Медведев. Пограничье (СИ) - "Гоблин - MeXXanik"

Я кивнул, спокойно поставил свою чашку на блюдце. Она слегка звякнула, как будто подчёркивая окончание разговора.

Голубев встал. Подхватил со скамьи папку, небрежно, но с достоинством. Словно всё уже было сказано, и в нём не осталось сомнений.

— Жду вашего ответа, мастер Медведев, — произнёс он с вежливой улыбкой. — Мой номер у вас есть. До встречи.

— До встречи, — ответил я, не провожая собеседника взглядом.

Он кивнул и развернулся, уверенным шагом направляясь к выходу. За ним захлопнулась дверь, и мы с Морозовым остались наедине.

Глава 21

Прогулка

Воевода оказался прав — в «Оленьем боку» действительно кормили не просто хорошо, а с душой, по-домашнему, но с таким вниманием к деталям, что каждое блюдо было достойно стола самой привередливой столичной публики.

По совету Владимира я заказал томлёное мясо, которое вышло мягким, буквально распадающимся на волокна при прикосновении вилки. Оно было приготовлено в густом, пряном соусе на основе лесных ягод: клюквы, брусники, и, кажется, капли можжевеловой настойки. На вкус соус был чуть терпким, с тонкой кислинкой, которая подчёркивала нежность самого мяса. В тарелке рядом лежали томлёные корнеплоды — морковь, ломтики запечённой репы и луковицы шалота, карамелизированные до сладковатой мягкости.

К этому подали тёплый, свежий хлеб. Плотный, из тёмной муки с семечками подсолнечника, льна и, кажется, чем-то ещё, ореховым. Он хрустел снаружи и был удивительно нежным внутри. Отламывать кусочки и макать их в соус было отдельным удовольствием.

Маленькие, румяные, с чуть золотистыми бочками пирожки оказались сытными. В одних была тушёная капуста с рыбой и зёрнышками тмина. В других — картофельное пюре с грибами и укропом. Тесто было тонким, воздушным, с лёгкой хрустящей корочкой по краю. Я не заметил, как опустела не только основная тарелка, но и блюдо с этими скромными на вид, но по-настоящему вкусными угощениями.

После такого ужина хотелось только откинуться на спинку стула и молча смотреть в окно.

— К слову, я совсем забыл вам сказать, — спокойно произнёс Морозов, разливая по кружкам свежий отвар. Аромат душицы и мяты плавно растекался над столом.

Я чуть подался вперёд, уловив в голосе воеводы ту особую интонацию, с которой обычно сообщают важное, но не спешат.

— Сегодня с утра к поместью вышли лесовики из клана Митрича, — добавил он, словно между делом.

Я удивлённо поднял бровь:

— Зачем?

Воевода поставил передо мной кружку, над которой лениво клубился пар, и ответил просто:

— Передали травяные сборы для чайного отвара. Знак уважения от Митрича новому князю.

Он говорил сдержанно, без особого акцента, будто речь шла о чём-то повседневном. Но я понимал, что такие жесты не совершаются просто так. Особенно от старого лешего, который в каждое действие вкладывает смысл, порой не сразу считываемый.

— А ещё, — продолжил Морозов, делая глоток, — отчитались. Сказали, что никаких… опасных захоронений с упырями на его территории больше нет. Всё проверили. Всё спокойно.

Я тотчас вспомнил жутких ночных гостей и невольно поморщился.

— Интересно, откуда тела вообще взялись в лесу? — пробормотал я, глядя в тёмный отвар, словно в нём можно было отразить ответ.

Воевода пожал плечами. Неторопливо, будто не первый раз об этом задумывался.

— Мало ли вариантов? — произнёс он. — Разбойный люд, может. Или в деревнях поссорились. Знаете, как бывает — выпьют, повздорят… А потом кто-то исчезает.

Он сделал глоток, не торопясь продолжать, давая мыслям осесть.

— Или браконьеры. Те тоже бывают с норовом. Уж если между собой чего не поделят, могут и прикопать, чтобы без шума.

Морозов положил ладонь на стол, словно подчеркивая сказанное.

— В любом случае, с этим вопросом теперь жандармерия разбираться должна. Всю необходимую информацию им уже передали. И отметки с места. И записи от лесовиков.

Я кивнул и жестом подозвал официанта. Он тут же подошёл, вежливо склонив голову.

— Можете принести счёт? — спросил я, доставая бумажник.

Официант покачал головой:

— Мастер Голубев оставил депозит. Счёт закрыт.

Я нахмурился, на мгновение задержав вимание на пустой тарелке. Такой жест выглядел щедро, но в нём был подтекст. Тонкий, как горечь подгоревшего сахара в идеальном десерте. Тем не менее я вежливо кивнул.

— У нас принято говорить: с паршивой овцы хоть шерсти клок, — отмахнулся воевода и положил на скатерть несколько купюр, пояснив сотруднику ресторана, — А это вам на чай. Повару передайте, что князь остался доволен.

— Хозяин велел собрать вам с собой гостинец, — улыбнулся официант и сделал знак кому-то за спиной.

Тотчас появился паренек с плетеной корзиной, прикрытой льняной салфеткой.

— Благодарствуем, — усмехнулся Морозов, принимая угощение.

Мы с воеводой поднялись из-за стола, а официант уже начал собирать пустую посуду, действуя ловко и почти бесшумно.

Выйдя из зала, мы прошли через резной тамбур и спустились с крыльца. Воздух снаружи был свежим, пахло скошенной травой.

— С такими подарками я здесь наберу лишний вес, — посетовал я. — Придется записываться в спортивный зал.

— У нас таковых отродясь не бывало, — хмыкнул воевода. — Спорт — это занятие для тех, кому работы мало. А у князя работы всегда много. Уж поверьте, зажиреть вы тут не сможете при всем желании. Ну, а если вам будет скучно, то я вас загоню на тренировочную площадку, где ваша дружина разминается. Там и развлечетесь так, что повторять долго не захочется.

— Хорошо, если так, — не стал спорить я и уселся в машину. Морозов занял место водителя, завёл двигатель и посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Домой, — сказал я.

Воевода молча кивнул, включил поворотник, и машина мягко выехала с парковки, покатившись в сторону выезда из городка.

Мы прибыли к поместью, когда солнце уже клонилось к закату. Небо медленно тускнело, наполняясь мягким янтарным светом, словно выцветало от долгого дня. Морозов вёл машину уверенно, как всегда спокойно, не отвлекаясь на разговоры. Видимо, понимал, что я не настроен на беседу.

Я молча смотрел в окно, провожая взглядом проплывающие деревья. Их тени вытягивались, становились всё длиннее, и от этого дорога казалась чуть теснее, будто лес пытался нас вернуть. В голове продолжал гудеть голос Голубева — размеренный, аккуратный, обволакивающий. Каждое его обещание требовало анализа. Всё это нужно было разложить по полкам и решить, как поступить. А для этого лучше всего подходили одиночество и тишина.

Машина въехала на территорию поместья и мягко остановилась возле крыльца. Щебень под колёсами хрустнул в последний раз, и двигатель стих.

Морозов обернулся ко мне не спеша:

— Прибыли, князь.

Я кивнул, отстёгивая ремень:

— Спасибо.

Открыл дверь, вышел из машины и на мгновение зажмурился. Воздух был прохладным, с ароматом земли и сырой травы. Солнце уже спряталось за кромкой деревьев, но свет ещё держался — мягкий, тёплый, уходящий в золото. Я взглянул в сторону леса. Тени среди стволов казались особенно густыми, словно притаившимися.

Сделал шаг, направившись в обход дома. Туда, где начиналась тропинка, уводящая за сад.

— Хотите прогуляться? — послышался позади голос Морозова.

Я остановился, обернулся. Он стоял у машины, не двигаясь, словно знал, что получит не самый приятный ответ.

— Да, — сказал я. — Мне нужно немного развеяться перед сном. Подышать свежим воздухом.

Воевода нахмурился, почти не заметно. Но по тому, как он сжал губы, я понял, что это не формальное беспокойство.

— Я попрошу кого-нибудь из дружины составить вам компанию… — начал было он, но я покачал головой:

— Не стоит. Я хочу прогуляться один и подумать.

Морозов подошёл ближе, понизил голос:

— Мастер Медведев, это не простой лес.

— Я не буду углубляться, — ответил я спокойно. — К тому же, Митрич отчитался, что в его владениях больше нет опасностей. Упырей, по крайней мере.