезал Белов, прерывая опасный разговор.

Жуков тоже понял, что его неприязнь к Огневу зашла слишком далеко. И больше его грызла зависть к молодому парню, добившемуся столь многого к своим двадцати семи годам.

— И все равно, надо было выбрать точкой удара Берлин, — проворчал напоследок Георгий Константинович, оставляя последнее слово за собой.

Хоть официально Сергей Павлович и не был верующим, но сейчас как никогда ранее мысленно молился всем богам, чтобы все прошло успешно. Высокая белая красавица стояла почти в чистом поле. Даже домов нормальных вокруг не было, лишь палатки, бункер для персонала, в котором все прятались на момент старта ракеты, да само «изделие». Уже седьмое по счету. Первый собранный прототип взорвался, даже не оторвавшись от земли. Целая неделя ушла на то, чтобы выявить и устранить ошибки. Очень помогли в этом деле вычислители Колмогорова и следящая аппаратура, которой буквально напичкали ракету по совету Огнева. Второй старт прошел успешнее — ракета взмыла в воздух. Но вот беда, чтобы она летела на заданное расстояние, одного двигателя была совершенно недостаточно. А работа нескольких в связке вызвала вибрацию и разрушение ракеты уже в небе. И снова — расчеты, перепроектирование и экстренная сборка. Особенно давило на Королева то, что по секрету Огнев сказал, о том влиянии, которое окажет успешное применение ракеты на ход мировой войны. Ставки были очень высоки и каждый лишний день промедления — это чьи-то жизни.

Устранить вибрации удалось лишь на пятом прототипе. Ракета все еще была «сырой», но она хотя бы стала летать. Фантастический результат, если учесть, в какие сроки это было достигнуто! Без всемерной поддержки на самом высоком уровне, когда Королеву предоставляли все по первому требованию и в кратчайшие сроки, ничего подобного сделать не получилось бы. Ну и стоит не забывать о тысячах часов, которые ранее Сергей Палыч провел за кульманом, лишь продумывая разные детали и всевозможные ситуации поведения ракеты, когда воплотить свои идеи в «металле» было невозможно. Сейчас это тоже сыграло на скорость работы.

И вот — шестой запуск. Самый удачный. Ракета ушла в небо, пролетела над всей страной и упала в заданном квадрате на Камчатке. Это был полный успех! Для надежности, Сергей Павлович хотел совершить еще пару запусков, но курирующий испытания полковник Иванов настоял на немедленном докладе. И вот — на стартовом столе новое изделие под номером семь.

— Начинка готова? — уточнил Королев у «стреляющего офицера».

— Да, Сергей Палыч, загрузили.

Начинка — отдельный вид опасности. Сама ракета как пороховая бочка, взорваться может в любой момент, так еще и боевая часть, шутка ли — тонна гексогена! Да еще и с добавками. Взрыв они не усилят, но вот по своим последствиям как бы не были хуже всего, что создало человечество. Сергей Палыч даже хотел отказаться от запуска, когда узнал подробности действия веществ, которые привез академик Курчатов.

— Игорь Васильевич, но как можно⁈ — возмутился Королев, когда узнал о всех последствиях, что несет привезенное вещество. — По вашим же словам, это же мучительная и верная смерть не только для людей, но и вообще — всего живого!

— Если использовать в военном деле — да, — согласился со вздохом мужчина. — Увы, но даже если не мы, то другие к этому точно придут. К тому же, по-настоящему опасное оружие на основе урана еще не разработано. А это — так, отходы производства, — махнул рукой Курчатов.

И все равно Королеву было не по себе. Заразить территорию на много лет, а то и десятилетий! Создать место, где не будет расти ничего живого, а если будет — то с многочисленными отклонениями в развитии и очень недолго. Кем надо быть, чтобы разбрасывать бомбы с таким веществом? Игорь Васильевич ни на маньяка, ни на садиста не был похож. Да и изначальные цели по работе с ураном у него были самые благие. Вот только судьба распорядилась иначе. Уж как на него вышел Огнев и привлек к проекту — Сергей Палычу неизвестно. Да и не важно. Зато эффект устрашения точно должен получиться феноменальным по своему масштабу и значимости. И вот — день настал. Семерка стоит заправленная на стартовом столе. Уже получены координаты атаки и пошли последние секунды обратного отсчета. Скоро все решится — или ракета улетит по назначению, перевернув ход истории, или взорвется, похоронив под собой своих создателей и на весь мир опозорив СССР с их голословными обещаниями.