Японская война 1905. Книга восьмая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

Забирают своих мертвых сыновей. Хорошие люди, которые попали под каток вечного конфликта отцов и детей. Кто-то из них плакал, кто-то ругался, кто-то молча отводил взгляд, вот только ничего уже было не изменить… Я раньше часто говорил, что эта война — гражданская. Вот только раньше она была войной сторон света, может быть, немного классовой, но теперь Макартур, ни мгновения не сомневаясь, превратил ее еще и в войну семей.

Понимал ли он, понимали ли в Вашингтоне, к чему это может привести? Чего это будет стоить всей Америке?

— А что в Калифорнии? Есть оттуда новости? — Огинский сменил тему и бросил взгляд на стол, где лежали несколько стопок карт и других документов. Да, днем у меня была политика, а вот по вечерам я отслеживал ситуацию на всех фронтах и вносил корректировки в нашу общую стратегию. К счастью, пока все шло относительно по плану.

— Першинг продолжает подтягивать резервы к Солт-Лейк-Сити.

— Дальше не идет?

— Нет, создает угрозу сразу… — я кивнул на карту, где были отмечены ведущие от столицы Юты две дороги. Одна на Сан-Франциско, другая на Лос-Анджелес. — Как будто не очевидно, что атаковать они будут по обоим направлениям.

— Они бы, конечно, хотели, чтобы по трем, — хмыкнул Огинский, намекая на Макартура.

Вот только… Кто еще придет на пятый день с востока?

Глава 23

— Тихая ночь, дивная ночь… — где-то рядом за костром ополченцы напевали детскую песенку про Рождество. Впрочем, если люди могут позволить себе вспомнить детство, возможно, это значит, что они на самом деле счастливы? Сложно поверить в такое на войне, но… Люди пели.

— Как там нашего японского генерала зовут? — песни закончились, и солдаты перешли к болтовне.

— Странная фамилия, как-то связанная с задницами… Но он нормальный японец! Маленький, желтокожий, злой, как опоссум, но его слушаешь и веришь, что такой в бою не бросит! Наорет, но на себе вытащит!

Хасэгава прошел мимо резко замолчавших солдат с каменным лицом. Ну надо же — фамилия у него сложная!.. Последние двадцать лет Япония жила в странном состоянии. Вроде бы страна и развивалась, заставляя чувствовать гордость за многочисленные победы, им рассказывали о великой роли их нации, но в то же время… Не на словах, а на деле к европейцам относились лучше, чем к своим. И это в какой-то мере было понятно: сложно не начать боготворить тех, кого ты копируешь. И, даже бросив вызов, ты восхищаешься не столько своей победой, сколько дерзостью. Вот только детский страх, что в любой момент враг перевернет все вверх ногами — он всегда внутри.

Даже на другом конце света.

— У тебя не было ощущения, что однажды нас потреплют по голове, скажут, вы хорошо поработали, но пора и знать свое место? — Хасэгава дошел до штаба, где, как обычно, сидел за картами Иноуэ.

Они когда-то начинали в одной 1-й армии Куроки. Только Иноуэ командовал обычной дивизией, а Хасэгава — гвардейской, что означало, что именно его отправляли на самые опасные участки фронта. Увы, тогда эта гордость помешала ему расти. А Иноуэ — он первым заметил гений тогда неизвестного русского полковника, начал его копировать, и это привело его в кресло одного из правителей Сацумы и Новой Конфедерации. Правда, сам он, похоже, не испытывал от этого особой радости.

— К чему такие странные вопросы? — Иноуэ поднял на Хасэгаву тяжелый взгляд, и сразу стало понятно, что от былого боевого товарища осталось не так уж и много.

Он еще сам не понимал, как изменился, но Хасэгава видел — перед ним сидел не только воин, но и правитель. Интересно, когда Иноуэ сам это осознает и решит использовать свою новую силу и власть, как к этому отнесутся старик Ито и лисица Казуэ? Впрочем, если принцесса сможет захомутать русского генерала, на которого она явно нацелилась, то даже новый Иноуэ склонит перед ним голову.

Есть силы, которые стоят выше их понимания. Но Макаров лишь одна из них: не самая большая, не самая древняя.

— Есть силы, — заговорил Хасэгава вслух, — которые настолько велики, что было бы глупо не обращать на них внимание. Но есть силы, которые вечны.

— К вам тоже приходили люди микадо? — сразу все понял Иноуэ. А значит, к нему тоже заглядывали гости с соответствующими письмами.

— И что вы думаете? Макаров, Конфедерация… Сейчас они сильны, но насколько их хватит? Когда-то великие державы Европы смогли остановить и непобедимого Наполеона. Очевидно, что и тут будет тот же конец.

— Наполеона остановила Россия. Что иронично, — Иноуэ не собирался говорить, пока сам Хасэгава не выскажет все, что думает. Все правильно: его положение дает ему такую возможность, и глупо было бы ее не использовать.

— Микадо, князь Ито, а также их германские союзники считают, что это не Макаров настолько силен, а Америка оказалась слаба. Подумайте, гарнизоны всего по паре тысяч человек на город — ну кто бы не смог их победить? А флот… Его разбил японец, сделал это японскими кораблями, и в любом случае этого флота теперь нет. Штаты или смогут отбиться на суше, или превратятся из хищника в жертву.

— Наш разговор не зашел так далеко, — Иноуэ не стал менять выбранную тактику.

— Последние германский и японский конвои, которые мы ждем в Сан-Франциско, не придут. Их перенаправили в Венесуэлу, где уже несколько месяцев собираются недовольные САСШ добровольцы из всей Южной Америки. Несколько полков и техника станут их ударным кулаком, а дальше… Большие голодные дивизии всегда берут верх над маленькими и сытыми. А на юге очень много людей, и они совершенно не ценят свою жизнь.

— Значит, микадо и кайзер решили, что тоже смогут отщипнуть кусок от Америки. Полезут к нам или…

— Они не хотят вражды. Их вполне устроит Флорида. Или Флорида и кусок Мексики, если Диас откажется их пропустить по-хорошему.

— Ты же сражался с Макаровым? — Иноуэ пристально посмотрел на Хасэгаву. — Вернее против него. И тогда ты должен примерно представлять, на что будут способны американские солдаты, которые выучили хотя бы часть данных им уроков. Никакие южные орды ничего им не сделают.

— Не только южные орды, но еще японские офицеры и германские пушки.

— Хочешь уйти к ним? — Иноуэ прикрыл глаза. — Что ж, я освобожу тебя от данного слова. Спасибо за честность, генерал.

— Спасибо, — Хасэгава поклонился.

Совсем не так он представлял этот разговор. Ему недавно принесли новую книгу Джека Лондона, где тот расписал демоническую природу Макарова… И японец невольно представлял, что в этом разговоре он и сам выступит в некотором роде искусителем. Но все вышло как-то не так… Его слова не вызвали ни капли интереса, словно детские фантазии, которые просто из жалости не стали втаптывать в пыль.

Тем не менее, он сделал то, что должно. Он не сбежал, его совесть чиста, а то, что он, Хасэгава, отправился искать собственную славу… Так разве Иноуэ в свое время ушел на Сацуму не по той же причине? И пусть сам Хикару сколько угодно рассказывает, что то разделение и русский хлеб спасли страну, но… Хасэгава знал, что все это благородство только для отвода глаз. Слава и власть — вот единственные истинные ценности.

Иноуэ рискнул и получил их. А вот у него, Хасэгавы, все только впереди. Пусть Конфедерация сражается — у нее на самом деле есть шансы выстоять! Но главная добыча на охоте достается не тому, кто нанес смертельный удар, а самому знатному охотнику. Так что, сколько бы Макаров ни бил американцев, делить их все равно будут те, у кого есть для этого возможности и силы. Германия заберет юг, на севере точно так же, как будто для помощи Вашингтону, но на самом деле для своих личных целей, собирает новые полки и броневики Англия. Франция тихо нацелилась на Филиппины.

Настоящие хищники почуяли запах крови. Их уже не остановить!

Огинский смотрел на карту и внимательно изучал, как расползаются во все стороны линии фронтов. Современная война — это не рыцарский поединок, когда армия вышла к армии, как в 19 веке. И это даже не Маньчжурия, когда все сражения были привязаны к узким нитям единственной железной дороги. Тут, конечно, без поездов тоже не обходилось, но через несколько месяцев войны и мы, и американцы не стеснялись отходить от них в сторону.