Патриот. Смута (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Не думал, что окажусь в кольце врагов так быстро.

А у степняков еще и луки.

Слева в здании, с крыши которого я спрыгнул, ржали лошади. Взрыв и звуки боя, а также пожар пугали их. Пламя разгоралось. Дыма становилось больше, и животные паниковали все сильнее.

Рывком обогнул стол.

Мимо просвистела стрела. Черт! совсем нехорошо.

На меня почти сразу кинулся вооруженный прямым простым палашом и тесаком мужик. Достаточно хорошо одетый для местной братии. Помимо рубахи и портов на нем был потертый кафтан, добрая шапка с меховой опушкой и жилет, служащий и для некоей защиты и как душегрейка.

Он атаковал бесхитростно. Стиль напомнил мне манеру боя Григория. Рубанул, целясь сверху мне в правую щеку. Неумело, но быстро, наотмашь, вкладывая в хлесткий удар все. Польская выучка. Литвин? Или просто воевал с ними где-то на западе, поднаторел. Перенял привычку так биться.

Я отпрянул, пропустил клинок мимо. Подловил его руку и резанул снизу вверх. Начал уходить влево, пока он по инерции продвигался мимо меня справа. Точь-в-точь как у церкви с Григорием. Только там я остановился. А сейчас… Нет.

Разбойник вложил слишком много сил в удар, сбился, не успел выровняться. Повредив ему руку, мне удалось протянуть клинком через грудь. Затем молниеносно вышел сбоку, резко развернул направление движения сабли, ударил по спине.

Клинок рассек одежду. Кожаная на меху жилетка не спасла. Сталь погрузилась в плоть. Бандит рухнул, застонал, скорчился от боли.

Передо мной оказался еще один. Он торопился на помощь товарищу, но не успел. Слишком быстро я разделался с ним. Пара мгновений и мы встали друг против друга один на один.

Рожа перекошена страхом, в глазах паника. Но драться готов.

За его спиной ко мне сторону стремились служилые люди. Ефим вел шестерых с аркебузами наперевес. Вряд ли они успели их перезарядить, хотя какое-то время у них все же было. Но оружие достаточно увесисто. Можно прикладом нормально работать.

А чтобы оглушать, выводить из строя запаниковавших, валяющихся, удирающих — это даже лучше, чем сабля. Больше пленных, меньше крови и трупов.

— Vivere militare est!

Что значит «Жить — значит бороться» — выкрикнул я и добавил громкое:

— Бу!

Мужик замешкался, дернулся, не понимая, что происходит. Я сделал отвлекающий финт, размахивая перед ним саблей. Один из подоспевших бойцов понял все верно и уверенно приложил его прикладом по голове со спины.

Тот как стоял, так рухнул, выронив оружие и закатив глаза.

Вновь свистнула стрела. Пролетела мимо меня, и пришедший на помощь боец замер, схватился за лицо. Древко торчало из глазницы.

Черт! Татары оказались отличными стрелками. Попасть в такой суете в голову, это надо постараться. Или повезло? Я дернулся, уходя в сторону. Что-то ударило слева в плечо, скользнуло по кольцам кольчуги.

Развернулся. Пятеро татар стояли у горящего дома. На головах меховые шапки. Кожаные, толстые, хорошо простеганные тегиляи накинуты на голое тело, перепоясаны. Все в нижних штанах и без сапог. Да, они отдыхали, но все вышли сражаться. Даже раненные не решились отступать и бежать через болото.

Эти точно слаженный отряд. Опасные парни.

За их спинами из второй двери горящего дома выбралось еще четверо вооруженных кто саблями, кто копьями мужиков. Эти смотрелись проще. Не так опасно. От шалашей, что теперь были от меня по правую руку, в тенях тоже двигались люди. Кто-то убегал, но человек восемь, может десть, были готовы сражаться. Крались, пригибаясь к земле, прятались во тьме. То были неопытные воины, скорее только-только сбежавшие с земли крестьяне. В руках короткие копья или что-то такое, похожее на них, древковое. Ночью и суматохе не разобрать.

— У-рус! — Крупный татарин показал на меня саблей. — Я вырвать твое черное сердце и съесть его.

Он засмеялся.

Отлично. Понятно теперь, кто у них главный. Этого надо брать живым, но по-русски умеет говорить. Толмачом будет. Не захочет волей, есть методы, как можно заставить кого угодно делать то, что нужно. А переводчик с татарского на мой родной ох как пригодится.

— Иди сюда, сын шакала. — Усмехнулся я. — Вот он я.

За моей спиной собрались служилые люди. Ефим и еще пятеро. Я не смотрел на них, но чувствовал, что подмога здесь и сейчас дело повернется в нашу пользу. Второй отряд во главе с Григориев оказался правее.

И тут слева началось движение. У того здания, что больше напоминало избушку Бабы Яги, распахнулась дверь. Наружу на ступени вырвалась женщина.

Маришка! Это было понятно сразу.

Все застыли, воззрились на нее. Казалось, битва, на миг приостановившаяся вот-вот разгорится вновь, но явление новой силы сыграло свою роль. Время замерло на несколько мгновений.

Ведьма выглядела устрашающе и дико.

Всклокоченные, перепутанные волосы — один большой сплошной колтун. В него вплетены косточки, палочки и даже шишки. Платье яркое, собранное из десятков кусков иных, сшитых друг с другом тряпок. В свете занимающихся вокруг пожаров я видел на ней белый, красный, черный цвета, перемежающиеся с серым и зеленым. Ноги босые, торчат по колено. По меркам этого времени — бесстыдно. Руки дергаются как-то неестественно, ломаются. Сама тоже словно танцует.

— У! — Выгнулась она всем телом и завыла волком.

Истошно начала хрюкать, переходя на протяжный крик:

— К черту! К черту! Прокляну! Кто пришел с огнем, того в пекло утяну!

Не очень складно у тебя выходит. Но да, признаю, за атмосферный выход — зачет. Только вот не чувствую я чертей, не ощущаю, что гореть начинаю в геенне огненной. Выдумки это все, театр сплошной. Постановка и подстава. Никакая ты не колдунья, а сбрендившая несчастная девка, которую используют в своих целях.

— Маришка! — Заголосила воодушевленная разбойничья рать. — Атаманша с нами!

Следом за сумасшедшей бабой вылетело из избы два одетых в меха чуда-юда. Знакомые мне парни — ряженые черти. Одного такого — татарина, я уже бивал в Чертовицком. Эти, правда, выглядели более атмосферными. Способствовало окружение — пожар вокруг, крики, стоны умирающих. Самое место для нечистой силы.

Лохматые костюмы, маски, рога на башке, торчащие из шерстяных шапок. Кровавые потеки на шкурах. Копыта, свиные пятачки, уши — болтаются на веревке, перекинутой через шею. В руках длинные, устрашающие тесаки. Два брата — черта.

Неужели они спят так, или одеться так шустро успели?

— Маришка!

В этот момент два татарина вновь вскинули луки. Засвистели стрелы. Враг воспользовался мгновением заминки. Атаковал.

— Вперед! — Заорал я. — Бей! Не ведьма она никакая. Братцы!

— Буду кругом танцевать! Пламя ярко разжигать! — Пританцовывая, Маришка спрыгнула с крыльца. Припала к земле, как дикий зверь. Опять завыла.

За моей спиной люди отпрянули. Присутствие самой ведьмы внушало им страх. Одно дело сражаться с врагами из плоти и крови. Иное — противостоять колдунье, за плечами которой сам дьявол обитает.

Черт, как же мне их разуверить! Она же сущий скоморох. Больная на голову баба.

— В пекло тебя провожу! И сердечко надкушу! — Она выдала хрюкающую трель, завизжала. Громко, протяжно, добавила. — Разорву и съем! Сожру!

Засмеялась истошно.

— Вперед! — Выкрикнул я. — Пистолеты готовь, сабли вон!

Сама дурная баба меня не пугала. Два черта, что танцевали подле нее, были опаснее. Это не сумасшедшие люди, а натренированные бойцы.

Мой отряд скрепя сердце двинулся за мной. Люди отбрасывали мушкеты, выхватывали пистолеты и сабли. Началась беспорядочная пальба. Каждый, доставая оружие, выбирал себе цель, стрелял.

На нашей стороне оказалось преимущество в огневой мощи. Да, били мы не залпом. Но дистанция маленькая. С такой в силуэт попасть даже из столь примитивного оружия — несложно.

Я тоже выхватил пистолет. Вскинул. Прицелился.

Ввиду религиозного страха в ведьму и чертей мои люди не стреляли. Но меня такое не могло остановить. Бабах — и один из рогатых отлетел назад. Плюхнулся, перестал двигаться. Пуля попала ему в грудь. Вряд ли встанет после этого.