Сирийский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

Одна проблема — нет столика для подачи. Пришлось воспользоваться подносом с цветочным узором, который Тоня привезла от родителей. Как и огромное количество одежды, которая заняла половину югославского шкафа.

А ещё я не сразу нашёл глазами свой пылесос «Чайка» и утюг «Невский». Чувствую, что постепенно идёт освоение моей холостяцкой квартиры.

— Саша, почему пахнет… да ты ж мой герой, — расцвела Тося, когда увидела, как я несу поднос к кровати.

Про себя я тоже не забыл и сделал несколько бутербродов из «Финского» сервелата с Бородинским хлебом.

— Приятного аппетита, — сказал я, присаживаясь рядом.

Взяв свою кружку с чаем, я отпил горячего напитка и наблюдал за изящным поеданием куска торта «Сказка» моей девушкой.

— Ты чего так смотришь? — посмеялась Тося.

— Просто с подобным аппетитом, как у тебя, надо было ещё и макароны сварить с сосисками.

Пока мы завтракали, я слушал от Тони последние новости в Торске. Она давно оформилась в нашем полку. Уже проводит предполётные медицинские осмотры.

— Люди все хорошие, приятные, вежливые. Медведев самый лучший, но постарел командир.

— Плохо выглядит? — спросил я.

— По-разному. А вообще, когда ребята приходят к начмеду оформляться на медкомиссию в Афганистан, мне прям каждого хочется остановить. Вроде бы там всё более-менее спокойно, но это так только в сводках.

Рассказала Тося и о похоронах Тобольского. На вдову Олега, по её словам, было тяжело смотреть.

— Вручили ей звезду Героя. Но… разве мужа это вернёт? — задалась Тоня извечным вопросом.

Грустный разговор перевели в более весёлую тему. Антонина, пока нас не было, помогала супруге Кеши с детьми. Одной Лене было тяжело с двумя малышами. «Вызвали» и маму Иннокентия, и маму Лены. Даже маму Тоси Серафиму Григорьевну призвали на помощь. Они с тёщей Кеши родственники. В общем, у детей няньки были распределены согласно графику.

Выходные мы провели «на расслабоне». Никакой работы, войны и житейских проблем. Днём — прогулки, а вечером и ночью — кровать. Мне стало казаться, что я просто не могу «надышаться» Антониной.

Но кроме неё у меня был ещё и служебный долг. А он предполагал, как минимум, появление в части с полным докладом о командировке полковнику Тяпкину — командиру 969-го инструкторско-исследовательского вертолётного полка.

После утреннего построения в понедельник, я поспешил в кабинет Андрея Фридриховича.

— Товарищ полковник, разрешите войти? — приоткрыл я дверь и получил утвердительный ответ от Тяпкина.

Командир полка сидел за рабочим столом, просматривая рабочую тетрадь и попивая чай из большой кружки с изображением шахматных фигур.

В интерьере кабинета поменялась лишь одна деталь — портрет Черненко был заменён на Горбачёва. Очень даже быстро, хотя Михаил Сергеевич выбран генсеком всего несколько дней назад.

— Саша, проходи, — махнул мне Тяпкин и встал со своего места.

Я подошёл к его столу и выпрямился.

— Товарищ полковник, майор Клюковкин с группой офицеров полка прибыл из служебной командировки, — доложил я.

— Молодцы. Садись, — крепко пожал мне руку командир, указывая на стул.

— Спасибо.

Тяпкин предложил чай, от которого я в столь зябкую погоду не мог отказаться. Тем более что у командира он был с мятой.

Андрей Фридрихович расспросил о командировке. Особо его интересовали события в Пальмире и обстановка в Сирии. В течение нескольких минут я всё рассказал, и мы перешли к обсуждению внутренних вопросов.

— Сан Саныч, как ты понимаешь, в стране изменения. Новый генеральный секретарь, — кивнул Тяпкин на фото Горбачёва на стене.

— Такие новости мимо не проходят.

— Вот-вот, — сказал Тяпкин, встал со своего места и пошёл по кабинету.

Андрей Фридрихович молчал, но вид у него был задумчивый. Как будто командир полка чувствует приближение чего-то… непонятного. Но я с трудом верю, что такое чувство могло быть у советских людей всего через несколько дней после прихода к власти Горбачёва.

— У командира не всё в порядке со здоровьем. Сильно сдал в последнее время. Да и с Главкомата достали его. Лезут в работу, — сказал Тяпкин, пройдя по кругу и остановившись напротив телевизора.

Ведущий программы рассказывал об одном из «основополагающих» праздников — Дне Парижской Коммуны.

— Что думаешь, Саш? — спросил командир полка, приглушив звук на телевизоре.

Полковник Медведев, как говорится, настоящий мужик. Хотелось бы к нему зайти и самому спросить о его здоровье. Не верилось мне, что он «сдаёт».

— Командир, на пенсию пойдёт? — спросил я.

— Да. Должность заместителя начальника управления армейской авиации ему уже не светит. Там начинают ставить своих людей. Поэтому он мне сам предложил, чтобы я занял его место во главе Центра.

Отличная рокировка! Главное, что командовать Центром будет свой человек. Тот, кто знает всю местную «кухню».

— Пока не поздравляю, но я рад за вас, Андрей Фридрихович.

Тяпкин улыбнулся и вновь занял своё место. В этот момент у него зазвонил телефон.

— Тяпкин. Да. У меня сидит. Понял, к 11:00, — ответил на звонок командир полка и повесил трубку.

— Меня уже ищут? — спросил я.

Тяпкин улыбнулся, расслабляя галстук на рубашке.

— А как же! Ты из командировки приехал и целых два с половиной дня не был в части. Все уже волнуются.

— Значит, предыдущие несколько месяцев никто не переживал, а тут к командиру полка зашёл и уже ищут.

— Ну ладно. Это замполит Центра звонил. Сказал, что на вас прибывших, пришли награды. В 11.00 вручение.

Интересное кино! Наверняка это награждение за Пальмиру. Я ещё в Тифоре писал на подчинённых представления и передавал их в Дамаск заместителем командира корпуса полковником Каргиным.

Похоже, что Виктор Викторович перед гибелью документы успел передать, раз они уже получили одобрение. А может и генерал Чагаев ещё помог.

Вот только на себя я ничего не мог написать.

— Но для тебя это ещё не всё. Ты готов к повышению? — спросил Тяпкин.

Я догадывался, что после гибели Тобольского меня могут назначить на место командира эскадрильи. Жаль, что данное продвижение по службе у меня будет вынужденное.

— Я готов.

Тяпкин улыбнулся, поднялся с места и протянул руку.

— Тогда, поздравляю Саша. Сейчас твои навыки нужны именно на этом поприще. Пора новую поросль молодых лётчиков готовить. Передавать, так сказать, весь свой опыт и знания.

— Спасибо, товарищ полковник, — пожал я руку Андрею Фридриховичу.

— Сколько тебе нужно времени? — уточнил Тяпкин.

— Думаю, что до конца недели я уточню всю обстановку, переговорю с замами и командирами звеньев и могу…

— Стоп! Тебе это не нужно, Саш, — перебил меня командир полка.

— Не совсем понимаю, Андрей Фридрихович.

Тяпкин улыбнулся и допил чай из кружки.

— Опыт можно передавать не только в качестве командира подразделения. Поэтому тебе предлагают занять должность преподавателя одного из циклов в Центре. Если быть точным…

Командир порылся в бумагах и нашёл какую-то телеграмму.

— Итак, предлагаю майора Клюковкина на должность преподавателя — старшего лётчика — инструктора цикла боевой подготовки по переучиванию лётного состава армейской авиации 433-го Центра боевого применения армейской авиации… пока прочитал должность, устал, — посмеялся Тяпкин.

Совсем неожиданно. Несколько лет назад я себя выше чем замкомэска и не представлял. А уж быть преподавателем тем более. Однако, это шаг вперёд. Плюс в том, что я по-прежнему смогу летать.

— Что скажешь, Саш?

— Мягко выражаясь, грубо говоря — неожиданно. Эскадрилья, получается, остаётся без командира и зама.

— Это не проблема. Есть кандидаты тебе на замену. Как раз всё им расскажешь и отправишься в соседнее здание.

Долго я не думал. Такие должности слишком часто не предлагают.

— Я согласен, товарищ полковник.

Немного осознав очередное назначение в моей военной карьере, я ушёл к себе в кабинет. Пока следовал по коридорам штаба полка, пытался сложить мысли в кучу.