Он доброжелательно мне кивнул, отодвинул стул, сел и произнес:
— Я, пожалуй, займу это место.
И занял, что характерно, фиг сотрёшь. Я с некоторым недоумением разглядывал непрошеного соседа с ног до головы, но тому было явно всё равно, что я о нем думаю или, что найду сказать. Он поставил ящичек на белоснежную скатерть, разделив пространство между нами ровно пополам.
— Чем обязан? — вежливо поинтересовался я, немного стесненный такой его бестактностью.
— О! Очень и очень многим, — усмехнулся джентльмен в соломенной шляпе, этакий дворянин на отдыхе. Дача, рыбалка, шашлыки — ну, вы понимаете. Улыбчивый, холёный, но нечто острое в лице не даёт расслабиться.
Где-то я такие лица уже сидел.
Тем не менее, он мне улыбался, я ему улыбался. Ну, а чего, не ногой же в морду сразу бить? Можно сначала и поговорить немного.
И потом я понял. Интуиция недобро шевельнулась. Мафиозо на покое, вот он кого мне напоминает! Дон на покое, под прикрытием. Сам мог стать таким же в прошлой жизни, если бы не погнался дальше — за атомоходами, космодромами и прочим.
А наша милая необременительная беседа — это мягкая подводка к навязчивому безусловному рэкету.
— Я так понимаю, список моих долгов у вас с собой? — усмехнулся я, приглашая перейти к сути.
— Ну, а как же, — с воодушевлением отозвался джентльмен. — И список такой есть. Почитываю, знаете ли, на досуге, периодически, чтобы не упустить детали. Ночей, можно сказать не сплю, ищу возможность подытожить расклад, так сказать. А тут вижу, вы идёте — лично. Какой, думаю, великолепный случай нам потолковать накоротке о делах наших нелёгких.
Я с молчаливой иронией во взгляде ожидал, чем дело разрешится.
— Думаю, настало время нам пообщаться лично, — добавил он.
Опа, тут я прищурился:
— А мы уже знакомы заочно?
— Лично мы ещё не общались, да — усмехнулся джентльмен. — Но, как мне сообщали, вы читали мое письмо.
Я нахмурился. Письмо? Какое ещё к черту письмо? Я невесть кому писем точно не писал. И не получал тоже. Хотя…
Я вспомнил. И все понял.
Я понял, кого он мне напоминает и кто он такой вообще.
— Рудльф Вадимович, — произнес я, быстро озирая окрестности. — Замойский.
Каких-нибудь стрелков, занимавших позиции на крышах вокруг площади я не заметил. Подозрительных личностей, обремененных оружием, но без обременения условностями я за соседними столиками тоже не разглядел. Только тёмный мрачный худой мужик в чёрном котелке стоит у входа, изображает торшер, я его даже помню, камердинер Замойских. Прохор, кажется…
— Вижу, ты вспомнил, наконец, — усмехнулся старик Замойский, ненавязчиво переходя на «ты».
Тот самый Замойский, патриарх рода, обещавший мне собственноручную месть в коротком, но емком послании полученном мною не так уж и давно. Просто столько всякого с тех пор случилось, я даже позабыл весь этот род, как факт.
А они обо мне не забывали.
— Ну надо же, — проговорил я. — Не ждал вас так рано.
— Неужто вообще не ждал? — Замойский-старший кажется даже немного обиделся
— В последнее время мне было не до проделок вашей гнусной семейки, — зубасто усмехнулся я ему в лицо.
— О, а что так? — где-то даже весело отозвался Замойский, вальяжно закидывая ногу на ногу, складывая руки на животе и глядя на меня с неподражаемым сочувствием. — Неужто желающих отвлечь твою милость так много?
Понятно теперь, у кого Замойский-младший нахватался этих своих раздражающих манерных жестов. Кем он все время пытался казаться, и никак не мог стать. Не дай бог никому такого дедушку.
И этот внезапно нагрянувший по мою душу психопат определенно никуда больше не спешил.
— Знаешь, дорогой ты мой, — доверительно сообщил мне Замойский — Придется этим всем всяким остальным смириться и подождать другой возможности. Я сюда первый пришел. И приоритет мой не уступлю никому.
Фига се, какой бодрый патриарх, между делом уже пролез в голову очереди, желающих содрать шкурку с княжеского волкодава. Вот так, раз-раз и в дамки. Однако, глаз да глаз нужен за этим бойким мафиозным дедулей.
Я ещё раз огляделся, прислушался к своему боговдохновенному шестому чувству, и понял, что оно меня не обманывало. Замойский тут один, если не считать камердинера Прохора. Так чего он сюда приперся и обгадил своим присутствием мой второй завтрак?
— И в чем же цель вашего бравурного появления? — немного типа удивленно осведомился я. — Надеетесь отравить меня вашим выдержанным сарказмом до смерти?
— О! Да! — захохотал Замойский-старший. — Такие шутки я тоже люблю. Но в данный момент я настроен смертельно серьезно. И так просто я вас отсюда уже не отпущу.
Опачки! И что же ты мне сделаешь, старичок-разбойник?
— Вижу, ты думаешь, мол, и что я тебе сделаю? — ухмыльнулся Замойский. — Старый разжиревший неловкий старикашка? Вижу, что так и думаешь. Позволь мне тебя просветить. В ближайшие. пять минут я предполагаю нанести тебе публичное несмываемое оскорбление. Для начала словом, но если понадобиться, то и действием.
Ого, какой грозный и бодрый дедушка. Похоже, старшее поколение Замойских было ещё теми отмороженными оторывшами. Замойский-младший, подвешенный мной лично за шею не так уж и давно, жалкое, слабое подобие стильного обаяния этих вымерших доисторических монстров.
Я этому безумному дедку даже где-то засимпотизировал. Говорю же, сам похожим мог стать в другом мире.
— Сейчас я немного занят, почтенный, — едва сдерживая иронию отозвался я. — Но я с удовольствием покончу с вами, при более удобном случае.
— А чего не сейчас-то? — старик Замойский хищно наклонился вперед. — А чего не прямо здесь? Я-то слышал, ты весь такой неуёмный дуэлянт. Сорвиголова! Или тебя что-то смущает? Племянника моего, придурка недалекого, ты также зажигательно провоцировал? А чего ж второго тогда, инвалида несчастного, безо всякого суда и следствия? Ну да, ребенка любой может обидеть, а рискни сейчас иметь дело со мной, выскочка убогий. Давай, не ломайся, как барышня! Вызови меня! Только ты — и только я, на этой площади с последним ударом полуденого колокола!
В этот момент официанточка дрожащей рукой поставила передо мной долгожданный кофе. Но пить его мне уже совсем не хотелось.
Нда. Как это грамотно он всё распланировал. Десятки ушей в этом кафе и на этой площади слышат, десятки глаз видят — он бросил мне вызов, прямо в лицо, и как я теперь могу тут отступить? Ну, в смысле, могу конечно, но зачем? Дедушка так старательно нарывается, можно и уважить патриарха…
— А вы уверены, почтенный, что выбрали подходящий день, чтобы умереть? — задумчиво произнес я.
— Слушай, не заставляй меня бить тебя перчаткой по морде, мы же дворяне, как-никак, — оскалился Замойский-старший. — Я своего добьюсь, так или иначе.
Пожалуй, действительно. Этот добьется своего, чем бы оно для него не обернулось.
— Что вы предлагаете? — утомленно вздохнул я.
— Только ты — и только я, друг напротив друга, на этой площади, ровно в полдень, — процедил Замойский.
— Полдень через четверть часа, — заметил я, искоса глянув на городские часы на башне над ратушей, слева от графского особняка.
— Значит, у тебя есть повод не тянуть с размышлениями, — пожал плечами Замойский. — Можешь даже завещание успеть написать, если ещё этого не сделал.
Блин, и к чему он меня так явно подталкивает? Он же видит, что я это тоже вижу? Мне прибить дедушку на дуэли много сил не потребуется. Так чего он задумал на самом деле?
— В чем подвох? — прищурился я.
— Да ни в чем! Просто я хочу убрать тебя, — оскалился. Замойский. — Ты меня задолбал уже. И ладно бы просто речь про убийство племянников. Куда не кинь — везде ты. За какую проблему не возьмись, а это твоих рук дело, какой ящик не открою, а ты там уже пошарил. И одно цепляется за другое, а потом тащит за собой третье. Мне это уже всё осточертело. Я выдерну тебя из этой головоломки — и она сама развалится.
Ага, размечтался.
