Японская война 1905. Книга восьмая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

— Что случилось? — Рузвельт не собирался идти на поводу у военного министра. Не после того, как только что уже уступил ему.

— Новый Орлеан… Прорыв…

— Наконец-то! — Рузвельт не выдержал и врезал кулаком по столу. — Не получилось на наше Рождество, но вышло еще символичнее — мы разбили русских по их календарю!

— Не мы прорвали оборону, — голос Уилки дрогнул. — Они! Русские каким-то образом смогли собрать в тылу несколько полноценных дивизий и сегодня бросили их в бой. Броневики полковника Буденного были подбиты почти все, но пробили им дорогу. И сейчас вся эта армада заходит нам в тыл, разрушая дороги и вырезая тыловые гарнизоны. Генерал Макартур начал отступление, чтобы сохранить ядро приданных ему сил, но… Связь пропала, и сейчас мы не знаем, что там происходит.

Рузвельт на мгновение замер, а потом с тихим смешком подошел к приемнику. Первая частота на нем выставлена на американское радио, а вторая — на русское. Если не знают они, то всегда есть другая сторона.

— Наступление продолжается, — вещал бодрый голос Гумилева. — 22-й и 23-й полки закончили обход вражеских позиций возле Спрингфилда. Доблестные части полковника Людендорфа на другом фланге обошли врага по Миссисипи, зашли в Томпсон-крик и перерезали основную железную дорогу, по которой снабжались американские части. Честь и слава передовым отрядам, что сдерживали врага все это время. Честь и слава тем, кто дал тылу время собрать и подготовить резервы не только для защиты, но и для атаки.

Дальше Гумилев начал перечислять имена и подвиги конкретных солдат и офицеров, но это было уже совсем не интересно. Главное, русские на самом деле смогли. Превратили нищую голытьбу Луизианы в армию и отразили атаку.

— Это ничего не значит, — Тафт сглотнул. — Даже так… Макартур отведет силы и не даст Макарову продвинуться. У нас больше пушек, у нас есть Атлантический флот, у нас резервы восточного побережья… В конце концов, уже скоро Першинг разобьет остальные его силы в Калифорнии. Им никак-никак не справиться! На самый крайний случай мы всегда можем попросить о помощи Англию…

Отчаяние и глупость. Рузвельт смотрел на своего верного помощника и видел, как того затапливают эти чувства. Наверно, и вправду пришло время самых неприятных мер и решений. Полная мобилизация? Да. Союз с Англией? Хотя бы, чтобы они точно не напали сами… Тоже можно. И, конечно, как сказал Тафт, снова во всем виноват Макаров. Именно он — один человек, одна проблема.

— Уилки, — Рузвельт повернулся к главному разведчику. — Ваш человек ведь еще в Орлеане? Пусть выйдет на связь с Элис. Некоторые проблемы нужно решать — любой ценой!

В город въезжали подбитые броневики. Девяносто четыре штуки, что можно было восстановить, погрузили на ближайшую узкоколейку и отправили в тыл. Кажется, грустная картина, но рупоры на площади Лафайет транслировали новости, и люди знали, что мы побеждаем. Поэтому не было унынья, а наоборот, сидящего на броне переднего «Громобоя» Буденного и его офицеров уже на подъезде встречали аплодисментами, довольным свистом и быстро подхваченным от наших солдат «ура».

Я немного опаздывал и поэтому невольно пересекся с процессией буквально за сотню метров до вокзала.

— Ваше высокопревосходительство! — Буденный заметил меня, вытянулся по струнке и выдал самое формальное из возможных приветствий. Но момент того стоил. Даже то, что остановившийся состав перегородил дорогу и собьет расписание — пять минут, переживем!

— Докладывайте, полковник.

— Позиции врага прорваны, янки бегут, — тут он смешался и добавил уже нормальным тоном. — Слышал, что Людендорф прорвался к железной дороге. Как он?

— Окопался, перекрыл полностью все движение. Если продержится сутки, а он продержится, то новые дивизии замкнут окружение.

Улыбка на лице Буденного стала еще шире.

— Значит, отбросим их, потом на помощь нашим в Калифорнию и…

Он не договорил, но тут и без слов все было предельно ясно. Если мы доведем операцию до конца, то потом можно будет возвращаться домой.

— На запад только спешить не будем, — я немного придержал мечты Семена. — Из Мексики предупреждают, что к югу от них кто-то собирает целую армию из местных оборванцев. Так что, если они решат напасть на наших союзников, нужно будет помочь.

— Оборванцы — это ненадолго, — Буденный продолжал улыбаться.

Сегодня очень многие улыбались. Рабочие, вышедшие на улицы вместо положенного отдыха, прибывшие на ротацию солдаты, женщины и дети, которые до этого предпочитали на всякий случай сидеть дома. Не было улыбок разве что у десятка человек. Пара студентов, несколько портовых рабочих, пытающихся починить колесо у старой телеги, и у Элис… Дочка Рузвельта с каменным лицом наблюдала за мной с края платформы, до которой из-за неожиданного фортеля Буденного состав так и не доехал.

Я помахал девушке рукой, предлагая присоединиться к разговору. Рядом как раз крутились десятки газетчиков, и еще один хороший кадр для первых полос нам бы не помешал. А еще мне на самом деле нужно было кое-что ей сказать.

— Как думаете, — я внимательно посмотрел на Элис, когда она подошла к нам почти вплотную, — после этой победы ваш отец будет готов договариваться?

Со стороны мы, казалось, просто беседовали и улыбались.

— А разве что-то изменилось с прошлого раза? — Элис говорила сквозь зубы. — Нам как нужна была победа и своя земля, так это и остается. И у Вашингтона по-прежнему больше людей, больше пушек, больше стали… Что еще нужно для итоговой победы?

— На самом деле кое-что все же изменилось, — я покачал головой. — Вон, кто-то мутит воду в Южной Америке, в Канаде, по слухам, тоже неспокойно.

— И что?

— Наши победы заставляют САСШ выглядеть слабыми. И плевать на экономические потери, их вы сможете вынести и не такие. И дух победителей из вас еще даже сто таких поражений не выбьют! Вот только другие-то, те, кто не знает Америку, будут думать иначе! И одному богу известно, кто еще может влезть в эту войну. И чего это будет стоить вашей родине? Помимо титула великой державы…

— И вы предлагаете сдаться?

— Я бы хотел предложить вашему отцу договориться о том, что могло быть выгодно нам обоим. С учетом внешних врагов. Как сохранить Америку для своих, а не дать ей снова скатиться до уровня колонии. Или не скатиться, но погрязнуть в войнах на десятки лет. Сразу скажу, подобное нельзя будет заявить официально, но вот… через вас — вполне. Если вы согласитесь, я бы хотел попросить вас вернуться в Вашингтон, передать президенту мои слова и мое письмо. И, конечно, проследить, чтобы ничто из этого не попало в чужие руки.

— И вы доверите мне подобный компромат просто так? Не боитесь, что уже завтра ваша трусость станет достоянием газет?

— Вы дадите слово, что сохраните конфиденциальность. Мне этого будет достаточно. Итак, ваше слово.

Я смотрел на Элис, она — на меня. И такое чувство, что сейчас она выбирала совсем не между тем, везти письмо или нет. На кону стояло нечто гораздо большее!

Завтра 25 глава, а значит… финал книги. И это будет очень большая глава. Думаем как пара обычных — точно!

Глава 25

— Вы отвезете письмо? — я повторил свой вопрос.

На этот раз Элис сумела взять себя в руки и решительно кивнула. Мы договорились, что она зайдет после обеда, а потом я запрыгнул на поезд Буденного, и тот уже с нами обоими медленно пополз к вокзалу.

Толпы людей встречали нас криками, а внутри с каждым мгновением поднималось ощущение неправильности. Что-то я упустил из виду, что-то не заметил… Начал мысленно прокручивать в памяти все последние события и тут же обратил внимание на странные жесты, которые как будто случайно показывала Элис. Куда-то в сторону.

Очень похоже на «отбой», но… Чувство опасности заорало во весь голос. Дальше я уже почти не думал. Последней осознанной мыслью была прикидка, где могли бы сидеть те, кому американка подавала сигнал, а потом…