Проклятие Айсмора (СИ) - Зима Ольга

Айсморцы с большим интересом обсуждали случайное зрелище:

— Эй, бабка! А ты не родственница ли Бэрру-королю, чтобы небом угрожать?

Старушка резво обернулась на голос:

— Вот в том и беда, что разные умные кругом, а почтенной женщине никакого покоя, одно зубоскальство и некуда присесть!

Вторая принялась тыкать в нищего, развалившегося на скамейке, обломком весла. Об него она сломала весло или нет — не понятно. Народ отозвался предложением:

— Верно, уважаемая, тащи его домой! Хороший мужик, с руками с ногами, чего зря пропадает? Будет тебе, бабка, новый дедка! — и очередным всплеском хохота.

Дорогу Гаррику перекрыла спина крупного рыбака, а Ингрид застряла между двумя женщинами в пестрых вязаных платках. Младший стражник вытянул шею.

— Ты кого-то увидел, Гаррик? — прокричала Ингрид.

— Нет, дражайшая. Я лишь подумал, что люди — озерные или береговые — одинаково устают от злости и тянутся к веселью.

И, подхватив Ингрид под локоть, ввинтился в толпу и протащил ее к мосту.

— А вы что скажете, милостивейшая Ингрид, по поводу этой шумихи? — спросил он, когда они выбрались из толчеи и гама, вышли на середину Широкого и остановились передохнуть на середине моста.

— Скажу, что ты прав, Гаррик. Только неважно, откуда люди, — вздохнула она. — Людям всегда нужен тот, вокруг кого они могут собраться. А уж что они станут делать, это зависит от воли и слова того, вокруг кого они собрались.

Гаррик помолчал и долго смотрел на свои башмаки.

— Я слышал, вчера на смене говорили: глупо молчать и сидеть в тюрьме, когда за тобой люди пойти готовы. А ведь народ спрашивает! Если бы господин Бэрр как-то ответил…

— … то одна часть города снесла бы другую. Он уже вставал между двумя частями, довольно.

Со стороны несчастной скамейки донесся победный возглас:

— Мы всегда тут сидели и сидеть будем!

И что старые порядки никто не уважает, но будет день, когда справедливый суд вернет порядок в жизни прочих. Хохот сменялся воодушевленными криками. Имя Бэрра зазвучало снова, но теперь в голосах не слышно было злости.

Не успели Ингрид с Гарриком миновать последний перильный столбик, как сзади застучали шаги, перед ними карпом выпрыгнул все тот же ловкий нищий, улыбающийся еще шире.

— Ро-о-оза, — довольно протянул он, пригибаясь так, чтобы посмотреть на невысокую Ингрид снизу-вверх глазом-стеклышком. — Вот мы встретилась снова. Куда же ты опять убегаешь от старого Риддака? Думаешь, я из ума выжил, раз хочу тебе всего два слова сказать?

Гаррик двинулся было вперед, но Ингрид его остановила.

— Не лезь, сушняк береговой! Не с тобой говорить буду! — Риддак ухватил Ингрид влажной жесткой лапкой. — Поняла уже про силу, да? — зашептал он, сверкая глазами. — Да только не спасет она его, знай.

— А что спасет?

— Зачем бродягу пытаешься обмануть? Сама все знаешь. Тепло, любовь, терпение. Все то, что у тебя есть, а у него нет. Замерзнет он без тебя. А ты про силу все думаешь, которой у него через край! Плеснешь еще — захлестнет, да кто-нибудь утонет! Вы с ним в первых рядах ответственны. Вы с ним уже в первых рядах, Роза.

— А что спасет его из тюрьмы?

— Мы говорим о спасении, а не о выходе на волю. С этой мелочью и без тебя разберутся. Прощай, Роза.

Старик выпрямился и отнял руки, широко развел их, показывая: не держу!

Гаррик молчал, раз Ингрид просила, но выглядел недовольно и просил Ингрид поспешить.

На улицах было еще светло, но фонарщики уже вышли на работу. Круглые отсветы падали в темную воду каналов, вдоль которых шли Ингрид с Гарриком, дробясь там желтой чешуей.

По дороге начали попадаться стражники без копий и иного оружия, множество прилипал, странные личности подозрительного вида. Они курили группками под навесами и недобро зыркали по сторонам на прохожих. Цели их были неясны, вид — опасен.

Но больше всего народу было у тюрьмы. Ингрид засомневалась, пропустят ли их, но тут Гаррик помахал кому-то, закричал поверх шапок. Невдалеке показалась лысая голова главы Управы Городского Порядка. Аезелверд, выглядящий так скверно, словно его пыталась съесть большая рыба, да не доела и выплюнула, подошел, расталкивая горожан.

— Зачем вы здесь? — с нескрываемым недовольством спросил он. — Не самое безопасное нынче место.

— Винир велел мне посетить арестованного, — ровно ответила Ингрид.

— А я бы вас поберег, — под нос буркнул он и рявкнул в толпу: — Хватит! Разойдись! — и им сразу же дали дорогу. — Провожу, а то… Одна подножка — и не дойдете.

Ингрид шла, тыкаясь в спину Аезелверда, Гаррик — за ней следом, сквозь людские волны.

Осторожно прошли в тяжелую, открывшуюся на голос Аезелверда дверь. Миновали цепочку из десятка стражников вдоль стены и попали наконец к камере того заключенного, которого нынче охраняли так странно и усиленно, будто он был или чудовищем, или сокровищницей. У камеры стояло еще трое стражников в кольчугах, при мечах и один со щитом.

— Что застыл, как малек во льду? — бросил Аезелверд тому, у кого на поясе висело большое кольцо с одним-единственным ключом. — Открывай, не медли! Посетитель из самой ратуши прибыл.

Стражник, откровенно волнуясь, с натугой повернул ключ. Замок, скрипнув, поддался неохотно. Ингрид проскользнула внутрь, и дверь за ней захлопнулась.

Фигура сидящего у дальней стены заключенного была едва различима в полутьме. Он не шевелился.

— Бэрр…

Тот медленно поднял голову и опять замер. Глаза Ингрид немного попривыкли к сумраку. Она жадно ловила его взгляд, но никак не могла понять выражение, с которым Бэрр на нее смотрел. Будто с неверием в то, что видел перед собой.

— Бэрр, — все так же шепотом позвала она.

Он хмыкнул удивленно и недоверчиво, словно бы из вод Темного озера поднялась вся рыба и замаршировала по настилам Главного канала.

Неужели не узнает?

— Это я, Ингрид!

Бэрр вскочил на ноги:

— Ингрид… Ты вернулась!

— Что ты такое говоришь! Я здесь впервые. Я не приходила к тебе! Бэрр, что с тобой?

— Ингрид, — мягко произнес он, стремительно шагнул вперед, резким движением прижал к себе. Потом так же резко отстранил: — Дай поглядеть на тебя.

Она осторожно прикоснулась пальцами к его щекам:

— Холодный… Ты такой холодный! — откинула пряди, пытаясь рассмотреть лицо, полускрытое темнотой и непривычно заросшее щетиной; охнула, увидев широкую ссадину на лбу и синяк на скуле: — Что это? Что произошло⁈

— Чепуха, Ингрид, не стоит тревог. Решил напомнить о себе местным, а то обленились совсем… — он наклонился, поймав ее ладони и вжимаясь в них лицом. — Ингрид. Это правда ты? Не бред, не сон?.. — вскинул голову и спросил требовательно: — Но зачем⁈ Зачем ты пришла сюда?

— Мне нужно… — опешила Ингрид. — Нужно было увидеть тебя.

— Нет, не это. Тебе нужно другое. Тебе нужно держаться подальше от меня и быть осторожной. Пообещай мне не делать больше глупостей и быть очень осторожной. Я не смогу защитить тебя здесь!

— Бэрр, что ты говоришь? Кому, как не тебе, нужна сейчас защита! Бэрр…

У Ингрид не осталось слов. Она позабыла всё, что хотела сказать и о чем умолчать. Только повторяла его имя и дотрагивалась до него, желая убедиться — цел, невредим, не покалечен…

Как же мало надо для счастья!

Руки у Бэрра были ледяные, на одном запястье — металлический браслет. Цепь тянулась вглубь камеры. Ингрид сжала пальцы Бэрра, пытаясь согреть хоть немного. Закрыла глаза, уткнувшись лбом в грудь… и тут же услышала визгливый голос, раздавшийся из глубин коридора:

— Что это в моей тюрьме делают посторонние⁈ Какие такие посетители? Вот новость! Не знаю никаких посетителей! А может, кто тоже за решетку захотел? Я могу это устроить! Все друг на дружку через коридор поглядят!

— Ингрид, уходи. Уходи немедленно, — встревожился Бэрр.

Она не шевельнулась.

— Шон, уймись! — донесся ответ Аезелверда. — Архивариус присутствует здесь с повеления самого господина винира.