Дрим-каст (СИ) - Прягин Владимир

А вслед за ним протаяла и стена, на месте которой появилась трёхмерная цветная картинка, предельно реалистичная. Я будто оказался перед киноэкраном, где «глубина кадра» была уже не метафорой из лексикона критиков, а физическим свойством.

В кадр попала терраса, выстланная гладкими плитами. Она пустовала. Метрах в пятнадцати от меня виднелась изящная балюстрада, а за ней открывался летний пейзаж. Зелёная долина раскинулась под белыми облаками, сверкала лента реки. Левее был горный склон, на котором расположился замок.

И замок этот не выглядел фэнтезийно-условным, как в детских мультиках. Он был пропитан грубой материальностью, от фундамента до верхушки. Заднюю его часть неведомые строители вырубили прямо в скале, переднюю же сложили из крупных гранитных блоков; прямоугольные башни с узкими вертикальными окнами стояли незыблемо. Цитадель окружали домики с черепичными крышами и сады. А справа, в отдалении над рекой, висел дирижабль.

Изображение не было статичным. Над террасой порхала бабочка — у неё были ярко-алые крылья, очень большие, каждое размером с ладонь. А на речной воде золотились, слегка подрагивая, блики от солнца.

Так продолжалось секунд пять-десять, после чего картинка застыла, превратилась в стоп-кадр. Но я, как загипнотизированный, продолжал таращиться на неё. Опомнился лишь после того, как Джеф окликнул:

— Ау! Ну, и как тебе? Впечатляет?

— Что это было?

Я с трудом убедил себя, что всё происходит на самом деле, и ошеломлённо повернулся к нему. Насладившись моей реакцией, Джеф с ухмылкой сказал:

— По-моему, приятель, тебе не помешает промочить горло.

— Это уж точно…

Шагнув к столу, он выключил компьютер. «Киноэкран» погас, и стена вернулась в прежнее состояние. Джеф призывно махнул рукой и направился к выходу из подвала. Я, как сомнамбула, пошёл следом.

Мы поднялись по лестнице, свернули на кухню. Он выставил на стол два стакана и щедро плеснул в них виски. Я опрокинул свою порцию залпом, крякнул и выжидающе посмотрел на Джефа. Тоже сделав глоток, он поинтересовался:

— Слышал про Корнеллский университет?

— Ну, в общих чертах. Престижный, входит в Лигу плюща.

— Угу. А ещё там есть лаборатория когнитивных процессов, я в ней работал. Потом меня сманили сюда. Был большой проект в Нью-Пасифик, мощное финансирование. В итоге всё здесь накрылось, но речь сейчас не об этом. Ещё вопрос к тебе — термин «искусственная нейронная сеть» тебе что-нибудь говорит?

— Нет, впервые слышу.

— Окей, — вздохнул Джеф, — попробую коротко…

— Но попроще, как для детишек. Я в этом полный профан.

— Ну, это такая штука техническая, которая моделирует работу живых нейронов. Использует тот же принцип организации. Она как бы обучается, улавливает сложные взаимосвязи. Поэтому может решать задачи, которые недоступны обычной вычислительной технике. Всё это — пока больше в теории, но на практике тоже кое-что получается. Тему всерьёз окучивают с пятидесятых.

— Ого, звучит как фантастика, — сказал я. — То есть у тебя в том шкафу…

— Да не торопись ты! Не забегай вперёд! Объясняю же — пока в основном теоретические подвижки. Практически же мы занимались распознаванием визуальных образов. Ну, в смысле, обучали машину, чтобы она их распознавала. Сигнал шёл от фотоэлементов к ячейкам памяти. Одна из задач была — добиться того, чтобы машина смогла читать почерк человека.

— Это так сложно?

— А сам подумай. Рукописную букву каждый из нас напишет чуть-чуть по-своему. А если ещё и наспех, коряво? Получатся очень разные маленькие рисуночки. Их даже человек не всегда может разобрать, а тут — железяка.

— Теперь дошло.

Джеф налил нам ещё и снова заговорил:

— Три года я здесь прожил. Работал в лаборатории, миль десять за городом. Там целый научный центр. Но прошлым летом нам объявили, что проект с искусственными нейронами закрывают. Новые спонсоры сочли его, дескать, бесперспективным. Ну и вообще, в последнее время распространилось мнение, что нейронные сети слишком уж ограничены по возможностям. Поэтому акцент сейчас больше на традиционную кибернетику.

— Ты с этим не согласен?

— Нынешние модели сетей — совсем ещё примитивные, разумеется. В том числе и та, что была у нас. У меня, правда, были мысли, как её можно усовершенствовать, но тут нас прикрыли. Команду разогнали, научный центр перепрофилировали. И меня уволили тоже. Я бы вернулся в Штаты, но там эта тема тоже сейчас в загоне. А ещё интуиция мне подсказывала, что уезжать не надо. Короче говоря, я потратил все сбережения, чтобы собрать новую машину-распознаватель, более эффективную. Здесь, у себя в подвале. Казалось — ещё чуть-чуть, и будет прорыв. Но дело застопорилось, я начал психовать…

Поморщившись, он продолжил:

— И вот однажды, с месяц назад, сижу дома вечером и пытаюсь понять — где я напортачил? Настроение — на нуле, да ещё погода отвратная. Шторм пришёл с океана, причём с грозой, хотя на дворе декабрь. Думаю — может, хватит ерундой заниматься? Брошу тут всё, поеду обратно в Штаты… Но решил закончить-таки серию тестов с распознаванием картинок. У меня как раз был забавный опытный образец — детские каракули. Выпросил у соседа — его сын-второклассник накорябал стишок на листке бумаги…

— Что за стишок?

— Пацанёнок сам сочинил, дурачился просто: «Вот стоит огромный дуб, у него огромный зуб. А дупло — большая пасть, можно прям туда упасть». Зарифмовано гладко, я бы так не сумел. Ну вот, я этот листок засунул под фотоэлементы, и машина стала соображать. В итоге распознала почти весь текст и вывела на экран — результат отличный, неожиданный совершенно. Раньше такого не было. Я, естественно, озадачился, а потом…

Джеф сбился и в затруднении пошевелил пальцами, подбирая формулировку. Продолжил с некоторой заминкой:

— Показалось, что воздух загустел, что ли, структурировался по-новому… Да, глупо звучит, согласен, но я не знаю, как ещё объяснить. Факт тот, что я это ощутил тогда и малость перепугался. Подумал — может, из-за грозы такое? Выскочил из подвала, глянул в окно, там молнии — одна за одной. Выстраиваются шеренгой буквально, с юга на север, как будто их меридиан притягивает. Сюрреализм…

— Ну-ну, и что дальше?

— Дальше как раз-таки — самый смак. Вернулся в подвал, а там у меня в углу стоял лист матового стекла. Ну, знаешь, из тех, что в двери вставляются. Остался ещё от прошлых хозяев. И вот гляжу — на этом стекле изображение проступает. Как в телевизоре, только лучше. Цветное, чёткое. Дуб с зубами.

— Чего-чего?

Поперхнувшись виски, я вытаращился на Джефа. Осклабившись, он кивнул:

— Вот и у меня была такая реакция, только ещё сильнее. Я даже думал, крыша у меня съехала. Но потом убедился — нет, всё реально. Дуб на стекле — примерно как из того стишка, что я скормил машине. Но именно что «примерно». Как будто этот стишок попался чокнутому художнику, который поизгалялся на всю катушку. Каждую складку прорисовал на коре, и листья, и пасть с зубами. На нормальный дуб это уже вообще не было похоже. Какой-то древесный монстр…

— М-да, могу представить.

— Но логику-то мне не отбило. Понятно ведь, что этот эффект с рисунком — из-за грозы. Насколько всё это бредово и фантастично — вопрос десятый, я его отложил на потом. Кинулся к столу, пока гроза не закончилась, вырвал из блокнота листок, написал на нём первое, что в голову пришло: «Старинная крепость на горе летом». Сунул листок, под фотоэлементы. Машина распознала фразу, вывела на экран, и я её сохранил, как отдельный файл. А на стекле появилось изображение. Та самая картинка, которую ты только что видел…

Несколько минут мы молчали. Я переваривал информацию, а Джеф, погрузившись в воспоминания, барабанил пальцами по столу. Наконец я заговорил:

— А позже, обдумав всё на свежую голову, как ты это интерпретировал? Нашёл объяснение тому, что произошло?

— Ну, чисто теоретически, — сказал Джеф, — нейронные сети в будущем смогут делать картинки по описанию — есть такие прогнозы. Но до этого уровня нам ещё — пахать и пахать, полвека как минимум… А машина в подвале — простенькая, она на такое, естественно, не способна. И если бы не гроза…