"Святые" 90-е Пионер. Том III (СИ) - Ветров Клим

Не дожидаясь, пока меня позовут, я поставил кружку на подоконник, оставив на пыли темный круг, и спустился вниз. Встретил его прямо у входа, перегородив дорогу.

— Какими судьбами, товарищ майор? — спросил я, стараясь, чтобы в голосе звучала лишь легкая усталость, а не напряжение.

Он остановился, уставился на меня изучающим, колючим взглядом, испытывая на прочность.

— Ты что ли за главного теперь тут? — пренебрежительно бросил он, игнорируя мой вопрос.

— Типа того, — не стал юлить я, держа его взгляд.

— Поговорить надо, — буркнул майор, отводя глаза и доставая из нагрудного кармана пачку папирос «Беломор».

— Так говори, — я скрестил руки на груди.

— Не здесь, — он резким движением головы указал на здание. — Тема деликатная.

Мы поднялись в мой кабинет — ту самую комнату с диваном. Майор прошелся по периметру, окинул взглядом голые стены, заваленный бумагами стол, потом тяжело опустился на стул. Он закурил, выпустил струйку едкого дыма и, глядя куда-то в угол, начал говорить. Деликатной темой оказался пришедший непонятно откуда, по каким-то остаточным каналам связи, приказ — встретить так называемый миротворческий контингент. А по сути, и это все понимали, даже этот твердолобый майор, — сдать город под управление иноземцам. Плюс к приказу из того же источника описание того что случилось с неподчинившимися вояками из соседней области. Их просто раскатали танками.

— Я с людьми посоветовался, — майор говорил с трудом, словно взвешивая каждое слово. — Говорят, что ты, конечно, тоже тот еще фрукт, но хотя бы наш, советский. И дела творишь, вроде бы, благие… А эти… — он сморщился, как от зубной боли, и махнул рукой, затушив о ножку стола недокуренную папиросу.

Выяснилось, что под началом майора оказался весь оставшийся контингент местной воинской части, и примкнувший к ним в результате каких-то договоренностей размещенный неподалеку танковый полк. Бойцов было не так много, основная часть личного состава разбежалась, но тех, кто остался — в основном офицеры да не успевшие смыться срочники, — набиралась почти тысяча человек. И главная проблема была в отсутствующем снабжении.

— Мне солдат кормить нечем! — майор зашелся сдавленным, яростным шепотом, вскочив и начав мерить комнату шагами. — Капусты квашеной на неделю осталось, хлеба давно нет, консервов нет! Сало прогорклое, да капуста эта… Черт ее дери! — он с силой ударил кулаком по косяку двери.

Накормить тысячу человек в сложившейся ситуации — задача архисложная. Но необходимая. Тысяча вооруженных мужиков, да с техникой, с танками… О таком подкреплении я и мечтать не мог, соображая, чем бы встретить этих «миротворцев». В голове уже начали складываться картинки: укрепленные КПП, блокпосты на выездах, наши ребята вместе с солдатами…

Но планы они на то и планы, что не всегда сбываются. Часы на стене показывали начало четвертого, когда в коридоре раздался топот и дверь с грохотом распахнулась, чуть не слетев с петель.

— Едут! — в кабинет, запыхавшись, ворвался Гусь. Его лицо было бледным, глаза выпученными от адреналина.

— Кто? — синхронно, как по команде, развернулись мы с майором.

— Колонна! Бронетранспортеры, машины… И флаги… чужие!

Оставив майора в кабинете с его тревожными мыслями, я выскочил в коридор. Гусь, уже оправившийся от первоначальной паники, стоял у окна, вцепившись пальцами в подоконник.

— С какой стороны? — спросил я коротко.

— Со стороны старой объездной, что к центру ведет. Минут пятнадцать-двадцать, не больше, и будут на въезде.

Пятнадцать минут. Времени в обрез.

— Собирай наших, и без лишнего шума.

Сам я уже бежал вниз, по лестнице, отдавая в уме приказы. Три машины: моя «Девятка», черная «Волга» и «Семерка». Автоматы, гранаты, три выстрела к РПГ-7. И всё. Против бронетранспортеров.

Через несколько минут наша небольшая колонна уже выруливала с территории комбината, набирая скорость на пустынной дороге. Я сидел на пассажирском сиденье «Девятки», за рулем — Слава-солдат, его лицо было сосредоточенным и жестким. Сзади, теснясь, сидели Гусь и Миха. Шухер, заняв место сзади с краю, молча раскуривал «Мальборо», выпуская едкий дым в приоткрытую форточку.

Дорога бежала под колесами, однообразная, серая. Я смотрел в лобовое стекло, пытаясь анализировать. Миротворцы. Обычно это МРАПы — бронированные легковушки, максимум — крупнокалиберные пулеметы. Легкое вооружение. Но тут — бронетранспортеры. Значит, это не просто наблюдатели. Это ударная группа. Какая именно? Европейцы? Американцы? Или, что хуже всего, какая-нибудь частная военная компания, у которой руки развязаны полностью.

— Пионер, а че делать-то будем? — нарушил молчание Гусь, наклоняясь вперед. — В лоб с гранатой на БТР не попрешь.

— Пока не знаю, — честно ответил я, не отрывая взгляда от дороги. — Смотреть будем. Если остановятся на въезде, попробуем поговорить. Если пойдут дальше…

— Если пойдут дальше, то что? — вклинился Миха, его бас пророкотал с заднего сиденья. — Предупредительный залп из калаша дадим?

— А Рпг на что? Шмальнем, мало не покажется!

— Одного залпа по броне мало, — мрачно заметил Слава, не сводя рук с руля. — Нужно попасть в борт, в корму. И то, если повезет. А они, если засекут, ответят таким огнем, что от нас мокрого места не останется.

— И что, просто так сдадимся? — Гусь снова заволновался. — Сдадим город этим… интуристам?

Я молчал. Ответа у меня не было. Все варианты были плохими. Лобовой бой — самоубийство. Переговоры — слабая позиция, диктовать условия не с чего. Отступление? Но куда?

— А если по флангам? — предложил Миха. — Из домов…

— На БТР — три выстрела, — резонно заметил Слава. — А их, говорят, несколько. Пока мы один подожжем, остальные нас раскатают.

Все взгляды невольно обратились к Шухеру. Тот молча докуривал свою цигарку, глядя в заляпанное грязью стекло. Он чувствовал на себе наши взгляды, но не оборачивался. Выдохнул последнюю струю дыма, выбросил окурок в окно.

— Сначала посмотреть, — наконец произнес он глухо, не глядя на нас. — Потом решать.

Его спокойствие, пусть и показное, немного охладило пыл. Да, сначала нужно увидеть. Оценить. Может, это просто разведка. Может, у них свои проблемы.

Но в глубине души я понимал: случайных гостей с броней в нашем мертвом городе быть не могло. Ехали за чем-то. Или за кем-то. И сейчас мы должны решить, как их встречать. С хлебом-солью или с единственным гранатометом.

Добравшись до крайней девятиэтажки, что стояла у самой объездной, мы оставили машины в соседнем дворе, за гаражами. И втроем, бегом, пригнувшись, пересекли открытое пространство и нырнули в подъезд. Лифт ожидаемо не работал, пришлось подниматься по лестнице, отмеряя пролеты тяжелым дыханием. Девять этажей — не самая приятная прогулка.

На крыше никого не было. Мы пристроились за невысоким парапетом. Я достал бинокль, смахнул пыль с линз и навел на ленту асфальта, уходящую за горизонт.

Недолгое ожидание показалось вечностью. Потом на стыке дороги и неба запеклось дрожащее марево. Темные точки. Сначала смазано, потом ближе, и вот они проступили четче. Колонна машин.

— Едут, — тихо сказал я, настраивая резкость.

В объективе поплыли очертания. Впереди, словно стальные скорпионы, выползли три «Брэдли». Их удлиненные корпуса, покрытые пятнистым камуфляжем, казались одновременно неуклюжими и стремительными. Массивная башня с 25-мм пушкой, похожая на раздувшуюся каплю, медленно поворачивалась, выискивая цели. Сварные швы, ребра жесткости на бортах, скошенная лобовая броня — машины не были новыми, на их броне читались следы службы: царапины, потеки ржавчины, свежие пятна краски, но это лишь подчеркивало их боевой опыт. Из верхнего люка командирской башенки одного из них торчал ствол пулемета, а рядом, в шлеме и тактических очках, сидела неподвижная фигура, чей взгляд, казалось, скользил прямо по нашему укрытию. От них веяло не просто угрозой, а холодной, выверенной силой, готовой в любую секунду обрушиться огненным вихрем.