Проклятие Айсмора (СИ) - Зима Ольга

— А кто ее пропусти-и-ил? — надрывался начальник тюрьмы. — Безмозглые твари! Все получите! И вовсе не награду… Где документы на доступ в мой дом⁈ Где? Видел их хоть кто, морды ваши опухшие?.. Документы, я имею в виду, а не морды! Чего лыбишься⁈ Кто посмел пустить ее к этому подлюке?

Бэрр вздрогнул, обнял Ингрид за голову свободной от цепи рукой, прижал к себе, пряча и укрывая.

— Господин Шон, — раздался звонкий голос Гаррика. — Вы путаете свой личный дом с общественной тюрьмой, принадлежащей господину нашему виниру. Таким образом, если вы не остановитесь в высказываниях, то сами сможете оказаться за этими же решетками. Господин винир очень не любит, когда нарушаются его распоряжения, а вы сейчас их не выполняете, да еще при свидетелях. Штрафом тут не отделаться.

— Да как ты…

— Давайте все успокоимся и пройдемся до комнаты охраны. Я видел там посыльного и бумагу с желтым сургучом. Готов поспорить, что это письменное разрешение для госпожи Ингрид. Может, оно вас устроит, коли вы людям на слово не верите.

Доносилась ругань Шона, деловитый голос Гаррика и низкий хрипловатый — Аезелверда, но все тише, в сопровождении удаляющихся шагов.

— Бэрр, времени мало, — заторопилась Ингрид, понимая, что отвратительный характер начальника тюрьмы и его известная неприязнь к заключенному не позволят ей находиться здесь долго даже с разрешением винира. — Послушай меня. Прошу, не теряй надежду. В городе многое переменилось: есть те, кто на твоей стороне. Их много. Они верят, что ты сделал хорошее людям. Помни об этом, когда будет казаться, что ты окружен лишь стенами и врагами.

— Ингрид, — он вздохнул и снова отстранил ее от себя, скользя быстрым взглядом по ее лицу. — Дорогая, дай же еще посмотреть на тебя… Если будет суд, прошу тебя, Ингрид, не ввязывайся. Ты поняла? Быть рядом со мной опасно, попытаться помочь — гибельно!

Вновь долетело топанье и голоса.

— «…подтверждает разрешение винира лицу, занимающему должность архивариуса, а именно — Ингрид, дочери Эдгарда — однократно посетить заключенного Бэрра!» Посетила уже! Пусть уходит! Чего тут торчит, как гвоздь из…

— Не уточняй, Шон! — воскликнул Аезелверд. — Не то я додумаю и решу, что у тебя есть некоторый весьма богатый опыт!

— Ингрид, у меня к тебе просьба, — зашептал Бэрр поспешно. — Возьми это. Ты единственная, кому я могу его оставить.

Вокруг стало словно бы темнее. Он вложил в ее ладони что-то маленькое, округлое, теплое.

— Шон прав в одном — как бы мне ни хотелось ткнуть его носом в пыль перед твоими башмачками! — уходи скорее.

Его прохладные губы прикоснулись к ее лбу.

Оторваться от него было немыслимо, невозможно, но Бэрр сжал ее плечи и отодвинул от себя.

— Все выметайтесь! — заорал начальник тюрьмы. — Набежала саранча! У тебя, младший стражник, какое право крутиться? Что ты делаешь в моей тюрьме? Уж не замышляешь чего? Так я мигом тебя тут и оставлю!

— Да чтоб сгорела твоя тюрьма вместе с водой под ней! — не выдержал Бэрр, рявкнув так, что Ингрид показалось — не держи он сейчас ее за руки — ее саму смело бы назад и вбило бы в стену.

В коридоре стало тихо. Потом кто-то забормотал: «Чур, чур, чур…»

Бэрр склонился еще немного ниже, и теперь его глаза были почти напротив глаз Ингрид. Губы его кривились.

— Бэрр, ты… — не выдержала она, но тот, качнув головой, не дал договорить.

Взял ее лицо в свои ладони, провел большими пальцами по щекам… Затем освободил кисти Ингрид, сжимавшие его рубашку, поднес к губам, поцеловал их и сделал шаг назад, в темноту.

— П-п-прощай, Ингрид, — выговорил он прежним, полубезумным лихорадочным шепотом.

Она тоже отступила, возвращаясь к двери.

Снаружи ее поджидал Гаррик, и она очень удачно оперлась на его руку.

— Госпожа Ингрид, пожалуйста, прошу вас… Я забочусь! — успел он выкрикнуть в закрывающуюся дверь камеры.

Замок снова скрипнул. Взволнованный стражник нахмурился для солидности и повесил кольцо с ключом обратно на пояс.

Ингрид еле брела, запинаясь на ровном месте. День забрал все силы, а прощание Бэрра словно ударило под колени. Гаррик же был неутомим — все те же обрывистые речи с хозяйкой, все та же проверка окон и дверей, все то же повеление запереться на щеколду.

— Да-да, — вздохнула Ингрид, присаживаясь на край кровати. — Ты заботишься…

Гаррик смутился. Ингрид заснула не раздеваясь, не подняв на постель обутых ног. И лишь когда тело заломило от неудобной позы, Ингрид с трудом стащила с себя башмаки, платье и вытянулась в нижней рубашке под холодным одеялом. А проснулась с мыслью, что ничего еще не закончилось.

Кольцо, с которым она побоялась расстаться, так и осталось до утра зажатым в кулаке. Ингрид рассмотрела его внимательно. На изнанке отчетливо виднелся выгравированный герб Золотого города: молот, обвитый виноградной лозой.

Уже много дней утро Ингрид начиналось с мыслей о Бэрре, с восхода солнца и с Гаррика, встречавшего ее за порогом дома. До ратуши они вновь шли молча, тихими улицами и пустыми мостами.

Но сегодня на площади перед Гнутым мостом им попался глашатай. Окна ближайших домов были распахнуты, из них выглядывали любопытные лица.

— Слушайте, слушайте, жители Айсмора! Слушайте все! Все, кто не глухой!

Ингрид с Гарриком приблизились, встали рядом с тремя пожилыми айсморками. Время бежать на рынок с корзинами, прикрытыми холщовыми тряпками, но торговки остановились послушать.

— Слушайте все! Господин винир сообщает свое решение! Господин винир внял всему, что вы говорили и о чем умолчали. Он принял ваши требования и счел их справедливыми. Он защищает закон и объявляет свое слово! — надрывно выкрикивал глашатай объявление, читая его со свитка.

— Да ты суть уже говори! — не удержался Гаррик.

Высокий, худой айсморец смерил его презрительным взглядом и продолжил:

— Через месяц, согласно законам города и совести, состоится справедливый суд над Бэрром. Каждый айсморец сможет сказать слово либо в защиту, либо в обвинение. И каждый будет услышан!

— Каждый, каждый, — зашушукались торговки и приободрились от такого обещания.

— До того дня господин винир просит сохранять порядок на городских улицах, прекратить все драки. Любой, кто ослушается, будет приравнен к бунтовщику, препровожден в тюрьму как нарушитель спокойствия и законов Айсмора. До суда — никаких ссор и споров. Приходите все на справедливый суд! Там свершится правда! Кто хочет быть услышанным — пусть записывается у секретаря господина винира! — глашатай переступил с ноги на ногу, откашлялся и вернулся в начало свитка. — Слушайте, слушайте, жители Айсмора!..

Перед дверью в архив Гаррик помялся немного и спросил, не принести ли чего «дражайшей госпоже Ингрид» с местной кухни. При этом покраснел так, словно бы кто посторонний читал любовное письмо, адресованное лично ему. Видно, искал повод зайти к своей дорогой Гейре, милой девушке, работавшей стряпухой в ратуше. Ингрид согласилась на пирожок, чтобы не огорчать доблестного телохранителя.

Она успела сообразить, что надо озаботиться и пополнить запас свечей, как в дверь сунулся конопатый посыльный и тонким голоском объявил, что «айхиваиуса зовет вьинил».

Дверь в кабинет главы города была предусмотрительно открыта. Сонный секретарь напоминал вяленого тритона — видимо, уже не первую ночь проводил в ратуше.

Винир широко шагал вдоль окна. Длинные полы бобровой шубы волочились за ним, на поворотах цепляясь за сапоги. Остановился, долго смотрел на ее руки, и она поняла — он удивлен, что она не принесла письменного отчета. Тем не менее заговорил он ласково:

— Рад тебя видеть, моя милая девочка. Я очень ждал тебя и надеюсь, ты сейчас развеешь все мои опасения и расскажешь подробно о том, как там наш дорогой Бэрр.

— Плохо, — подняла глаза на винира Ингрид. — Как и любой, кто арестован без вины.

Винир отвел взгляд, поморщился, но тут же обрел обычное добродушное выражение.

— Расскажи мне подробно, как он выглядел, что говорил. Он просил тебя о чем-нибудь? Наверняка просил, может быть, что-то доверил?