Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Чего тебе?

— Я слышал, что вы намерены отправить «Петропавловск» и «Севастополь» в бой?

— Можете радоваться, в ближайшее время испытаний не будет, а потом все неполадки можно будет списать на боевые повреждения.

— Я, собственно, об этом и хотел поговорить. Машинные команды новых кораблей не опытны, так что я… то есть все мы, некоторым образом, изъявляем твердое желание…

— Вы хотите пойти в бой? — удивился я, сообразив, к чему тот ведет.

— Именно так-с. Вся сдаточная команда нашего завода. Собственно, мы все здесь.

За спиной инженера и впрямь стояли его подчиненные. Почти два десятка крепких рабочих, которых сейчас принято называть мастеровыми. Одни одеты почти по-городскому, другие как будто только что из деревни в каких-то армяках и лаптях. Но лица у всех серьезные.

— Поздравляю, вы приняты! — протянул я инженеру руку, которую он с большим трепетом пожал.

Но как бы то ни было, к вечеру мы все-таки начали движение. К слову сказать, буксировка да еще в открытом море далеко не самое простое занятие. Любая ошибка может привести к порыву троса или даже к столкновению. Но как бы-то ни было, у нас получилось, и около часа по полудни на горизонте показались скалы Свеаборга, а также стоящая перед ним союзная эскадра.

— Кажется, там довольно жарко, — мрачно заметил подошедший ко мне Мофет, показывая на клубы густого дыма над крепостью.

— Похоже на то, — согласился я, рассматривая вражеский флот в бинокль.

— Не пора ли отцепить броненосцы от буксиров?

— Действуйте!

Каждый броненосец тянуло по два самых мощных парохода, да и сами они все это время держали пар в котлах и проворачивали винты. Благодаря чему наша эскадра могла двигаться почти восьмиузловым ходом.

— Евгений Андреевич! — обратился я к командиру своего флагмана, — будь любезен, подвинти «Константина» к борту «Севастополя». Мне надобно кое-что сказать Лисянскому.

— Слушаюсь!

— Неужели нельзя передать это сигналом? — подозрительно посмотрел на меня Мофет.

— Смотри, Самуил Иванович, — проигнорировал я вопрос. — Как я и ожидал, почти все броненосцы противника, кроме одного, заняты крепостью. Стало быть, его эскадра теперь практически беззащитна. Вот ее-то мы и атакуем. Задача линейных кораблей и фрегатов поддержать эту атаку и добивать подранков. Ни в коем случае не увлекаясь абордажами. Хватит с нас трофеев, и без того добрая половина флота из них…

— Зачем вы мне это говорите, ваше императорское высочество? — упавшим голосом спросил адмирал. — Неужели вы собираетесь… а как же повеление государя?

— Я не прощаюсь, господа, — обвел я глазами окружавших меня офицеров. — Но если что, для меня было честью служить с вами!

В этот момент красавец «Константин» практически поравнялся с освободившимся от буксира «Севастополем», крыша каземата которого оказалась примерно на уровне батарейной палубы линейного корабля. Расстояние между бортами не более сажени. Говоря по чести, будь погода посвежее, я бы на такую авантюру никогда не решился, но море на редкость спокойно. Оставалось лишь перекинуть трап, и вот я уже на броненосце.

— Здравия желаю вашему императорскому высочеству! — вытянулся передо мной Лисянский. — Броненосный корабль «Севастополь» находится в полной исправности и готов к бою!

— Вот и славно, Платон Юрьевич. Поднимай «кайзер-флаг» [1] и пошли вперед. Кокрейн нас, поди, уж заждался…

Почему я выбрал «Севастополь»? Ну, во-первых, на нем мощнее машина, а стало быть, есть надежда на чуть большую скорость. Во-вторых, в отличие от собрата, вертикальная броня на нем полностью смонтирована, а что крыши каземата пока нет, так туда еще попробуй попади. В-третьих, на нем единственном успели собрать нечто вроде броневой рубки, из которой можно руководить не только кораблем, но и боем.

Есть и четвёртое преимущество в виде динамитной пушки профессора Барановского, толстая медная труба которой торчит из крыши. Собственно поэтому ее до конца и не забронировали. Не успели подогнать плиту.

Экипаж тоже не новички, да и командир толковый. Можно было, конечно, остаться и на «Константине», но тогда Мофет костьми ляжет, но в бой меня не пустит, а теперь наоборот, сам в пекло полезет. И вообще, в первом большом бою броненосцев безопаснее всего как раз на броненосце!

Союзная эскадра представляла собой огромное собрание судов самого разного назначения и размеров, разместившихся на первый взгляд в совершеннейшем беспорядке. Однако это впечатление было обманчивым. Многочисленный плавучий тыл из множества пароходов и парусников с углем, провиантом и боевыми припасами находился в центре. Крупные боевые корабли, напротив, держались по краям, обороняя их от возможного налета наших рейдеров. Что же касается легких сил, то они сейчас были заняты обстрелом крепости и попытками высадить десант. Впрочем, об этом мы узнали гораздо позже.

Сейчас же перед нами оказалась французская часть эскадры союзников, которой командовал адмирал Шарль Эжен Пэно. Если наше появление из-за острова Сандхамн и стало для потомков древних галлов сюрпризом, самообладания они вовсе не потеряли. Напротив, на кораблях быстро сыграли тревогу и начали выстраивать линию… беда лишь в том, что против нашей великолепной четверки это построение бесполезно. Тактика парового, а уж тем более броненосного флота еще не сложилась, и что делать, никто толком не знает. Я же играть по чужим правилам не собирался и потому выстроил свои броненосцы строем фронта. Причем, идущие в центре «Первенец» и «Не тронь меня» немного вырвались вперед, так что со стороны это можно было принять за клин.

За нами еще одним клином или, скорее, неровным фронтом следовали деревянные линейные корабли Мофета, а затем еще одна линия из двенадцати канонерских лодок «константиновского типа». Их, к слову, тоже вели на буксире. Сами буксиры остались в стороне под охраной пароходо-фрегатов и в бой не вступали. В общем и целом, наш строй копировал построение Тегетгофа в сражении при Лиссе. Ну, или он потом скопирует, тут даже не знаю…

Судя по всему, к такому господина Пэно жизнь не готовила. То, что для броненосцев их деревянные корабли не более чем добыча он, конечно же, знал. Но вот что в такой ситуации делать, придумать так и не смог. Для адмиралов парусного флота разорвать собственную линию в виду неприятеля было чем-то средним между трусостью и ересью. Единственный корабль, способный нам противостоять, находился сейчас в кильватерной колонне сразу за его флагманом, и поэтому месье адмирал не нашел ничего лучшего, как держать строй, в тщетной надежде отбиться.

— Как думаешь, кто это? — заинтересовался я, вглядываясь в низкий силуэт противника.

— А бог его знает, Константин Николаевич, — беззаботно отозвался Лисянский. — Раз француз, стало быть, либо «Конгрев», либо «Тоннант». Как их различишь, они же одинаковые…

— Бутаков докладывал, что один из них погиб. Знать бы только кто…

— А не все ли равно? — пожал плечами капитан первого ранга. — Нам бы покончить с ним, пока остальные не подойдут, а имя и потом узнать можно.

— Тоже верно.

Все эти разговоры мы вели в той самой броневой рубке, возвышавшейся посреди каземата. Ничего такого. Квадратная башенка со стороной чуть более двух аршин, собранная из толстого бруса с толщиной стенки порядка десяти дюймов или, употребляя более привычные в будущем меры, — двухсот пятидесяти миллиметров. Поверх нашиты четыре слоя железа, примерно по дюйму каждый. То есть, еще сто миллиметров брони. Крышу хотели сделать грибовидной, и только я в последний момент вмешался и приказал все исправить.

К слову сказать, как раз сейчас такая форма не то чтобы оптимальна, но особого вреда от нее не будет. Просто бризантных взрывчатых веществ пока нет, так что осколков немного, и рикошетов можно не опасаться. Просто чует мое сердце, если не заставить делать как надо с самого начала, то потом эта форма станет освящена временем и одержанными победами. Как же, отцы деды так воевали и даже сам великий князь Константин!