Эта прерогатива находилась в ведомстве юриста, который его вёл. А вёл его именно Роман Лазарев, даже несмотря на то, что этим делом занимались мы с Настей. В данной ситуации мы выступали не более чем его доверенными лицами, которые притворяли в жизнь ЕГО решения.
По крайней мере, именно так и должно было быть в реальности. Кому какое дело, что мы сами вели этот процесс. Нам дали временные полномочия на самостоятельную работу? Дали. И точно так же, как их дали, их могли и забрать.
И я почему-то абсолютно не сомневался в том, что наши с Настей разрешения на самостоялку уже были аннулированы.
— С Романом связались адвокаты, представляющие Меркулова, и сделали предложение. В свете открывшихся фактов я предположил, что это будет наилучшее решение с точки зрения текущих обстоятельств.
— Каких обстоятельств?
— Сам посмотри, — сказал он, после чего передал мне конверт.
Внутри лежали фотографии. Явно сделанные на хороший объектив, они снимали широкие окна знакомого мне здания. Слишком знакомого. Впрочем, само по себе оно мало кого могло заинтересовать.
Куда любопытнее то, какая картина открывалась на этих снимках.
— Это какая-то тупая шутка? — спросил я, подняв глаза на Лазарева.
— Нет. Боюсь, что это весьма неприятное развитие событий, — произнес он, и, кажется, в его голосе прозвучало сожаление. — Мы получили эти снимки сегодня утром.
На первой фотографии через панорамное окно было хорошо видно, как я стою с Лизой в номере отеля, который сам же и снял для неё. Следующая фотография. На мне другой костюм. Мы сидим на её кровати и что-то обсуждаем. Следующая. Она обнимает меня за шею…
Это был сегодняшний снимок. Я как раз завёз Елизавету в отель перед тем, как ехать на работу. В тот момент она уже отошла от всего произошедшего и наконец смогла поверить в то, что всё действительно закончится. Она была счастлива. Настолько, что сама меня обняла.
В этом поступке не было какой-то сексуальности. Просто искренняя благодарность, выраженная в секундной физической близости. Я-то знал, что в тот момент она плакала, уткнувшись носом мне в плечо.
Но сейчас… Какая, к чёрту, разница, как обстоят дела на самом деле? Важно не то, что ты можешь доказать, а то, как ты представишь это в суде.
Я поднял голову и посмотрел на Лазарева.
— Я с ней не спал.
— Я тебе верю, Александр, — участливо произнес он. — Но сам факт того, что на этих фотографиях вы вместе в весьма… провокационной обстановке, он говорит сам за себя. Как видишь, всё это выглядит не слишком хорошо.
Думай, Саша. Думай. Лаврентьев решил действовать настолько грязно?
Лично я в это не верил. После общения с ним у меня создалось определенное ощущение того, что работа для него — это не просто… работа. Он действительно горел своим делом и защитой своего клиента. Да, разумеется, в каком-то смысле он был лично заинтересован в том, чтобы прикрыть его, но не думаю, что при работе с другими людьми он вёл себя сильно иначе.
Или я всё-таки ошибся?
— Вы сказали, что эти фотографии передали вам сегодня? — уточнил я.
— Да, — кивнул он. — И я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Ты хотел помочь этой девушке, но… Подобная близость между адвокатом и его клиентом или даже намёк на подобную близость может крайне плохо выглядеть. Думаю, что мне нет смысла напоминать тебе о том, какие могут быть последствия. Начиная от нарушения правил профессиональной этики и заканчивая возможными юридическими санкциями вплоть до отмены решения суда из-за признания твоих действий как предвзятых. И это только часть возможных проблем.
— Значит, Лаврентьев решил опустить до поганого шантажа, — вздохнул я и бросил фотографии на стол Романа. — Этого вам оказалось достаточно для того, чтобы согласиться на их сделку и закрыть дело, так?
— Я понимаю, что, скорее всего, не такого исхода ты ожидал, — вздохнул Лазарев и подошел ко мне. — Пойми, Александр. Роман рассказал мне о подоплёке этого дела. Я не меньше тебя хотел бы, чтобы всё вышло иначе. Но я должен заботиться о своей компании и людях, которые тут работают. Я не могу позволить, чтобы подобная, пусть и лживая ситуация, повлияла на людей, которые здесь работают, и наших отношениях с клиентами. Но!
Он сунул руку во внутренний карман своего пиджака и достал ещё один конверт. В этот раз совсем другой.
— Несмотря на всю эту ситуацию, я по-прежнему считаю, что наша семья должна тебе. И не злись на Романа. Он подписал ходатайство о закрытии дела потому, что я ему так сказал.
— Потому что он ведущий адвокат по этому делу, — сказал я, и Лазарев кивнул.
— Именно. Чтобы несколько компенсировать случившееся и показать тебе, что я верю в тебя как в юриста… Более того, я решил, что должен сделать что-то для адвоката своей компании. И я не люблю откладывать подобные дела в долгий ящик.
С этими словами он протянул мне конверт.
Нахмурившись, я взял его в руки и открыл. Внутри лежал сложенный лист бумаги. Развернув его, я сначала взглянул на поставленные под ним печати…
…и замер. Я уже видел их. Точнее, не их, а герб, что был отпечатан на листе под несколькими строчками.
Герб Имперского юридического университета.
Конец восьмого тома.
Девятый том здесь: https://author.today/reader/428186/3967225
Уважаемые наши дорогие читатели. Мы рады, что вам понравилась наша история. Поверьте, дальше она будет еще интереснее. Не забывайте про магическую силу лайков и ваших комментов)))
