Последний Герой. Том 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Вот такая, сука, любовь. Ха!

Когда за Машкой закрылась дверь, я задумался: с жильём тоже надо что-то решать. Остаться по старому адресу — уже не вариант. Небезопасно. Квартира засвечена во всех наших бумажках и приказах, фигурирует в дневнике ИВР, в адресной книге сотрудников отдела в дежурке и т.д. Кто угодно может пробить адрес и узнать, где я живу, особенно если учитывать, что у нас в конторе явно завелась крыса. Ведь кто-то же влез в компьютер Кобры.

Я задумчиво оглядел комнату, прикидывая варианты. Самое надёжное, конечно, было бы поселиться прямо в рабочем кабинете — так делали в мои времена многие опера, когда пахло жареным. Вроде, и неудобно, но тогда никто особо не удивлялся и не задавал лишних вопросов. Нормально считалось, всем понятно. А сейчас другие времена, другое отношение. Теперь это точно не поймут, начнут задавать вопросы, шушукаться по углам, а это мне как раз не нужно.

Тем более, денег теперь хватает. Грач мою долю выдал, и при желании я могу снять себе самую понтовую квартиру, с ремонтом, консьержем и кожаным диваном. Но всё это не по мне. Всю жизнь привык обходиться малым, не любил никогда лишний раз пускать пыль в глаза. Понтами сыт не будешь, а внимание привлекать сейчас вообще противопоказано.

Я задумчиво потёр переносицу. Значит, квартира нужна простая, но в тихом районе, без лишних глаз и соседей. Где-то, чтобы рядом не было никого, кто мог бы меня срисовать. Так и сделаю. Вопрос с жильём надо закрыть уже сегодня.

Я поразмыслил, и вышло, что безопаснее всего сейчас поселиться в ведомственной ментовской общаге Новознаменска. Жить среди ментов — самое безопасное, бандиты уж всяко не сунутся.

Теперь нужно было понять, как туда влезть. Предстоит обычная ведомственная бюрократия. Значит, придётся писать рапорт на предоставление койко-места, собирать бумажки, подтверждать, что у меня ни квартиры своей нет, ни доли, ни шалаша, ни даже старой юрты где-нибудь в степи. Потом заседание жилищной комиссии, ожидание решения… Такая «петрушка» может растянуться надолго.

А тут время дорого.

Но вот если в общаге найдётся свободное место, можно зайти с другой стороны: подсуетиться заранее, договориться с комендой, замаслить кого надо. Может, даже жилищную комиссию удастся аккуратно задобрить, чтобы всё ускорилось. Тут главное — не перегнуть палку и не засветиться ненароком. А то те, кому надо, быстро поймут, зачем я туда так упорно лезу.

Пожалуй, именно так и сделаю. Как только решение было принято, на душе сразу стало спокойнее. По крайней мере, я знал теперь, где приткнуться и с чего начинать. В моей ситуации это уже было немало.

Я достал телефон и набрал номер Оксаны. Она ответила сразу, будто держала трубку в руках и уже давно ждала моего звонка:

— Это я. Сохрани новый номер.

— Алло, привет, Макс!

Голос её звучал мягче обычного, и в нём даже проступило какое-то облегчение, словно ей было важно сейчас услышать меня и убедиться, что всё в порядке.

— Привет, Оксана. Слушай, — начал я, — у тебя, случайно, выхода на нашу ментовскую общагу нет?

На другом конце трубки повисла короткая пауза. Чувствовалось, что она слегка удивлена моим вопросом.

— Ты что, решил поселиться там? — наконец, спросила она с ноткой иронии и лёгким недоумением.

— Ну, пока вся эта байда утрясётся, лучше побуду среди своего брата, так сказать. Там спокойнее, надёжнее как-то.

Она задумалась буквально на секунду и ответила одобрительно:

— Вообще мысль правильная. Только лично у меня на коменду выхода нет. Хотя погоди-ка, там же Шульгин живёт, формально, по крайней мере. У него как раз пустая комната должна быть.

Я даже невольно приподнял бровь от удивления:

— Наш мажор? Он там не живёт, что ли?

Оксана тихо и чуть снисходительно хмыкнула в трубку:

— Ну, формально комната за ним закреплена. Только, сам понимаешь, Коля — «наследник престола» и подобных жилищ чурается. Но у него отец жёсткое условие поставил: жить в общаге, в коллективе, так сказать, привыкать к жизни простого опера. А по факту Коля снимает какую-то двухуровневую хату в элитном комплексе, с выходом на крышу и барбекю-зоной. В общаге просто числится, чтобы папаша не пылил. Привык он к другому уровню жизни, не по душе ему общие кухни и душевые кабинки на этаже. Только когда отец приезжает с проверками — он тут же возвращается в общагу и демонстрирует папе образцовую жизнь простого мента. Хитрец ещё тот, сам понимаешь.

Я невольно усмехнулся, представив себе эту картину:

— Отлично. Тогда я прямо сейчас Шульгину сам и позвоню. Спасибо, Оксан…

Я уже собирался прощаться, но её голос вдруг изменился, прозвучал напряжённо и встревоженно:

— Подожди, Макс, не клади трубку. У тебя точно всё нормально?

Я напрягся, мгновенно уловив перемену в её тоне:

— А почему ты спрашиваешь?

Она помолчала немного, будто подбирала слова, не зная, как лучше подать информацию:

— Ляцкий сегодня сообщил… Паук к нам в отдел заходил, ну этот, из следственного комитета. Листал в дежурке адресную книгу сотрудников. И Ляцкий видел, как он пальцем водил — что-то именно по строке с твоим адресом. Не знаю, к чему бы это…

Я покачал головой. Только этого мне сейчас не хватало. А в трубку проговорил уверенно и спокойно:

— Ясно. Что ж, ничего, разберёмся.

Оксана снова помолчала, и затем её голос зазвучал совсем иначе — теплее, почти по-женски заботливо:

— Ты только держи меня в курсе, Макс. Механизм твоего перевода уже запущен, скоро тебе проходить полиграф, это как только с больничного выйдешь.

— Да пройду я его, не проблема, — заверил я. Затем помедлил секунду и спросил уже другим, чуть задумчивым тоном: — Слушай, Оксана, а ты не знаешь случайно такого адвоката, по прозвищу Гуинплен? Он ещё в девяностые работал, а где сейчас — без понятия.

Оксана задумалась, и даже по трубке было слышно, как она напрягает память:

— Нет, не припоминаю такого. При мне точно никто с таким прозвищем не мелькал. А зачем он тебе?

Я снова помедлил, не хотел объяснять по телефону детали. Потом просто сказал:

— Не телефонный разговор. Потом расскажу лично. Ладно, давай тогда, до связи.

— Хорошо, Макс. Береги себя, — сказала она тихо и очень серьёзно.

Это прозвучало искренне и по-человечески. Я невольно улыбнулся этой интонации, и после короткого сигнала отбоя в трубке вдруг стало пусто и тихо, будто мне уже не хватало её голоса.

В это время в дверь квартиры позвонили. Блин! Машка чего-то забыла, наверное. На всякий случай я прихватил пистолет, снял с предохранителя, патрон уже был в стволе. Оружие держал в руке за спиной, так и пошел открывать. Сначала глянул в глазок…

Ого!

Это была не Машка… Даже через мутноватую стекляшку я узнал посетителя. Неожиданно, конечно… Спрятал пистолет в тумбочку и открыл дверь.

— Добрый день, Максим Сергеевич, — расплылся в лживой улыбке Паук. — Можно с вами переговорить?

Он переставил ногу чуть вперед, собираясь зайти внутрь, но я не пропускал его пока.

— День добрый… — прищурился я. — О чем хотите переговорить?

Глава 22

Паук стоял передо мной с невозмутимой, фирменной своей улыбочкой, которая, казалось, навсегда застыла на его гладко выбритом лице. Ни один мускул не дрогнул, ни один нерв не выдал в нём даже тени неуверенности. Взгляд внимательный, чуть прищуренный, будто он уже заранее знал ответ на любой вопрос и сейчас просто вёл аккуратную, выверенную партию.

— Может, всё-таки пройдём, Максим Сергеевич? — произнёс он доброжелательно, словно вежливо намекая, что у нас действительно есть повод для интересного разговора.

— Да говорите здесь, Евгений Эдуардович, — ответил я твёрдо, глядя ему прямо в глаза. — Мне некогда с вами чай пить и любезничать.

Паук покачал головой, словно слегка разочаровался в моих манерах. Потом посмотрел внимательно и отчётливо произнёс: