Обострение (СИ) - Волков Тим

— Андрей! А со двора можно в село выйти?

— Да запросто! Там ворота только на ночь и закрываются…

— Мм…

Выругавшись, Иван Палыч выбежал на улицу. Конечно же, Андрюшку поблагодарить забыл — не до того стало!

Чёрт! Всё-таки упустил! Ну, как же так? Как же…

Да так! Он же врач, а не сыщик! Его дело лечить, а не за немецкими шпионами гоняться.

Упусти-ил!

Отчаяние охватило доктора, в глазах потемнело… Правда, ненадолго. Выйдя на улицу и чуть отдышавшись, Иван Палыч быстро взял себя в руки. Да, Штольц сейчас ускользнул… Но он — в Зарном! А Зарное — не город, надолго не спрячешься. День — два, шпион обязательно выдаст себя. Или соседи еще раньше заметят.

Что ж теперь? В больницу! Вернуться к непосредственным своим обязанностям. Кстати, именно там, в больничке, и будут искать доктора пристав с урядником… Да тот же Гробовский! И Аннушка, возвращаясь со станции, вряд ли пройдёт мимо.

Впереди, за присыпанным снегом зарослями рябины, показалась больница… Что-то вдруг затрещало…

Мимо доктора, поднимая позёмку, пронёсся…

…родной мотоцикл «Дукс»!

В седле сидел…

Чёрт! Да Штольц же! И чемодан с ним… старый, потёртый… привязан к багажнику бельевой веревкой.

Нет… не может быть…

Теряя по пути шапку, доктор опрометью бросился в больницу… Еще теплилась надежда, что…

Нет! У крыльца мотоцикла не было. Остались одни следы…

Господи! А если та же Аглая пыталась задержать шпиона, и он её…

Дверь вдруг резко распахнулась, и на крыльце показалась… собственной персоной Аглая, живая и здоровая!

— Иван Палыч! — приподняв брови, девушка всплеснула рукам. — А я ж думаю — вы уехали! Слышала, как мотоциклет завели… Еще обиделась — чего же не зашли-то?

Ну-у… хорошо, хоть так…

— Штольц! Ты его не видела? Не заходил?

— Штольц? — Аглая удивилась ещё больше. — Да нет, не видала уж его целую вечность… Ой, к нам, кажется, пристав! И урядник с ним, Прохор… на коне!

Шафиров не обманул, всё исполнил, как надо. Конного урядника тут же отправили на станцию — телеграфировать обо всем. Лаврентьев же с доктором уселись в смотровой и стали держать совет.

— Мотоцикл! — не в силах сидеть, Иван Палыч взволновано мерил шагами комнату. — Теперь понимаю… Последняя его надежда! Все дороги нынче — его! И, знаете, все казачьи разъезды шпиона спокойно пропустят. Он же, наверняка, поедет под видом испытательного пробега… Ну, помните? Как тот убитый мотоциклист…

— И сразу — к линии фронта, — покивал Лаврентьев. — Хитёр. Или просто повезло — воспользовался тем, что имелось. Как бы то ни было, а надо ловить! Эх, жаль, у нас телеграф-то еще не везде… А дорог… это у нас мало, а чуть западнее — так полным-полно! И все хорошие, расчищенные! Кати — не хочу. А фронт — вот он, считай, что уже рядом.

Останавливаясь у окна, Иван Палыч угрюмо потер переносицу:

— Думаете, может уйти?

— Как говорят шулера — как карта ляжет, — хмыкнул пристав. — Может и уйти. А, может — и нет. Тут от везения много зависит. Ещё — от нашей расторопности. Разъезды мы организуем, народ известим… А дальше уж не только от нас зависит! Контрразведка пускай тоже пошевелится!

— Вот именно. Контрразведка…

Тяжко вздохнув, доктор глянул в окно… и присвистнул, увидев въезжающие во двор шикарные сани, запряженные двумя гнедыми. В гривы коней были вплетены праздничные разноцветные ленты — Рождество! — нарядно одетый кучер выглядел, как министр.

— Кажется, гости к нам, — повернулся доктор.

Пристав подкрутил усы:

— Да уж слышу! Каблуки по крыльцу стучат…

Послышались взволнованные женские голоса… в смотровую ворвалась Анна…

— Меня Вера Николаевна подвезла… Иван Палыч! Беда!

— Что? Что случилось? — доктор подскочил к возлюбленной, обнял за плечи. — Ты цела?

— Не со мной беда… Вот, Вера Николаевна расскажет…

Ростовцева выглядела взволнованной и бледной, даже фазанье перо на дорогой зимней шапке — и то как-то грустно поникло…

— Вера Николаевна! Садитесь, вот… Что с вами? Воды?

— Да, если можно…

Выпив полстакана, помещица, наконец, взяла себя в руки. И обратилась к Лаврентьеву:

— Очень хорошо, господин пристав, что и вы здесь! Понимаете, моя кузины, Ксения… Они с Юрой поехали кататься… На малых санях… У нас, за усадьбой. Там липовая роща! Так красиво… Ксения как раз приехала на Рождество. Должны были к обеду вернутся, но… уже скоро темно! В роще их нет… И, я даже не знаю…

— Отыщем! — заверил пристав. — Сейчас вернется урядник, он на коне… Отыщем!

— Да уж… — Ростовская горестно качнула головою. — Знать бы только, где искать…

Пристав делал свое дело уверенно и спокойно. По возвращению урядника, тот час отрядил его на село — собирать людей с санями. Ну, не пешком же по всей округе рыскать! Правда, и сани не все подойдут, волокуши, к примеру — ни к чёрту. Однако, убивали двух зайцев — искали и пропавших, и шпиона… Правда, нужно было поторапливаться — скоро вечер.

— Да, Прохор… Ты сообщил? — на пороге осведомился пристав.

— Всё сделал, как приказали, господин штабс-капитан! — урядник вытянулся, щёлкнув каблуками, и придержал шашку. — Обещали выехать тот час же!

— А, может, и я вам чем помогу? — дёрнулся было доктор.

— Ива-ан Палыч! Мы уж как-нибудь без вас… — уходя, Лаврентьев саркастически хмыкнул. — Займитесь вон, лучше, Верой Николаевной…

Уже начинало смеркаться, когда на околице показались световые полосы фар. Послышался шум мотора, и во двор вполз длинный темно-зеленый автомобиль с поднятым верхом. Контрразведка!

Двигатель замолчал, и по крыльцу поднялись двое — капитан Семенов и поручик Гробовский. Оба с крайне деловым видом.

— Значит, говорите, мотоцикл? — прищурившись, уточнил капитан. — Марка, цвет, приметы?

— «Дукс», серого цвета… приметы… Ну, это ж не мерин!

— Я понимаю… Что ж, господин поручик — пора! Слава Богу, фары у «Руссо-Балта» яркие!

— Постойте!

— Нет, Иван Палыч! Делом своим займись… А нам уж позволь — своим.

Что ж, пришлось отпаивать госпожу Ростовскую чаем. С картофельными калитками, любезно предложенными Аглаей.

— Душечка, ваши пирожки чудо, как хороши! — помещица понемногу приходила в себя. — Вы никогда не служили кухаркой?

— Вера Николаевна! Порошу не переманивать персонал, — хохотнул доктор. — Тем более, Аглая Фёдоровна нынче у нас — заведующая больницей! Да, да, именно так.

Санитарка, услыхав комплимент, покраснела и, сославшись на неотложные дела, выбежала в коридор, в палаты… С эпидемий тифа справились, не так там и было людно.

Господ офицеры вернулись примерно через час. Анна Львовна первой заметила свет автомобильных фар, отошла от окна, закричала:

— Едут! Едут!

Едут…

С удачей или нет?

Господи… да хоть с чем-то бы повезло. Лучше бы — с Юрой и Ксенией, и чёрт-то с ним, со Штольцем! Мало ли нынче шпионов? Семёнов наловит ещё, за ним не заржавеет! Господи-и…

— Несут! — заглянув в смотровую, взволновано выпалила Аглая.

Несут…

Гремя сапогами в дверь вошёл Гробовский и с ним какой-то молоденький солдат с модными усиками, по-видимому, водитель «Руссо-Балта». Гробовский нёс на руках Юру… бледного, в мокрой одежде, уже покрывшейся ледяной коркой:

— Чаю! Горячего! Живо!

Аглая тут же засуетилась:

— Сейчас!

— Да тут можно и не только чаю, — усмехнулся Иван Палыч, доставая из шкафчика спирт. — Раздеть! Растереть! Укутать!

— Юра! — Ростовская со слезами бросилась к сыну. — Юрочка! Жив! Жив! Какое же счастье!

— В машине — второй, — Гробовский бросил на топчан шапку — упарился! — Без сознанья… Сейчас, притащим…

Вторым оказался Штольц!

Тоже мокрый, в заледеневшей шинели, без шапки… Волосы и усы — ледяные сосульки, на лбу растекался здоровенный синяк и кровавилась ссадина…

— Похоже, сильно ударился головой… Возможно сотрясение… — задумчиво прикинул Иван Палыч. Странно, но в этот момент он не испытывал к Штольцу никакой антипатии. Это сейчас был не враг, а пациент. Сначала вылечить, а уж потом…