— Марьяна, — строго и сухо сказал я.
Она вздрогнула, подняла на меня глаза, полные слез.
— Ты уезжаешь, — ее голос был надломлен.
— Я вернусь. Обещаю, — мое намерение прояснить наши отношения перед отъездом дало серьезную трещину.
— А если нет? — слезы потекли еще сильнее. — Если тебя убьют? Если… если ты забудешь меня?
— Я никогда не забуду, — я обнял ее, крепко, так, чтобы она почувствовала тепло моего тела, чтобы почувствовала, как стучит мое сердце. Я вдыхал запах ее волос, запах степи и полыни, запах, который стал для меня родным.
— Я буду ждать, — сказала она, прижимаясь ко мне, будто ничего и не было прошедшей ночью, будто это не она сбежала испуганной ланью.
— Все будет хорошо, — прошептал я ей на ухо. — Просто верь.
Я поцеловал ее в мокрые от слез щеки, отстранился, не смея сейчас ее обидеть разговором о братских отношениях. Еще успеется. Не знаю почему, но во мне иссохли последние капли сомнений, ожидание чего-то плохого — напротив, укрепилась уверенность, что расстаемся мы ненадолго, что ничего с моими людьми не случится.
Впереди был долгий путь. Через несколько часов, распрощавшись с шахом, получив алмаз и последние наставления, объединившись с мощным эскортом, я покину Кабул. Копыта моего коня поднимут пыль на Великом колесном пути — на дороге, ведущей прямиком в Калькутту, в гости к англичанам. Впереди ждала Индия.
