С ворчанием, что я порчу хорошую вещь, он всё-таки удлинил клинок на четыре палайсты (по-нашему — ладони), дал ему изгиб и сделал одностороннюю заточку.
Теперь можно было дотянуться с коня до воображаемой головы пехотинца, но без стремян и седла удар, конечно же, был не тот. Именно поэтому в эти времена основное оружие греко-македонской кавалерии, как впрочем и всей другой, — копьё и дротики. Отсюда и недовольство Экзарма, мол, зачем тянуться мечом, когда проще и удобнее ударить копьём.
Мне нечего было ему возразить, потому что он был по-своему прав. Без седла и стремян меч всаднику — только обуза! Объяснять Экзарму, что всё может быть по-другому, я посчитал ещё рано, хотя первый образец седла по моему эскизу уже был сделан нашим шорником. Пока я держу «своё изобретение» в секрете, потому как имею твёрдую убеждённость: стоит мне его обнародовать, и оно тут же разойдётся по миру, не успеешь и глазом моргнуть. А мне очень хочется приберечь этот сюрприз до лучших времён.
Поэтому мучаюсь пока сам и пацанов заставляю справляться с одной попоной на спине лошади. Считаю, что тут как с автомобилем: если научился ездить с ручной коробкой, то уж с автоматом проблем не будет.
В рубке лозы больше всех преуспел тот широкоплечий парень Зенон, что вступился за меня на стадионе. Он местный, из семьи потомственных строителей, и папаша его, фигура в Пергаме известная, был недоволен увлечениями сына. Как всякий отец, он рассчитывал, что сынок пойдёт по его стопам. Я не особо вникал, чем закончился этот конфликт поколений, но раз Зенон сейчас на стадионе, значит, победа осталась за юным максимализмом.
Этот парень до встречи со мной практически не ездил верхом, но, попробовав раз, просто влюбился в лошадей и верховую езду. За полгода он так преуспел в этом, что практически сроднился с лошадью и сидит в «седле» не хуже самого Экзарма.
Неудивительно, что он выиграл в рубке, а в стрельбе из лука уступил мне самую малость. Думаю, уже на следующих соревнованиях он меня одолеет, уж больно талантлив.
Сегодня у нас второй этап соревнований. Как сказали бы в будущем — масс-старт. Все шесть ил стартуют одновременно, и побеждает тот отряд, который, выполнив все задания, придёт к финишу первым. Вот только с одним краеугольным условием: к финишной черте должен добраться весь отряд целиком, без исключений. В противном случае результат не засчитывается. Если кто-то выдохся или, того хуже, подвернул ногу и не может бежать, значит, остальные должны тащить его на себе.
Цель одна — воспитать коллективизм, ответственность и доверие членов отряда друг к другу. Поэтому за это соревнование приз больше, чем за индивидуальные победы. В личном зачёте я награждал победителей серебряной драхмой, а здесь за первое место было обещано аж двадцать драхм. Пусть на пятнадцать человек получается и ненамного больше, но в целом звучит очень солидно.
За второе и третье места — десять и шесть соответственно. Даже для парней из богатых семей средства значительные. В это время не принято баловать детей карманными деньгами. Считается, что мальца кормят, поят, дают крышу над головой, вот и пусть будет доволен, а если ещё и учат чему, так вообще счастлив! Про детей арендаторов и ремесленников и говорить не приходится, эти вообще ничего ценнее медного обола в руках не держали. Для них серебряная драхма — целое состояние.
Я это к тому, что парни настроены бороться по-настоящему! Это и вчерашний день показал: азарта, упорства и эмоций было в преизбытке, а сегодня напряжение ещё выше. Есть возможность подняться на пьедестал даже тем, кто индивидуально не так силён, чтобы рассчитывать на победу.
Вижу, как Эней прочертил на земле линию и взмахнул рукой, мол, давайте на старт. Киваю своим — пошли — и иду к стартовой черте. За мной следует мой отряд. Я — иларх, то бишь командир своей илы, и негласный лидер всей нашей банды.
Почему негласный? Да потому что в процессе обучения старшим всегда должен быть тренер. Поэтому главный у нас Эней, за ним Патрокл и Экзарм, а я как бы идейный вдохновитель и стою над всей этой иерархией. Я — сын Великого Александра, надежда каждого из этих ребят на славу, почести и богатство.
С Экзармом, правда, возникла неурядица. Он ведь раб, и этого не скроешь. У него, как у буйного, это слово выжжено на лбу. Подчиняться рабу многие пацаны посчитали зазорным для себя, чем поставили меня в тупик. Массагет был превосходным всадником и стрелком от бога; найти такого среди свободных граждан Пергама было нереально. Тем более что Экзарм соблюдал наш договор безукоризненно: никаких побегов, грубости или чего-то подобного.
Дело зашло в тупик, но неожиданно решение вопроса подсказал Мемнон. Спросив, чего я такой мрачный, и выслушав о моих проблемах, он недоуменно пожал плечами:
— Всего-то! Он же твой раб, ты всегда можешь дать ему вольную.
Мемнон довольно ушагал, а я вновь задумался. А что, если получив свободу, Экзарм свалит в свою Согдиану? Договор наш устный, да и сила его как раз в том, что Экзарм — раб и только через пять лет получит вольную за, так сказать, примерное поведение.
Поломав несколько дней голову, я не нашёл ничего лучше, как обсудить возникшую проблему с самим Экзармом. Тот отнёсся к ней с пониманием; видимо, когда был свободным, тоже не стал бы якшаться с рабом. Несколько секунд он переваривал услышанное, а потом сурово глянул на меня своими раскосыми глазами:
— Поступай как знаешь! Я тобе слово дал и слову свому верен! Пять лет я тобе служить, не важно, раб я али вольноотпущенник!
Слова были хорошие, но слова — это всего лишь слова! Поэтому я записал наш договор на папирус. Экзарм по случаю полной безграмотности поставил на нём оттиск большого пальца, а вызванный из города эпистат (нотариус) скрепил его своей печатью. После этого оформили массагету вольную и одели на голову скрывающую клеймо повязку, кою до этого закон запрещал ему носить под страхом смерти.
Встаю носком на стартовую линию и резко отбрасываю все ненужные мысли. Сейчас главное — настрой на борьбу. Прямо за спиной дышат в затылок мои парни, а слева и справа стоят соперники. Слева — Зенон, справа — Андромен, за ним — Клит, Полисфен и Борей. Все они командиры своих ил.
У каждого из них, как и у меня, в подчинении пятнадцать пацанов от тринадцати до шестнадцати лет. Я, получается, самый младший, но этого никто не знает, а я стараюсь не афишировать.
Задача у всех отрядов одинакова и делится на два этапа. Первый — пробежать три парасанга (примерно двадцать километров), и второй — не потеряться и собрать десять камней, разложенных на пути следования. У каждой илы свой маршрут, указанный на специально выданной иларху дощечке. Чтобы никто не срезал, на каждом маршруте отмечены десять точек, где Энеем оставлены выкрашенные синей краской камни. Иларх должен провести своих парней по указанному пути и обязательно собрать все десять камней, иначе результат не засчитывается.
Внимательно слежу за поднятой рукой Энея, и в этот момент слышу за спиной недовольное бурчание:
— Да сколько можно тянуть⁈ Давай уже!
Это Арета, и она, как обычно, ничуть не стесняется своих эмоций. К моему величайшему сожалению, эта девчонка тоже в моём отряде. Так уж случилось, что с первых дней она тренируется вместе с другими парнями. Она сама захотела, и ни я, ни Эней возражать не стали. Оба, думаю, рассудили примерно одинаково: мол, пусть будет при деле, глядишь, других глупостей не наделает!
Арета занятиями увлеклась и тренировалась с полной отдачей. Она ничуть не отставала от других ребят, а многим ещё и фору могла бы дать. Сила у неё в руках есть, упорна, да и глаз верный. Из неё мог бы получиться неплохой стрелок, но…! Одно «но» всё портило. Она — женщина! Причём единственная женщина посреди бушующего подросткового тестостерона, которая совершенно не желает с этим считаться. Она вела и ведёт себя с парнями так, будто все они ей братья, а сексуальное влечение разных полов придумали какие-то высоколобые извращенцы.
