Слуга Государев. Тетралогия (СИ) - Старый Денис

Всего лишь прошёл разговор, где бояре пообещали выдать немалую сумму стременным стрельцам. Никита Данилович Глебов выказал свою благодарность. И вот в нём как раз‑таки сыграла злую шутку сословная покорность. В присутствии бояр Глебов явно опешил. Тем более, что именно нынешняя власть меньше чем три недели назад и поставила Глебова во главе стремянного приказа. Потому и робел он перед нею.

Я гордо вышел на Красное крыльцо, почесал… место, где ещё недавно была приклеена борода, отправился к дьякам. Все писари, которые только были в Кремле, были собраны вместе и сейчас скребли гусиными перьями, размножая подмётные письма. Так себе копировальная машина. За время моего отсутствия шесть дьяков написали едва ли больше ста листовок. Притом, что текста в них было от силы на треть листа.

В Кремле была вообще‑то и своя типография. Я уже было посчитал, что сейчас всю Москву забросаем листовками. Однако, как оказалось, работать на печатных станках некому. А если бы и нашлись умельцы, так букв не хватало, надо было новые литеры отливать.

А я тут думаю о первой полноценной русской газете! Но ничего, будет и она. Дайте срок!

– Бах! Бах! Бах! – раздались ружейные выстрелы у Спасских ворот.

– Ба‑бах! – ударила пушка с противоположного берега Москва‑реки.

– Бум! – прилетело ядро в восточную часть кремлёвской стены.

– Тревога! – закричал я и побежал в сторону Спасских ворот.

Волнения не было. Вернее, оно сразу же исчезло, едва стало понятно, что противник делает свой ход. И пусть бунтовщики целую ночь бражничали или грабили. Но ведь достаточно иметь под рукой несколько сотен организованных бойцов, чтобы притащить пушки и начать обстреливать стены Кремля.

И это даже не преддверие штурма. Пока, я уверен, нас только пробуют пугать. Хованскому, или кто там на самом деле руководит бунтовщиками, необходимо показать свою силу. Стремянной полк переходит на сторону Кремля. Это бунтовщики знать уже обязаны.

Сразу после того побоища у Боровицких ворот Глебов отправил вести остальному своему полку, и его приход ожидали с минуты на минуту.

– Готовим вылазку! – успешно прибыв к Спасским воротам, приказывал я.

Ко мне навстречу вышел тот англичанин, с которым я поговорил ночью. Условно я так его и называл «Чебурашкой». Ночью не удалось рассмотреть, да и сейчас под париком ни черта не поймёшь. Но если он Чебурашка, то я был обязан рассмотреть уши англичанина. Поднырнул, прищурился – так и есть, изрядно оттопыренные.

– Или вы не мешаете командовать и подчиняетесь, или можете заниматься своими делами, но только не в том месте, где происходят боевые действия, – на английском языке я отчитал Чебурашку.

Тот скривился, будто зеленый лайм прожевал. Но мне было плевать на эмоции англичанина. Нужно было действовать.

– Что ты, полковник, собираешься делать? – гарцуя на коне, спрашивал меня Глебов.

– Собираюсь сделать вылазку, чтобы отвлечь бунтовщиков, и чтобы остальные твои стрельцы смогли через другие ворота спокойно зайти в Кремль! – посвятил я свои планы полковника Глебова, но тут же несколько его и одёрнул: – Готовь людей и телеги на вылазку к усадьбе Ромодановского.

Лицо Никиты Даниловича Глебова озарилось улыбкой. Ещё бы! Мы пойдём спасать имущество одной из богатейших усадеб Москвы. А это значило, что процентов пятнадцать от всего имущества достанутся нам. Люди ведь считают, что все, у кого власть, обладают баснословными богатствами. И нельзя сказать, что эти люди часто ошибаются.

Уверен, что сейчас в голове у полковника на пределе фантазии и умственных способностей работает счётчик. Сколько ж это можно заработать? А сколько денег получат стрельцы, если имущество Ромодановского оценить хоть бы в двести тысяч ефимок?

Наверняка, Глебов считает, что богатства в усадьбе будет никак не меньше. Я же скептически подходил к таким оценкам. Но стоит ли бить по оптимизму полковника?

– Стрельцы на стенах! Пали! – отдал я приказ, когда выстроил три сотни стрельцов у ворот.

– Бах! Бах! Бах! – прогремели выстрелы.

Я приоткрыл калитку, посмотрел на бунтовщиков, которые подошли под стену и начали стрелять. Человек семьсот, не больше. А стреляют так и вовсе с полсотни.

– Открывай ворота! Выходим! – приказал я.

И, как и положено в этом времени, встал впереди своих воинов.

Обнажил шпагу… Да, я сменил своё белое оружие на шпагу. Повоюем. Еще впереди много войн, нужно привыкать.

Глава 2

Москва

13 мая 1682 года

– Поверх голов, пали! – скомандовал я, как только мы спокойно вышли за ворота и нам дали построиться.

Уж не знаю, почему бунтовщики не попробовали навалиться всем скопом, как только ворота открылись. Я бы приказал это сделать. Правда я не допустил бы такого разгильдяйства в своем полку.

Возможно бесовы дети, воры, испужались, что со стен на них смотрели стволы пищалей? Не знают, курвы, что там же были подготовлены две небольшие пушки, которые удалось затащить наверх. Но вот их как раз‑таки бунтовщики видеть не должны были. До поры…

Но ведь другого шанса у той пёстрой толпы, что стояла у стен Кремля, может и не случиться. Да какая там толпа, это сброд! Каждый из них по отдельности может быть каким угодно, может и неплохим бойцом, и смелым, умелым.

Но если мы говорим об организации, об армии, то, несомненно, срабатывает поговорка: один в поле не воин. А пока у бунтовщиков отсутствует организованность, то там практически каждый сам за себя. К слову сказать, чуйка сработала, что‑то изменилось все же у стрельцов. Не страшаться уж так, как того мне хотелось.

Будто бы первоклассники спорят, а у одного первоклашки за спиной курит брат. И если что, так точно помощь будет. Но кто этот брат курящий у бунтовщиков?

– Вторая линия! – приказал я, когда прозвучал первый предупредительный залп.

Стрельцы достаточно скоро сменили друг друга. Первая линия стала спешно перезаряжать ружья. Я не спешил стрелять. Не для этого мы выходили из Спасских ворот.

Было видно, что бунтовщиков становится всё больше. Отряды, которые дежурили у других ворот Кремля, подтягивались на Красную площадь.

Я назначил сразу трех стрельцов ответственными за наблюдениями за Броневицкими воротами. Мне внизу не видно., но знать, когда стременные будут входить в Кремль важно.

– Идут! Стремянные идут! – прокричали со стены.

Значит, всё правильно было сделано и своевременно. Теперь, пока бунтовщики поймут, что к чему, когда найдутся умники, которые скажут, что мой отряд сейчас действует только для отвлечения, конные стрельцы уже войдут в Кремль. Да и они отнюдь не беззубые. Если бы ещё не были отягощены телегами и пушками, так и вовсе отвлекать не надо было бы.

Глебов то ли докладывал, то ли хвастал, что в имуществе полка имеется. Даже завидно стало. Единственный стрелецкий приказ, у которого есть своя артиллерия. Мы, красные кафтаны, вроде бы так же щи не лаптем хлебавших, ни одной пушки. Так что стременные могут ой как сильно огрызнуться!

А вот мне нужно было быть аккуратным..Напротив нас, метрах в ста, уже выстроилась линия из бунтовщиков. Их было раза в два больше, чем нас. Но с этого расстояния никто стрелять не будет. Однако, чтобы не пролилась вновь кровь, я приказал:

– На стене – пушки готовь!

Обернулся, посмотрел на стену. Демонстративно орудия были выдвинуты к самому краю. Теперь уж бунтовщики их обязательно должны увидеть. Увидят, и не посмеют думать о глупостях.

Стрелецкая масса и вправду заволновалась, загудела. Артиллерия – это совсем другой уровень противостояния. И пусть у нас пока всего две пушки, но и они способны нанести такой урон, что мало не покажется. А ведь уже снова готовы и стрелки.

– Стояние на Угре, – сказал я [стояние на Угре 1480 года, когда ордынский хан Ахмат и русский царь Иван Великий так и не вступили в решающее противостояние, простояв, татары ушли].