Адвокат Империи 8 (СИ) - Фабер Ник

— Артём Райновский, — прозвучало у меня за спиной, когда я уже отвернулся от сидящей за столиком женщины.

— Что? — спросил я, повернувшись к ней.

— Ты меня слышал.

Так, вот сейчас, если честно, удивлён. Сергея Райновского, второго владельца фирмы наряду с Павлом Лазаревым, я видел лишь один единственный раз, да и то мельком. Когда в фирме творилась та история с Румянцевым и подставой Скворцовой. В остальное же время он там практически не появлялся, оставив всё на откуп Лазареву и предоставив компанию в его практически полное владение.

О том, что его сын, Артём Райновский, работал здесь, я тоже знал. Более того, его имя пару раз даже всплывало в наших с Громовым разговорах. На тот момент он занимал место одного из старших адвокатов в компании. Это тоже упоминалось в наших с Громовым беседах. Как и то, что он ушёл он из фирмы как раз пять лет назад. Именно его место потом занял Роман Лазарев.

Ещё тогда я думал над этим, но… зачем? Для чего сыну графа, у которого всё будущее, считай, уже устроено, заниматься хоть чем-то противозаконным?

Глупость, конечно. Даже просто подумать о подобном вопросе казалось смешным. Да тысяча причин. Буквально.

— При чём здесь он? — задал я прямой вопрос, вернувшись обратно за столик.

Сергеевна пригубила свой чай и покачала головой.

— Давно уже прошли времена, когда аристократы являлись гордостью государства, которому служили, — пробормотала она. — Все эти идеалистические фантазии о благородных и честных до мозга костей дворянах развеялись прахом. Теперь на первом месте стоит «бизнес». Влияние. Деньги…

Я не смог сдержать ироничной усмешки.

— А что? Неужто когда-то было иначе?

— Ты удивишься, Рахманов, но да, когда-то было иначе. Теперь же… Очень многие делают всё, что в их силах, чтобы сохранить то положение, которое у них имеется в этом стремительно меняющемся мире. Чаяния простых людей мало их заботят.

— Если заботили вовсе, — хмыкнул я в ответ. — Светлана Сергеевна. К чему весь этот разговор? Если вы хотите сказать, что Артём Райновский убил Громову, то…

— А разве я это сказала? — удивилась она. — Кажется, и словом об этом не обмолвилась.

— Тогда, может быть, мы пропустим романтические восхваления старых времён, когда трава была зеленее, а пение птиц веселее? Виктория не занималась делами по корпоративному праву. Её вотчиной являлась организованная преступность и…

Я резко замолчал. Ответ, который неожиданно пришёл мне в голову, казался настолько банальным, что я даже не сразу сообразил, а как мог пропустить его мимо себя. Ведь логично же. Да, Виктория не занималась этим направлением. Корпоративное право действительно стояло весьма далеко от организованной преступности.

Но и там и там была одна вещь, которая их объединяла. Вещь настолько простая, что мне хотелось ударить себя по лицу за то, что я сразу не подумал об этом.

Деньги.

Перед тем, как сформулировать свой следующий вопрос, я очень хорошо подумал. Потому что если я прав, то спрашивать это вот так в лоб… Ну, в общем, не самое это умное дело.

— Светлана Сергеевна, ответьте на мой вопрос, если сможете, — осторожно произнёс я. — Если не ошибаюсь, то есть один граф, который, скажем так, заправляет делами определённых людей в столице и…

— Я бы не сказала, что он ими заправляет, — пожала она плечами. — Скорее следит, чтобы никто не выходил за рамки дозволенного.

Надо же, а я думал, что Браницкий управляет этими уродами.

— То есть, он ими не командует?

— То есть, он следит, чтобы все играли по одним правилам и никто не задирал голову слишком высоко, — пояснила она. — А то и оторвать могут. В этом мире есть организации, по сравнению с которыми местная шушера не более чем надоедливые насекомые.

От этой аналогии я почему-то вспомнил один свой отпуск из прошлой жизни. Мы с тогдашней моей «подругой», с её же уговора, полетели на две недельки на острова. Те самые, где ты снимаешь дорогущий домик на самом берегу лазурного океана и проводишь половину следующего месяца, наслаждаясь покоем, океаном, горячим песком и спелыми фруктами.

По крайней мере, такая была задумка. К несчастью, примерно на четвёртый или пятый день меня укусила какая-то дрянь. Да так, что я потом несколько дней в горячке валялся и ещё столько же после этого дела отходил.

— Даже насекомые могут очень больно укусить, — поморщился я.

— Но они не смогут оторвать тебе голову и проглотить её за один присест.

— Это вы… — я задумался о том, а стоит ли открыто называть такие вещи? Немного подумав, всё же решил лишний раз не дёргать судьбу за хвост. — Есть, в общем, ребята, которые очень любят ящериц.

— И говорят по-китайски, — хмыкнула в ответ Сергеевна. — Значит, ты и об этом знаешь.

— Скорее слышал краем уха.

— Ну, тогда забудь о том, что слышал, — посоветовала она мне. — Правило «меньше знаешь — крепче спишь» тут применимо как нельзя кстати.

— Да я только рад буду. И всё-таки. Разве Безумный граф не занимается тем, что держит эту, как вы выразились, шушеру, на коротком поводке. И, насколько я знаю, он пришёл на это место пять лет назад. Как раз примерно в то же самое время, когда убили Викторию.

— Я всё ещё не услышала твой вопрос.

— Он в этом замешан?

Светлана несколько секунд молчала. Судя по её лицу, она явно раздумывала о том, что стоит сказать. Или нет. Если честно, то по её лицу я вообще мало что мог понять. Если бы она после этой паузы вдруг заявила, что хочет ещё одну чашку своего чая с молоком, то даже не удивился бы.

— В каком-то смысле, можно сказать, что он восстановил порядок в городе, — наконец сказала она. — И, нет. К убийству Виктории он не имеет отношения. На самом деле, учитывая его характер, граф скорее бы убил бы на её собственных глазах её мужа. Только для того, чтобы донести мысль о том, что она занимается не теми делами, которыми стоит. При всей своей… экспрессивности женщин Браницикй не трогает почти никогда. Такой вот он джентельмен.

Последнее слово она произнесла таким голосом, словно хотела сплюнуть жгущую язык желчь.

— Если он тут не при делах, то при чём здесь Артём Райновский? Он ведь давно не работает в фирме.

— И что? — спросила меня в ответ начальница отдела кадров. — Думаешь, что это мешает ему заниматься тем, чем он занимался пять лет назад?

— Получается, что его работа в тех фондах…

— Всего лишь продолжение того, чем он занимался, — кивнула она и следом добавила. — Только в больших масштабах.

— Ясно.

Ага. Ясно… Хотя, на самом деле, мне действительно всё было ясно. В кой-то веке. Ну, или же я очень хотел так думать. По крайней мере, ситуация вырисовывалась более чем стройная. Вопрос в другом: как всё это подтвердить?

Хотя нет. Не совсем верно. Есть ещё один вопрос: что мне со всем этим теперь делать?

— Последний вопрос, — сказал я, но следом быстро себя поправил. — Точнее, два. Первый — не осталось ли, часом, где-нибудь копий того дела, которое я искал?

— Нет, Рахманов, — отрицательно ответила она. — Не осталось. Я тебе скажу даже больше. Эта информация никогда не попадала в архив этой фирмы.

Забавно. Она сказала «этой», а не «нашей». Но сейчас важно другое.

— Но это же глупость какая-то. «Лазарев и Райновский» — огромная фирма. Одна из самых крупных в городе, если не самая. Неужели не осталось ни единого упоминания того, над чем работал один из её старших адвокатов пять лет назад?

Вопрос, между прочим, не праздный. Да, после закрытия дела в архивы уходили все материалы. Но сделать так, чтобы они ушли ЦЕЛИКОМ, при этом не оставив после себя практически ни единого упоминания, было практически невозможно. Имелись регистрационные данные. Бухгалтерские проводки. Счета на оплату услуг. Налоговая отчётность. Да хоть те же карточки дел или банальные упоминания в книгах регистрации входящих и исходящих документов. Бумажный след был огромным, что подтверждали огромные архивы фирмы.

— Вижу, что уже и сам подумал о всех сопутствующих возможностях, — вздохнула она. — А теперь скажи мне, в каком случае всего этого не будет? Ты вроде способный и толковый. Неужели мы зря тебя оставили после испытательного срока?