Великий диктатор. Книга третья (СИ) - "Alex Berest"

На Финляндский вокзал нас отвезли в той же самой карете и в сопровождении полковника Берга. Но выехали немного раньше, так как я изъявил желание обналичить полученный чек денежной премии в банке. Когда я утром вскрыл конверт с ним, то обнаружил, что он выписан банкирским домом «Кафталь, Гандельман и К». Я даже растерялся от подобного названия. Тем более, что никто не знал где находится это учреждение.

— А! Знаю! Это на Невском. Бывший банкирский дом «Маврикий Нелькен», — чуть успокоил меня мой дальний родственник полковник Берг, когда мы уже уселись в карету, и я ещё раз озвучил свою проблему. — Но они там такие прощелыги, что могут и не выдать денег. Из-за твоей молодости. Я лучше с тобой, Матти, схожу. Глядишь, мои погоны и откроют их денежные ящики.

— Да мы тоже сходим, — поддержал Ээро Эркко, а Карл Нюстрём согласно кивнул. — Ты только пистолет мне отдай. А то я помню чем заканчиваются твои походы в банки с оружием.

— Я его в чемодан убрал. И вы знаете, что мне тогда деваться было некуда. Или мне стрелять — или меня убьют, — огрызнулся я.

— А вы о чём, господа? — удивился Берг. — Эркко, а ну-ка поведай, что там за история?

Под довольно приукрашенный разными небылицами пересказ истории ограбления банка в Гельсингфорсе и моего участия в его обороне время пролетело почти мгновенно, и мы не заметили как добрались до нужного нам дома, по адресу Невский проспект 27−18.

А вот в самом банкирском доме всё пошло наперекосяк почти сразу.

— Ваш чек недействителен, господа, — огорошил нас кассир.

Вызванный управляющий ничем нам помочь не смог, заявив о том же. И я уже просто хотел махнуть рукой, но мой ректор решил иначе. Он сел на телефон и очень скоро дозвонился до Петра Васильевича Никитина, вице-президента академии наук. Которому и изложил создавшуюся у нас проблему.

Видимо чиновник от науки довольно быстро сообразил чем может закончиться подобный инцидент, в котором замешан и его руководитель великий князь Константин Романов. И буквально через десять минут приехал к нам.

Но разбираться с чеком и банком он не стал, а рассыпавшись в извинениях, просто передал мне через Карла Нюстрёма тысячу рублей сотенными купюрами.

……

Ноябрь 1909 года. Зимний дворец. Кабинет Николая II.

— Я ознакомился с вашим докладом, Сергей Юльевич. И теперь я понимаю почему вы настаивали на личной встрече. В целом, я не против включения той территории в княжество. Но мне непонятна пара моментов. Зачем осуществлять обмен территориями? Не проще ли просто присоединить Мурманско-Колонистскую волость Кольского уезда Архангельской губернии к Финляндскому княжеству? Это первый вопрос. И второй. Как быть со Сретенским скитом? Всё-таки фонд сбора средств на его восстановление возглавляет Александра Фёдоровна.

— Ваше императорское величество… — начал отвечать граф Витте, но был прерван.

— Сергей Юльевич! Я же вам даровал право обращения ко мне по имени отчеству, когда мы находимся наедине.

— Прошу прощения, Николай Александрович. Отвык. Сказывается несколько лет ничегонеделания. А сейчас, как будто новую жизнь начинаю. Как будто переродился. Всё приходиться вспоминать.

— Я рад, что вы вернулись. Если честно, после вашего ухода, мне очень не хватало ваших советов. И я искренне рад вашему возвращению в политику.

— Взаимно, ваше величество. Я тоже скучал по нашему общению. Что же касается заданных вами вопросов, то отвечу по порядку. По поводу передачи Мурманско-Колонистской волости я подробно писал в приложении к докладу. В основном, это административные сложности при строительстве железнодорожных путей из княжества в империю. Подобный прецедент имел место в 1857 году, когда купцы города Выборга решили за свои деньги построить железнодорожную линию, соединив их город и Санкт-Петербург. Но из-за бюрократических препонов не смогли этого сделать, и железная дорога была построена только через восемь лет и за счёт государственной казны.

— Я это знаю, Сергей Юльевич. Вы мне подготовили отличную историческую справку, и я полностью в курсе той истории. Поэтому и не возражаю о передаче части территории. Всё-таки незамерзающий порт на Северном океане нам важен и полезен. А где он находится, в Архангельской губернии или Улеаборгской — разницы нет. Учитывая присоединение Сестрорецкого завода к Петербургской губернии моим дедом в 1864 году и обещание им компенсировать потерю земли передачей княжеству территорий на севере, вдоль реки Якобс-Эльф, с выходом к Северному океану, то и обоснования для подобного действа есть.

— Но вы может помните, что именной указ Александра II от 1 февраля 1864 года отменил ваш отец? Ваш батюшка, кстати, собирался отодвинуть и административную границу Финляндского княжества от столицы империи. Этот план Александр III разработал совместно с Иваном Николаевичем Дурново незадолго до своей скоропостижной кончины.

— Мне этот факт был неизвестен. Пока я не прочёл черновики отца, приложенные к вашему докладу. Где вы их только раздобыли? Я наводил справки, но в архивах министерства двора ничего не нашли, — раздражённо взмахнул рукой император.

— Эти бумаги нашлись в личном архиве господина Дурново. В 1893 году его императорское величество передал через меня эти бумаги Ивану Николаевичу для доработки. Но сразу за этим последовал «бразильский скандал», и он ушёл в отставку. А через год скоропостижно преставился ваш батюшка. Вот так эти бумаги и затерялись.

— Хм, я понял, — задумчиво кивнул Николай II и вытащив папиросу из портсигара, закурил. — И всё-таки, Сергей Юльевич, зачем обмен?

— Зачем? Я считаю, что территория Сестрорецкого завода не настолько велика, чтобы отдавать за неё восемь тысяч квадратных вёрст земли. Всё должно быть симметрично. И всё, как всегда, упирается в финансы, ваше величество.

— Территория — да. Но не население. Вы предлагаете включить в состав Петербургской губернии большую часть Эуряпяского уезда и половину Выборгского. А по населению, это почти сто тысяч душ, против двух с половиной тысяч в Мурманско-Колонистской волости.

— Это не важно, Николай Александрович. Подобным обменом территорий я преследую несколько целей. Во-первых, это увеличение доходов Санкт-Петербургской губернии. За счёт летних денег, которые оставляют в Финляндии наши дачники. А это очень внушительные суммы, если учесть, что каждый год на дачи выезжает как минимум двести тысяч петербуржцев. И за счёт присоединения более полутора сотен различных производств, которые в основном работают на Санкт-Петербург, а свои доходы оставляют в казне Финляндского княжества. Что, согласитесь, несправедливо. Во-вторых, это решение вопроса о круглогодичном снабжении острова Бьёркё, который принадлежит нашем флоту и активно используется как артиллерийский полигон. Ну и в третьих, мы подобным образом отодвигаем административную границу Финляндского княжества от столицы империи.

— А не вызовет ли это волну беспорядков на присоединенных территориях и в самом княжестве? Мне помнится, финны начинали протестовать по любому поводу. И я не понял на счёт острова? Вы его тоже планируете включить в состав Петербургской губернии?

— После волнений 1905 года в княжестве почти не осталось социалистов и националистов. Так что именно сейчас подобный обмен территориями пройдёт наиболее безболезненно. Тем более, что выборы в финский парламент прошли недавно и основные партии заняты внутренней борьбой. Ну и финские землевладельцы скорее выиграют, чем проиграют после включение их участков в состав столичной губернии. Цены на землю вырастут, как минимум вдвое, если даже не втрое. Недовольные смогут их выгодно продать и переехать в княжество. К тому же, сбывается вековая мечта финнов получить выход к Северному океану. Если правильно обставить этот момент, то они ещё нам и благодарны останутся. Что же касается острова Бьёркё, то он и так находится в составе Петербургской губернии.

— Как я посмотрю, на всё у вас, Сергей Юльевич, есть ответы. Вот только вы проигнорировали один из моих вопросов. Про Сретенский скит. Как с ним быть? — Николай II закурил очередную папиросу и, выпустив клуб ароматного дыма, с прищуром посмотрел на финляндского министра статс-секретаря.