Судьба империи (СИ) - Старый Денис

— Приказывайте! — воскликнул Данилов.

Большинство посмотрело на него, как на умалишённого. Да и глаза капитана гвардии Антона Ивановича Данилова блестели неестественным, болезненным огнем. Его руки слегка подёргивались, и сам Данилов имел неопрятный вид.

— Отец, я и рад был это сделать. И готов был бы схватить дрянь норовскую, но нам нужно думать ещё и о том, что скажет Петербург. Что, если общество обвинит нас в злодеяниях? Всё же воевать с женщинами, тем более беременными… — цинично и рационально размышлял Степан Фёдорович Апраксин.

Апраксин сейчас должен быть в Виннице вместе с фельдмаршалом Минихом. Однако не успели они ещё подъехать к Смоленску, как Степан Федорович Апраксин стал искать кучу причин, только бы покинуть командующего русскими войсками. Со своей же стороны Христофор Антонович Миних был рад избавиться от нерадивого адъютанта. Миних уже думал и сам отсылать Апраксина.

Между тем за время нахождения рядом с командующим, Апраксин сумел найти немало исполнителей даже самых грязных дел. Кого-то он ловил на воровстве, иных банально подкупал, либо серебром, либо обещаниями, другие избегали серьёзных наказаний за провинности.

В армии становилось всё больше порядка: офицеров начинали наказывать за несоблюдение санитарно-гигиенических норм и за увеличенные небоевые потери. Апраксин же, пользуясь тем, что фельдмаршал никак не хотел ссориться с Ушаковым, тем или иным способом привязывал людей к себе, добиваясь снисхождения фельдмаршала.

Нередко среди провинившихся были отпрыски из вполне значимых родов. Так что будет и поддержка со стороны дворянства, но когда случится приход Елизаветы по дворец.

— У Норова есть дядя, это крымский бей Исмаил. Судя по всему, у них вдруг проснулись родственные чувства друг к другу. Нужно взять этого Исмаила, привести сюда и добиться либо признания, что Норов участвует в заговоре с крымчаками, либо просто шантажировать дядей, — сказал Ушаков.

В этот раз никто не выразил сомнение. Все же крымцы были ненавистными русским людям. А теперь, когда идет война, так многие кровавые события, связанные с крымскими татарами, вылазят наружу. Общественное мнение однозначно: дамить татар нещадно.

Решение Ушакова принято, и он тут же направил людей схватить Исмаил-бэя.

Однако Андрей Иванович не отказался от идеи взять в заложники и жену Александра Норова. Вот только это сделать должны те люди, которые не будут возмущаться и думать о чести. Может быть, Данилова послать?

Но на самом деле особой уверенности, что Данилов его человек у главного заговорщика не было. Ушаков сам оказался не в лучший ситуации и явно имел большие проблемы с головой. Но даже он видел, что Данилов просто сходит с ума.

— Нам остаётся ждать прибытия Елизаветы Петровны. Степан Фёдорович, организуйте встречу. Этот отряд, который только что мы видели под окнами Зимнего дворца, не должен помешать нам встретить её величество русскую императрицу Елизавету Петровну, дочь Петра Великого и истинную самодержицу, — сказал Ушаков.

А потом он подумал… вероятность, что может пролиться кровь большая и рисковать своим пасынком, Степаном Апраксиным, Андрей Иванович никак не желал.

— Нет, не вы, господин Апраксин. Антон Иванович Данилов, я поручаю эту великую миссию вам, — изменил своё решение Ушаков.

Данилов резко поднялся; стул, на котором он сидел, свалился, глаза гвардейца налились кровью и решительностью.

— Будет исполнено! Чего бы мне это ни стоило, — отчеканил Данилов, будучи полностью уверенным в своих словах.

Мы ехали в сторону Стрельны, по дороге встречая обозы тех полков, что я туда и отправлял. Сущее безобразие. Сколько же придётся учить этих людей, тренировать, воспитывать, чтобы в конечном итоге добиться хороших результатов при переходах?

Они плелись, как пленные румыны, если использовать выражение из будущего. То тут небольшой отряд, то через метров пятьсот новый. И никто никуда не торопился. Наверное, я успею решить все свои вопросы, буду возвращаться, а некоторые из этих отрядов будут только на пол пути.

Я мчался впереди остальных — лишь немного позади были верные мне офицеры, а также друг, башкирский старейшина Алкалин. Мне было бы приятно провести с ним время, поговорить, вспомнить о том, как мы воевали в Крыму. Но, как видно, не досуг.

Ещё важно было обсудить экономические вопросы с башкирами и определить, как лучше взаимовыгодно сотрудничать. Ведь именно за этим старейшина Алкалин и приехал. И, насколько я знал, в Новгороде застрял большой караван из сотен повозок с шерстью.

С этим тоже нужно будет срочно разбираться, как только политический кризис закончится или пойдёт на спад. Местные чиновники не пропускают караван, требуя, скорее всего, взятку. Таможня никак не дает свое добро.

Вот, ей-богу, дождутся у меня! Уверен, что, если я попрошу взамен за все свои дела должность главного ревизора империи… Ох, помашу я шашкой! Ох воровские головы-то полетят!

Впрочем, уже давным-давно пора отказаться от внутренних таможен, как явления. Ведь чтобы добраться из Астрахани в Петербург, любому купцу или промышленнику, если только у них есть товар, нужно заплатить раз пять или даже больше. И в Астрахани возьмут таможенный сбор, и в Казани, и в Нижнем Новгороде… Да еще и взятки. И с какой наценкой придет товар? И сколько торговцев вовсе решаться на такие сложности? Это никуда не годится.

Я думал о будущих проектах, законах, которые собирались лоббировать. Почему-то подобные мысли меня успокаивают, отвлекают от переживаний.

На самом деле так и не смог понять, отчего же кричит моя чуйка. Вроде бы всё ясно и прогнозируемо. Если так переживаю о безопасности своей жены, то я не могу представить себе ту военную операцию, которая позволит взять мой дом приступом. Здесь нужна артиллерия. Полк, не меньше остался в Петербурге и все около моего дома, или же возле военной базы — того дома, что я занимал раньше.

Так чего же мне тревожно? Почему-то в голову приходит мысль, что у меня так и не получилось встретиться с дедом. Всё в делах и заботах, надо было хотя бы весточку ему отправить. А пока…

— Капитан Смолин! Отправьте два десятка надёжных людей по адресу, который я вам сейчас продиктую. Там мой дед и важный посол Крымского ханства. Нужно взять их под охрану, — неожиданно даже для самого себя я отдал приказ.

Да, именно это и давило на меня. Все уязвимые точки, на которые могут давить мои враги, так или иначе, должны быть защищены. Прежде всего, моя семья. Я даже отправил десяток солдат к своему отцу и матери, чтобы они приготовились к возможным сюрпризам.

И я уверен, что отец сейчас соберёт должное количество боевых мужиков и не даст в обиду ни поместье, ни маму. Такое же послание было отправлено и родителям Юлианы. Но на них вряд ли будет нападение. Все же бароны.

А вот дед… Ну не будут же они его трогать! Накануне подписания судьбоносного для Российской империи и Крыма договора убивать посла считай уже не существующего ханства? Это же каким идиотом нужно быть, чтобы допускать подобное! Ещё не хватало нам восстания в Крыму. А оно вероятно, особенно, когда вынуждено из Крыма уйдут многие русские полки. Ведь с туркой драться теперь нужно уже на Дунае, или южнее. Желательно, чтобы сильно южнее Константинополя.

— Стрельна! — выкрикнул я, сообщая, скорее, не своим бойцам, а башкирам. — Старшина, командуйте!

Алкалин тут же стал отдавать приказы. Он и его люди знали пароль, систему «свой — чужой». Теперь башкирам предстояло организовывать дозоры и не пускать никого близко к резиденции Елизаветы Петровны, ну или сообщать о приближении особо крупных отрядов противника.

По сути, все те мероприятия, которые сейчас происходят, мало отличаются от того, как я поступал бы в условиях военных действий. Ужаснула мысль, что в России может начаться гражданская война.

Но я успокаивал себя тем, что всё ещё иногда думаю категориями человека из будущего. Какая гражданская война? Максимум две или три противоборствующие группировки набьют друг другу морды, ну или постреляют друг друга. Уж точно противостояние не будет происходить в масштабах всей страны.