— Слушаю? — донёсся недовольный голос из трубки.
— Это Миша, «Моцарт». Капитан Игорь Смирнов просил сообщать, если что. Можно с ним соединить?
— Соединяю, — проговорили на том конце, и снова начались гудки.
— Слушаю? — ответил мне сонный голос Игоря.
— Игорь, это Миша. На меня напали, у меня в общежитии афганец. Ему нужна медицинская помощь. — быстро начал объяснять я.
— Понял, комната 313? — спросили у меня.
— Да.
— Сейчас приедет скорая с нашими ребятами. Обеспечь проход в общагу, — проговорил Игорь и, немного подумав, добавил: — И я подтянусь. Жди.
Я повесил трубку и, благо, было недалеко бежать. А уже через пару минут я поднимался по лестнице к Армену, а уже оттуда спускался к вахте. На своём посту Марии Ивановны не оказалось, а вот вход был закрыт изнутри на навесной замок. Постучав в её комнату, я принялся стучаться в дверь, однако крепкий сон женщины мои старания не разбудил. И тут я услышал, что ко входу подъехала скорая. Я снова побежал к двери. Мысль пришла внезапно — как пел Цой (а в этом времени еще будет петь): «Если заперты двери — вышиби двери плечом». С этой мыслью я схватил с пожарного щита багор и одним движением сорвал замок вниз.
Первым в дверь вошёл Игорь — заспанный, но в костюме. А следом за ним — ребята в белых халатах и масках. За открытой дверью стояла карета скорой помощи.
— Что, Саш, не спится? — спросил Игорь, пожимая мою руку. — Веди!
— Короче, он тихо ко мне прокрался в комнату, хотел пробить мне череп шомполом, — произнёс я, показывая на ухо.
— Ничего себе? — удивился Игорь. — Глубоко царапнуло по черепу сзади. С нами поедешь, зашьём тебя снова. А ты что?
— Рычаг локтя. И когда уходил от преследования кувырком назад, ногой, видимо, задел голову… — уклончиво рассказывал я.
— Видимо задел голову… случайно, значит, Саш, — протянул Игорь. — Ну да ладно, поговорим еще об этом.
Подойдя к моей комнате, я постучал.
— Эй, уходи, да! Спят все! — донеслось изнутри.
— Это кто? — спросил Игорь у меня.
— Армен из 205-й, — ответил я.
— А, юный святой Валентин, — что-то своё вспомнил Игорь.
— Армен, открывай, я скорую привёл! — повысил я голос, говоря в дверную щель.
Изнутри раздался скрип, и дверь отворилась. В проходе стоял Армен с ножом.
— Оружие на пол! — быстро скомандовал Игорь, убирая руку за спину и откидывая полу костюма.
— Это не оружие! Это засов! — запротестовал Армен, отстраняясь назад бросая нож.
— Нож, тот, который я у них изъял вчера, — пояснил я.
— Армен, иди сюда! — позвал его Игорь.
— А вы кто? — спросил Армен недоверчиво, делая шаг вперёд.
— Милиция в пальто! — улыбнулся Игорь и, беря Армена за плечо, тихо произнёс: — Иди в свою комнату и про случившееся — никому! Понял?
— Понял, — ответил Армен и засеменил по коридору прочь.
— Ну ёшкин кот, — поморщился Игорь, входя в комнату. — У тебя, Саш, тут всегда так воняло?
— Нет, не воняло, совсем, — ответил я.
— Ага… Петя, Петя, дураком был, дураком видимо и помрёшь. Ребята, забирайте! Шомпол и нож тоже!
— Я думал, он умер, — проговорил я, стоя и видя, как ребята в белом кладут на носилки Петра.
— Кто еще знает, что он тут? — спросил Игорь.
— Вова, Армен. Их двоих через окно провёл, — произнёс я.
— Понял. Парни, накройте ему лицо, вон простыня, — распорядился Игорь. — Простыню потом новую себе купишь. Тем более она мокрая. В общем, есть варианта два: либо проводим как самооборону, и Вову — в соучастники в покушении на убийство, а Армена — в свидетели; а можно тихо всё сделать.
— От чего это зависит? — спросил я.
— От количества свидетелей. Если никого не встретим по дороге вниз. Завтра займусь с утра этим, точнее уже сегодня, отселим от тебя этого каратиста. Хотя проще было бы тебе квартиру найти. Ладно, пойдём. Кровать заправь, дверь закрой. Окно оставь открытым, пусть проветрится.
Я исполнял указания: заправил кровать (на удивление, матрац был совсем сухой), открыл окно и, взяв сумку с формой, закрыл дверь комнаты на замок — будто ничего и не было. Меня слегка потряхивало. Я всё думал о том, увидит ли нас кто-либо, но, спускаясь вниз, так никого и не встретил.
— Замок багром ломал? — спросил у меня Игорь смотря на лежавший на полу замок с открытой дужкой.
— Да.
— Протри багор и повесь обратно.
Не спорив и совершив все требуемые манипуляции, я сел в «Волгу», которая стояла сразу за скорой. Садясь на пассажирское сиденье, я положил сумку себе на колени. А когда колонна из двух машин тронулась, Игорь произнёс:
— Интересное дело. Толя «Кусок» сказал, что никаких действий больше не будет. Значит, Петр и его брат планировали это вдвоем, самовольно. Херово. Теряет прапор авторитет, значит. Как бы у афганцев бунт в расположении не назрел… — как будто ничего не произошло, спросил у меня: — Саш, второй группе сегодня что давать будешь?
— Что? — переспросил я.
— Ха! Ты же и под обстрелом был, и урку обезоруживал, и с братвой Курской дрался, а тут-то что переволновался? — перезадал Игорь мне вопрос.
— Я у него пульс проверил, думал, убил, — ответил я.
— Неизвестно, что хуже, Саш. Там кости внутрь черепа вошли, может, травма мозга такая быть, что Петька отвоевался уже навсегда. Далее возможна лежачая палата и утки под задницей на пожизненное. Но ты зря своих врагов жалеешь, это проблема спортсменов. Вас убить хотят, а вы все полумеры используете и потом, как по Достоевскому, думаете: твари вы дрожащие или право имеете. Младшего лейтенанта помнишь, которого спас ты?
— Ну да, помню, — ответил я.
— Он как заговоренный твердил, что Березину сдаться раза пять предлагал. Чуть не умер, исполняя закон. А закон, Саша, это, конечно, важно, но если тебя, к примеру, урод этот бы убил, кто бы нас тогда тренировал? Ты с твоей методикой можешь нашу борьбу с преступностью на новый уровень вывести. Вслушайся, Саш. Ты с твоей методикой много жизней хороших людей спасешь. Мы и в твоих тренировках тебе поможем, ты и Сидорова своего победишь, победишь ты, а выиграют мы все!
— Вы и про Сидорова знаете? — удивился я.
— О, Моцарт, ты даже не представляешь, в какую игру ты влез с теми таблетками…
Глава 25
Швы и принятое «царство»
— А что с ними не то было? — спросил я.
— С ними-то всё хорошо. Знаешь, как они в Союз попали? — прищурившись спросил меня Игорь.
Вопрос был, конечно, интересный. В моём времени всё можно было продать и купить, а тут появление американских сильнодействующих препаратов вообще казалось чем-то немыслимым.
— Он же из США приехал… — предположил я.
— Да хоть из Нигерии, через аэропорт не смог бы провезти. Это, Саш, дипломатическая почта постаралась, а значит, что его отец не шибко-то против, чтобы сынок запрещёночку контрабандную кушал. А отец Сидорова у нас кто?
— Дипломат какой-то, — ответил я.
— Неплохо для общажного Шерлока… — похвалил он меня.
Так меня называл только Армен, когда я ему шантажистов сдал. Игорь и это знает. Значит, Армен, нет-нет да, пописывает в КГБ откровенные бумажки или просто поделился с кем-то про негодяев. Вряд ли, конечно. Значит, теперь я знаю хотя бы одного, кто точно информирует Контору о моих похождениях в общаге.
— Саш, есть такая служба, чья работа тоже опасна и трудна, но направлена на разведку и контрразведку. ГРУ называется, и папа Сидорова — самый настоящий её агент. Вот его сынок, конечно, дуралей, но в МГИМО он доучится, послужит офицером, а там его как бы случайно зачислят в штат этих прекрасных парней годам к двадцати пяти. Поэтому с паренька, несмотря на то что папа теперь в Монголии, всё будет сыпаться как с гуся вода, — продолжал рассказывать Игорь, поворачивая на уже знакомую территорию с памятником Дзержинскому.
