Учитель. Назад в СССР 6 (СИ) - Буров Дмитрий

Щуплый взял инструмент, потоптался и двинул в сторону подлеска.

— Ну, чего стоим, когда ждем? — радостно пробасил Рябой.

— Ну, пошли, что ли, — пожал плечами Сивый, выплевывая травинку.

Два копателя обошли «уазик», уперлись в передок и принялись выталкивать машину из ямы.

— Не, тут подсунуть надо. Эй, Щуплый, а ну тащи-ка сюда пару веток.

— Тебе надо, сам тащи, — огрызнулся Щуплый, который махал топором, прорубая обходную дорогу вокруг корней упавшего дерева.

— Вот черт корявый, — сплюнул Сивый и двинулся к подельнику. — Ты, Щуплый, злой, недружелюбный, потому от тебя и люди шарахаются.

— Да пошел ты, — огрызнулся Щуплый, продолжив рубить тонкие молодые деревца.

Сивый пожал плечами, подхватил пару тонких срубленных деревцев и потащил к машине.

Вскоре совместными усилиями Рябого и Сивого «уазик» выкатился из ямы с водой и застыл, грязный и скособоченный, на проселочной дороге.

— Ну чего теперь, колесо меняем? — оглядывая «бобик», поинтересовался Сивый.

— Перекур, — решительно объявил Рябой, похлопав машину по капоту.

— Перекур, — согласился Сивый. — Эй, Щуплый, кончай. Перекур. Пить будешь?

Щуплый ничего не ответил, но работать прекратил. Вскоре троица молча стояла напротив «уазика», оглядывала грязные бока и пробитое колесо.

— Так, а чего там, вырубил? — поинтересовался Рябой.

— Рублю, — буркнул Щуплый. — Вот на кой-ляд Топору приспичило с переездом морочиться? — сердито сплюнул мужичок себе под ноги. — Чего ему все неймется!

— Так случилось чего или еще что, — философски ответил Сивый, пожав плечами. — Ему ж в деревне виднее. Может, случилось чего, — повторил Сивый. — Еще по глотку?

— Давай, — кивнул Щуплый, протянул руку под недовольное сопение Рябого.

Но фляжка не дошла до Щуплого, водитель перехватил сосуд и, не дожидаясь возмущения, приложился к горлышку.

— Ух, хорошо пошла, — утираясь рукавом, объявил Рябой, достал из кармана штанов яблоко и смачно откусил.

— Ля ты крыса, — беззлобно хмыкнул Сивый. — Сам закусь жрет, а с нами не делится.

— Нечем делиться, — яблоко вместе с семечками исчезло, словно его и не было, Рябой довольно работал челюстями, затем сделал еще один глоток и вернул фляжку недовольному Щуплому.

— Ну чего встали, — рявкнул старшой, завинчивая крышку. — За работу.

— Рекомендовался, ты гляди, как бы командовалка от натуги отвалилась, — буркнул Рябой, но тем не менее залез в «уазик» и выбрался обратно с домкратом.

— Ну что встал, пошли, — велел водитель Сивому.

Троица разбрелась в разные стороны, двое к колесу, один снова в подлесок. Я прикинул по времени и решил пробежаться вперед, глянуть, как скоро закончится проселочная дорога и куда могут отправиться копатели дальше.

Спустя время остановился, сообразив, что дорога не заканчивается, только сужается, все больше и больше исчезая под напором леса. Троица копателей уже вполне могла успеть заменить колесо и выехать. И не факт, что следом за мной. Падальщики могли передумать и поехать обратно в Шафрановку. Пришлось возвращаться. Но далеко продвинуться я не успел, услышал шум мотора и остался на месте.

Вскоре показался «уазик». Натужно скрипя и громыхая всеми частями, «бобик» продвигался снова по дороге. Рябой вцепился в руль, выглядел очень недовольным. Щуплый сидел в переднем сиденье и что-то выговаривал водителю. Сивого было не видно на заднем сиденье. Машина неторопливо проехала мимо меня и углубилась в лес.

Какое-то время я двигался за «уазиком», благо скорость позволяла. Но все-таки «бобик» оторвался от меня и скрылся в лесу. Теперь я ориентировался на слух, ускорился по возможности, но зарубки ставить не забывал, время от времени выныривал ближе к дороге и украшал деревья своими художествами.

Вскоре и мотор «уазика» я почти перестал слышать, пришлось идти, что называется, по приборам. То бишь ориентируясь по местности и по следам. Так и вышел к месту, где проселочная дорога упиралась в непроходимый лес. Осторожно разглядывая брошенную машину, я прикидывал, куда могли деться копатели. Ни следов, ни голосов. Подойти поближе к «бобику» я не рискнул, граждане могли в любой момент вернуться и засечь меня, потому как прятаться рядом с машиной было негде.

«В кусты, что ли, приспичило всем троим?» — мелькнула мысль. Но спустя десять минут никто так и не появился, и я решил рискнуть. Короткими перебежками, прячась за деревьями, подобрался поближе, залег в высокую траву и осторожно подполз как можно ближе. В «уазике» действительно никого не было, как не было и части ящиков. Похоже, граждане-копатели отправились куда-то пешком, потащив на своих горбах запасы оружия.

Еще раз убедившись, что Щуплый никого не оставил на страже и не остался сам, я принялся изучать окрестности и вскоре отыскал неприметный след, по которому прошла троица.

«Ведь могут, когда захотят», — хмыкнул про себя, разглядывая, как аккуратно шагали копатели, стараясь не оставлять много отметок на траве. Шли буквально след в след, но все-таки под тяжестью ноши трава примялась, кое-где обломались концы веток, которые зацепили мужики плечами или ящиками. Едва заметные следы всегда остаются там, где проходит человек.

— Вань, а Вань, ты чего тут? — раздался за спиной Ваньки Малькова знакомый голос.

— Ты чего тут делаешь? — зашипел Малек, стараясь не показать Таське Громовой, как он испугался и расстроился. Сердце колотилось как сумасшедшее, а на щеках пылал гневно-смущенный румянец. Надо же, разведчик, а допустил, чтобы враг подобрался к нему со спины. «Проглядел!» — горели в голове Ваньки страшные мысли.

— Ты чего тут, а? — шепотом повторила Таисия, с любопытством поглядывая на место Ванькиной лежки.

— Иди отсюда, чего тебе? — буркнул недовольно Мальков, справившись со своим волнением, испугом и огорчением, что его рассекретили.

— Ладно тебе, не переживай, — Тася дружески ткнула Ваньку кулачком в плечо. — Я тебя не сразу нашла. Да и никто другой не найдет, уж поверь мне.

— Скажешь тоже, — еще больше смутился Ванька, в глубине души довольный, что его похвалили, пусть и какая-то там девочка.

— Так ты чего тут, а? Зверя выслеживаешь? — Тася огляделась. — Непохоже… Так зверя не выслеживают, не подойдет он к тебе. Зверь он ведь не дурак, — важно заметила Громова. — Так дед говорит, — тут же слегка смущенно уточнила девочка. — Ну, Вань, ну ты чего тут? Я никому не скажу, честное пионерское!

— Надо, — буркнул Мальков. — Или отсюда, Громова, не мешай!

— А вот и не уйду, пока не расскажешь! — с этими словами девочка плюхнулась на траву рядом с Иваном. — Куда глядеть?

— Сказал же, ступай отсюда, не мешай, — грубовато повторил Ванька. — Дело у меня важное, не девчачье… не женское дело, — исправился мальчишка.

— Пф-ф-ф. Я этот лес не хуже тебя знаю, а то и получше! Говори, зачем тебе за старой дорогой наблюдать? Ты чего, думаешь, твоя мамка ухажера завела? — ахнула Тася.

— Дура! — выкрикнул Ванька возмущенно. — Чего придумала! — мальчишка сжал кулаки.

— Ой, Ванечка, прости, извини, пожалуйста, — тут же затараторила Тася. — Я не со зла, правда. Просто тропинка-то для влюбленных, а ты тут… За кем следишь? Признавайся. Я никому не скажу! Ну, правда! А не скажешь, я ка-а-ак закричу! — выдвинула последний аргумент Таисия.

— Да что ж ты такая прилипала! — огорченно выругался мальчишка. — Задание у меня. Только, чур, никому. Даже лучшей подруге! Клянись пионерским галстуком и жизнью матери! — приказал Ванька, сурово вглядываясь в лицо Таисии.

Услышав, какие страшные клятвы нужно принести, чтобы узнать Ванькину тайну, Тася запечалилась еще больше.

— Клянусь пионерским галстуком, пускай у меня его отберут навеки вечные, если кому расскажу. Клянусь жизнью мамы… Ой, Вань… Можно я просто поклянусь… Я не хочу, чтобы с мамой чего-нибудь приключилось.

— А ты чего, собралась кому-то рассказывать? — Мальков еще суровее сдвинул брови.