Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Поздравляю, джентльмены, с ними покончено! — с горделивой улыбкой провозгласил, стоя на шканцах своего флагмана — 91-пушечного линейного корабля «Цезарь», адмирал Мартин.

Несмотря на полученный от Кокрейна приказ, сэр Генри не стал поднимать свой флаг на броненосных батареях, предпочитая руководить боем со стороны. Впрочем, большинство офицеров штаба вполне поддерживали в этом своего адмирала, считая службу на них непрестижной. В конце концов, на этих окованных железом лоханях во время боя нет даже мачт. Как прикажете в таком случае передавать сигналы?

— Полагаю, сэр, — подобострастно заметил капитан флагмана, — вы с полным основанием можете повторить слова римского императора, в честь которого назван наш корабль — Пришел, увидел, победил!

— Мне кажется, чего-то все-таки не хватает, — изобразил легкую задумчивость Мартин. — Ах да, над этими развалинами просто необходимо поднять Юнион Джек!

Окружавшие адмирала офицеры тут же выразили полное согласие. Действительно, флаг Соединенного Королевства всегда хорошо смотрится, а уж над поверженным противником просто обязателен!

— Мистер Робб, — повернулся Мартин к преданно поедающему его глазами капитану. — Распорядитесь поднять сигнал к началу высадки десанта.

— Есть, сэр!

Не прошло и четверти часа, как к берегам Свеаборга устремились десятки шлюпок, баркасов и катеров с морской пехотой и добровольцами из числа матросов. Картина получилась настолько эпичной, что провожавший взглядом своих подчиненных сэр Генри с большим трудом смог удержать охвативший его восторг.

Невероятно синее небо с редкими облачками, дымящиеся развалины бастионов, темные воды Финского залива, множество лодок, красные мундиры и синие блузы десантников… Все это просто просилось на холст!

Дело в том, что Мартин был не только отличным офицером, но и недурным художником, любившим в свободное время взять в руки кисти и мольберт. Правда, он предпочитал работать акварелью, а для такого эпического полотна больше подходит масло или темпера…

Тем временем, шлюпки с десантом достигли суши, и началась высадка. Матросы и морпехи один за другим прыгали через борт, после чего выбирались на берег. Поначалу все шло хорошо. Окружающая местность казалась пустынной, и даже на бастионах не было видно никакого движения. Но стоило англичанам начать выстраиваться в цепь, как где-то совсем рядом раздалась команда — Пли!

Сначала по англичанам хлестнул слитный ружейный залп трех сотен стволов, а затем из почти незаметных до сей поры шанцев поднялись солдаты 5-го Финляндского Линейного батальона и ударили в штыки. Их натиск был так скор, что британские морские пехотинцы просто не успели ничего предпринять. Лишь немногие успели выстрелить в стремительно надвигавшегося противника, но уже через секунду на узкой полоске пляжа закипела яростная схватка.

— Что, черт побери, там происходит? — упавшим голосом спросил Мартин, разглядывая в подзорную трубу, как тонкую линию солдат в красных мундирах захлестывает волна серых шинелей.

С такого расстояния он, разумеется, не мог слышать звуков боя, но живое, как у всякого художника, воображение мгновенно подсказало ему, как гремят выстрелы, звенят штыки, кричат атакующие и стонут умирающие…

— Немедленно открыть огонь по этим ублюдкам! — с трудом выдавил из себя адмирал.

— Но, сэр, там же наши… — попробовал возразить кто-то из штабных.

— Вы что не понимаете, что они уже мертвы? — с неожиданной для обычно невозмутимого Мартина яростью окрысился на него сэр Генри. — Им уже все равно! Огонь!

Впрочем, судя по всему, капитаны английских канонерок придерживались такого же мнения, а потому начали стрелять, не дожидаясь команды. На ставшую ареной кровавой схватки узкую полоску берега тут же обрушились бомбы, ядра и даже картечь, не разбиравшая, кто перед ней, уроженец бескрайних лесов России или коренной обитатель лондонских трущоб. Осколки бомб и чугунные пули косили и тех и других одинаково. Правда, многие «финляндцы» успели вернуться в свои окопы и укрыться там, а мертвые англичане продолжали лежать на песчаном берегу, показывая остальным, что оборона русской крепости еще не сломлена.

Тем временем, «Метеор» продолжал медленно двигаться по проходу между островами. Здешние батареи русских не так сильно пострадали от предыдущего обстрела, а потому по железному панцирю броненосца то и дело прилетали посланные ими чугунные гостинцы. Однако на сей раз плиты прекрасно справлялись со своей задачей, надежно защищая машины и экипаж от вражеского огня. Зато их артиллеристы действовали выше всяких похвал, снося своими залпами пушки и укрепления противника.

Казалось, ничто не сможет остановить эту превосходную военную машину. Пройдет еще каких-то полчаса, и все четыре британских монстра окажутся на внутреннем Кронобергс-рейде, и тогда русских уже ничто не спасет, включая и пыхтевший под прикрытием скал «Бомарзунд».

Впрочем, у инженер-поручика Борескова было на этот счет свое мнение. Эта ночь дорого далась старшему минеру отряда канонерских лодок. Остроумная, на первый взгляд, идея по переделке шестовых мин в заградительные на практике оказалась вовсе не такой простой. Во-первых, эти мины обладали совершенно нулевой плавучестью. Во-вторых, их герметичность была явно недостаточной для сколько-нибудь длительного нахождения под водой. А ведь были еще и в-третьих, и в-четвертых…

Наконец под утро все проблемы оказались решены. Ну или, по крайней мере, так ему казалось. Несколько мин, соединенных последовательно кабелем, выстроились частоколом на наиболее вероятном для вражеского броненосца пути. Оставалось лишь дождаться, когда тот пройдет в приготовленную для него ловушку, и замкнуть цепь.

Для этого подчиненные устроили своему начальнику что-то вроде хорошо замаскированного окопчика, где расположились несколько набранных с изрядным запасом гальванических батарей и рубильник, а также сам автор проекта.

Где-то совсем рядом гремел бой. Стреляли пушки и ружья, сражались и умирали люди, а он продолжал сидеть в своем закутке, постепенно зверея от невозможности пошевелиться. Наконец, показалась вражеская броненосная батарея, и инженер-поручик замер в предвкушении. «Метеор» двигался довольно медленно, как будто опасаясь вражеских сюрпризов.

— И не напрасно! — скрипнул зубами от предвкушения Боресков, внимательно наблюдая за ориентирами.

Однако проклятый англичанин, словно почуяв таящуюся под водой угрозу, повел свой корабль совершенно не там, где он поставил свои «адские машины», избегнув тем самым приготовленной для него западни.

— Что ж ты делаешь, сволочь⁈ — ругался на него совершенно озверевший от такого удара судьбы офицер. — Там же мель!

Однако обладавший малой осадкой броненосец легко прошел над отмелью и, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь. Первым побуждением совершенно вышедшего из себя Борескова, было замкнуть-таки проклятую цепь, и подорвать оказавшуюся ненужной ловушку. А потом выскочить и что-нибудь разломать, чтобы дать выход охватившему его раздражению.

«Хотя, почему ненужной?» — внезапно мелькнуло у него в голове. У союзников еще четыре броненосца, и рано или поздно все они окажутся здесь. Нужно лишь подождать еще немного и, возможно, один из них все же попадется в его силки. Так что он никуда не уйдет, продолжая сидеть в этой проклятой яме, пока противник не окажется там, где надо. Возможно, это случится через час, а быть может, на следующий день. В любом случае, он дождется… Ужасно хотелось есть и пить, но офицер остался на своем месте.

Тем временем, не подозревавший, что только что избегнул смертельной опасности, «Метеор» медленно приближался к другой. До выхода на рейд оставалось не более полукабельтова, а там его ожидал «Бомарзунд», позади которого попыхивали из коротких труб дымом две «константиновки». По сути, это был последний резерв Бутакова. Можно сказать, козырь, который он собирался разыграть.

Как только вражеский корабль высунул из прохода свой нос, Поклонский скомандовал полный вперед и решительно двинулся в атаку. Слишком малое расстояние не позволяло набрать большую скорость, не говоря о том, что перестроенный из блокшипа броненосец никогда не был хорошим ходоком. Впрочем, тоже можно было сказать и о его противнике.