Разнести эту весть по подвластным землям я доверил тем десятникам, что поехали моими представителями в сатрапии. Честно говоря, многого я не ждал и был крайне удивлен, когда через три месяца в Сузы потянулся неиссякаемый ручеек желающих. Оказалось, младшие сыновья родовой аристократии, которым ничего дома не светило, восприняли мой призыв как шанс прославиться и подняться при дворе нового царя. Получалось, что отцу семейства или старшему брату было проще откупиться и дать младшему денег на коня и доспехи, чем делить наследство и родовую землю.
Отбор прошли далеко не все желающие, но тем не менее количество катафрактов уже выросло с пятидесяти до двухсот и продолжает расти. Кстати, те, кто не прошел отбор в панцирную конницу, домой все равно не вернулись. Всем нашлось место в других кавалерийских подразделениях.
Оставив воспоминания и более не отвлекаясь, смотрю, как сверкающий клин латной конницы, подкрепленный основанием из оруженосцев, двинулся навстречу парфянской тысяче. Та же уплотнила ряды, и два конных потока на предельных скоростях понеслись к неминуемому столкновению.
На командном пункте сразу же повисла тревожная нервозность, излучаемая моими командирами, и я знаю причину. Именно поэтому еще до начала учений я спросил у Экзарма, все ли подразделения у него готовы. Тот ответил, что все, так что пусть сейчас нервно потеет!
Я специально выбрал для маневра встречного расхождения именно катафрактов, потому как знал, что обучение тяжелой конницы идет труднее всего. Во-первых, она все время пополняется новыми бойцами, а уровень мастерства у всех разный; во-вторых, аристократы, мать их, народ сам по себе непростой, и командовать ими — дело неблагодарное, а уж учить и подавно!
Зенон уже не тот юноша, что был еще год назад, и вроде бы справляется. Его авторитет под сомнение никто не ставит, но отточенность маневров у катафрактов все равно оставляет желать лучшего. Потому-то сейчас все и замерли, уставясь на поле. Эвмен и Экзарм — опытные кавалеристы, они не понаслышке знают, что во время такого сближения азарт и накачка адреналином у всадников и их коней настолько велика, что возможны любые накладки. Именно поэтому исполнение маневра встречного расхождения требует от кавалерийских подразделений высочайшего мастерства и слаженности. Кроме травм и увечий, любое столкновение несет в себе еще и угрозу того, что учение запросто может перерасти в реальную потасовку с убитыми и ранеными. Народ-то горячий и с оружием в руках!
Мы все смотрим на поле, а там летящая друг на друга конница начала заметно притормаживать. К дистанции в двести шагов парфянская лава уже перестроилась в два десятка рядов с разрывом между ними десять-пятнадцать шагов. Клин катафрактов, хоть и с запозданием, но тоже выполнил такой же маневр. На пятидесяти шагах опущенные к бою копья поднялись вертикально, и уже в следующее мгновение оба боевых порядка безболезненно прошили друг друга.
Не сдерживаясь, Экзарм с облегчением выдохнул, за что тут же получил осуждающий взгляд от Энея. Их неуверенность и тревога не укрылись от меня, но акцентировать на этом внимание я не стал — время еще есть, так что выдрессируют и аристократов. А раз сегодня все прошло хорошо, то, как говорится, победителей не судят!
Мысленно прибавив еще по плюсу обеим армиям, обращаюсь уже ко всем четверым:
— Левый фланг северных разгромлен, но зато у них есть успех на другом фланге. — Дав вводную, останавливаю взгляд на Патрокле и Экзарме. — Что будете делать в такой ситуации?
Переглянувшись, те начали одновременно, но Экзарм тут же уступил Патроклу.
— Думаю, — начал македонянин, — прикроем левый фланг резервными гоплитами, а сами ударим в центре и на правом фланге. У противника разрыв в фаланге — этим грех не воспользоваться. Да и две трети парфянской конницы они потеряли, что тоже нам на руку.
Не выражая никаких эмоций, даю добро:
— Что ж, действуйте!
Экзарм с Патроклом тут же засуетились, рассылая гонцов, а гелиодромы застучали шторками, дублируя приказ.
В ответ на эту суету сначала громко зарокотали барабаны, а затем вперед двинулись лучники и арбалетчики. Буквально следом за ними разом шагнули все восемь тысяч фалангитов северной армии, и грозная, ощетинившаяся копьями фаланга, словно огромный дредноут, поплыла по желто-зеленому морю плоской равнины.
На миг, заглушая барабанную дробь, вдруг завыла труба, и вслед за центром ожил и правый фланг северных. Под оглушающий рев пошли вперед боевые слоны, а согдийская гипархия с остатками мидийцев рванулась по широкой дуге, норовя охватить обескровленный фланг южных.
Эвмен с Энеем тоже не теряли времени даром, и их гонцы с гелиодромами уже разнесли их приказы.
Их смысл я уже вижу на поле боя, где оторвавшийся от строя таксис начал быстрое отступление, тогда как три других двинулись ему навстречу, стараясь выровнять фронт до столкновения с противником. Линия лучников и арбалетчиков даже перешла на бег, стремясь быстрее взять под прикрытие отступающий таксис.
Мысленно отмечаю разумность действий южных, как и общую слаженность всех порядков обеих армий.
«А что у нас на фланге?» — с интересом перевожу взгляд туда, где по логике событий сейчас развивается финальная интрига.
Вижу, что там Эвмен бросил всю оставшуюся конницу против обхвата согдийцев, а Эней выставил против слонов резервную тысячу тяжелых гоплитов. Те, не теряя времени, бегом заняли нужную позицию, прикрыв свой фронт заранее заготовленными ежами из связанных заостренных кольев.
«Не раздергивая по частям, бросить всю конницу на остановку обхвата, — отмечаю про себя правильность выбранного решения, — а борьбу со слонами доверить тяжелой пехоте. Что ж, более чем разумно!»
Все увиденное сегодня меня вполне устроило, и, не дожидаясь полного сближения армий, я командую об окончании учений.
Тут же заревела труба, гелиодромы отчаянно застучали шторками сигнальных ящиков, и через пару мгновений оба, казалось бы, неудержимых потока остановились буквально в сотне шагов друг от друга.
Дождавшись, пока погонщики развернут даже самых неугомонных слонов, оборачиваюсь к своим полководцам:
— Итак…! — Выдерживаю мхатовскую паузу, заставляя своих полководцев напрячься. — Поздравляю, друзья! Обе армии выполнили поставленные задачи и показали хороший результат. Я доволен!
Глава 24
Сатрапия Сузиана, город Сузы, июнь 315 года до н.э.
Шум в приемной отрывает меня от работы, и в который уже раз я задумываюсь о необходимости дверей.
«И не просто двери, а толстые и дубовые!» — раздраженно пробурчав, поднимаю голову и, прислушавшись, различаю ехидный голос Ареты:
— Это куда же это мы поперлись без спросу⁈
Ей отвечает надрывный писк Гуруша:
— Верному слуге государя, Гурушу, не нужно разрешение наглой девчонки, чересчур возомнившей о себе!
По голосу чувствуется, что мой идеальный шпион с трудом пересиливает страх, но не уступает.
«Растет у меня Гуруш-то!» — усмехнувшись, решаю не вмешиваться и послушать, чем все закончится.
Гурушу разрешен вход без доклада, и Арета это знает, но она не была бы Аретой, если бы упустила возможность поиздеваться над своим давним конкурентом.
— А вдруг у тебя за пазухой нож спрятан!
Вслед за этим восклицанием слышу шорох резкого движения и понимаю, что Арета заступила Гурушу путь.
— От таких тихонь можно чего угодно ждать! — в голосе девушки послышалась наигранно-демонстрационная угроза. — Может, мне обыскать тебя⁈
— Меня⁈ — От ужаса такой перспективы писк Гуруша дошел до невыносимо высоких пределов, и вслед за ним раздался его отчаянный вопль. — Не смей ко мне прикасаться, дрянь!
За этим последовал шум возни и басистый смех охранников. Понимаю, что Гуруш пытается отбиться от цепких рук Ареты, а та показательно донимает его, веселя стражу у входа.
Решив, что шпиона пора спасать, поднимаюсь из-за стола и подхожу к арочному проему. Картина выглядит именно так, как я и ожидал. Арета зажала щуплого Гуруша в углу и показательно шарит по его бокам, а тот визжит под довольный гогот охраны.
